Тагуэнья хмыкнул. Он-то знал обычаи, сохранившиеся со времен Реконкисты.
— Несколько тонн песет — хорошая добыча, — кивнул Шульгин. — И ходить они будут наравне с республиканскими?
— А как же? — удивился Ларго. — Деньги есть деньги.
«Испанский коммунист — все равно испанец», — подумал Шульгин. Когда-то он видел югославский фильм, «Фальшивый кумир» назывался, кажется. Там в руки жителей небольшого городка попал грузовик с динарами, которые Центробанк вывозил в сорок первом из Белграда. Вот уж там народ повеселился! Да и в советской России царские бумажки довольно долго ценились намного выше «совзнаков». И здесь так будет. «Бургос — город миллионеров!».
— Мы их сожжем, — сказал Тагуэнья.
— Ни в коем случае, — загорячился Ларго. — Трофеи принадлежат народу.
«Вот и стимул, — обрадовался Шульгин. — Если товарищи сумеют довести до сведения масс данную перспективу, нам и делать почти ничего не придется…»
— Именно так все и будет, — подвел он черту. — А пока мы, кажется, подъезжаем? Отряд, к бою!
Ларго не подвел. Его проводники и водители сумели выбрать такие маршруты, что ни разу не привлекли внимания франкистов. И в самом деле, гудя мотором и скрипя рессорами, ползут по улицам давным-давно всем знакомые «Фиаты» с табличками «Бургос — Миранда» или «Лерма — Бургос», на которых спешат к открытию рынков крестьяне со своими молоком, сыром и вином.
А десант, благодаря усилиям Шульгина, тоже особого внимания не привлек. Далеко все же аэродром от города, пятнадцать с лишним километров, за холмами. Посверкало что-то, не зимняя ли гроза, донесся короткий, минуты на две, гром. И снова тишина.
На то и настраивалась «деформация реальности», чтобы направить мысли попадающих в сферу ее действия людей по наиболее естественному руслу, отсекая маловероятные. Как в начале той же Отечественной. Немцы бомбят расположение войск — ученья, наверное. Вторжение трехмиллионной армии на нашу территорию — провокация. И у американцев при Перл-Харборе то же самое. Радар засек армаду бомбардировщиков — помехи на экране.
С испанцами было еще легче. Шульгину потребовалось только несколько активизировать специфические черты характера южан, составлявших большинство франкистского гарнизона, и сместить в нужном направлении фактор случайности. Примерно так, как это произошло в русско-японскую войну или во время сражения у атолла Мидуэй. Чтобы все благоприятные, хотя и маловероятные расклады шли в пользу одной стороны, а неблагоприятные доставались другой.
Когда часовые на стенах дворца доложили начальнику караула о непонятных сполохах в стороне аэродрома, тот, несмотря на зимнее время и ночь, пребывал в настроении традиционной сиесты. Когда ничего не хочется делать, кроме как освежаться (согреваться) густым терпким вином и дремать, а если что-то мешает, так хоть не забивать голову всякими глупостями.
Подавляя зевоту, он дал команду телефонисту связаться с объектом и узнать, что там у них творится. Столь же лениво и заторможенно тот покрутил ручку аппарата, несколько минут ждал, пока на аэродроме поднимут трубку. Поднял один из испанцев-десантников.
— Что там у вас случилось? Горит что-нибудь? С наших башен видно.
— Еще как! Прилетели три немца из Сантандера, без всякого расписания, бог знает, что им вздумалось, ночью-то. Один при посадке перевернулся. Баки взорвались, пилоты сгорели. Что осталось от самолета — кое-как потушили. А больше ничего. Остальные шесть человек в себя придут, в штаб поедут, там, наверное, расскажут, что им здесь нужно. А нам не говорят.
— Ну, тогда все. Я своему доложу да снова спать лягу…
— А нам уж до утра не придется, суматохи слишком много…
Дежурный лейтенант выслушал телефониста и решил, что его это происшествие никаким образом не касается, у летчиков свое начальство и свои линии связи.
Если еще кого-то в почти стотысячном городе с приличным гарнизоном отдаленный шум и заинтересовал, последствий это не имело. Как Шульгин и рассчитывал.
Незадолго до начала рейда он выкроил час времени в своем напряженном графике, окончательно проверил, полностью ли ему повинуется доставшаяся «в кормление»[31] реальность. Сосредоточился известным образом, и в физическом облике Шестакова перенесся на Валгаллу. Так это у него стало ловко получаться, совсем как у Левашова в лучшую пору первых месяцев колонизации планеты. Только без техники.
С семьей повидался, для чего на некоторый срок «отошел в сторонку», позволив наркому ощутить себя самим собой. С Власьевым недурно провели время. Старший лейтенант за неделю настолько обжился в форте, что желание эмигрировать в цивилизованные страны приугасло. Воодушевляла его теперь новая идея: доставить бы сюда несколько десятков подходящих мужчин и женщин и — живи не хочу.
— Очередной «Таинственный остров», значит, — сказал Шестаков.
— Совершенно верно. А больше ничего и не надо. Я эту книгу с детства люблю. На кордоне бобылем семнадцать лет прожил. Так здесь, в сравнении, истинно рай земной. Главное, властей никаких, ни карточек, ни дефицита.
— Не зря ведь — Валгалла…
Исчезая, он прихватил с собой три комплекта раций типа «уоки-токи», но с дальностью раз в десять больше, и коробку батареек к ним. Больше не нашлось.
Сейчас этими рациями он снабдил командиров групп, которые вместе с ним должны были штурмовать Каса дель Кордон.
В условленном месте Ларго велел остановиться. До южных ворот дворца оставалось всего три квартала, но постов и патрулей не было и здесь. Однако, чтобы не привлечь внимания, Шульгин приказал двум автобусам, высадив людей, продолжить свое неторопливое шумное движение в сторону автостанции. Один оставил при себе.
Гришин сосредоточил своих десантников по обе стороны узкой улицы, выводящей к овальной, по счастью — совершенно плоской площади. Высоко расположенные окна древних, сложенных из гранита домов были закрыты глухими ставнями. Ни малейших признаков жизни. Если кто, проснувшись, поглядывал в щелочки, то делал это совершенно бесшумно, справедливо полагая, что его происходящее снаружи никоим образом не касается.
По рации Шульгин связался с группами, выдвинувшимися к менее важным, но тоже действующим воротам. В последний раз сверил часы, уточнил время — им положено начинать ровно через пять минут после первого выстрела с его стороны.
Гарнизон дворца, считая охрану каудильо, штабистов, подразделения обеспечения, даже шоферов, парикмахеров, лакеев, которые тоже могли быть вооружены, составлял человек пятьсот. Размещались они в лабиринте хорошо им знакомых комнат, залов, коридоров, караулок, чуланов, подвалов и прочего. Представьте себе хотя бы Эрмитаж, где без всякой стрельбы законопослушный посетитель, не имеющий плана или экскурсовода, заблудится обязательно.
У Шульгина с Гришиным было под рукой девяносто бойцов, в двух других группах по столько же. Нормально считать — поразительно мало, если сравнивать с количеством солдат, брошенных на захват Брестской крепости или Дома сержанта Павлова. Но если брать за образец штурм дворца Амина или перевороты, учинявшиеся «дикими гусями» Боба Денара[32], так вполне достаточно.
Шульгин передал свой пулемет Гришину, взамен взял у ближайшего бойца «ППД».
— Значит, сейчас я открываю ворота, и все единым броском за мной. Дальше по обстановке. Не мешкать, не задумываться, острие удара в сторону возрастающего сопротивления. Понятно?
— Как открываете?
— Увидишь.
Единственный из всех Шульгин совершенно не боялся смерти. Одну уже видел, другие его не касались. Пусть даже поймает шальную или прицельную пулю Шестаков, ему-то что? Матрица выскочит, куда-нибудь да переместится. Хоть в «основную личность», хоть в побочную, или даже отправится странствовать по закоулкам и химерам Сети, подобно «Межзвездному скитальцу» Дж. Лондона. Камикадзе он сейчас, проще сказать, твердо уверенный, что непременно будет причислен к лику богов.
Запрыгнул на перекошенное, с выпирающими сквозь засаленный вельвет пружинами сиденье «Фиата», завел мотор. Дверцу закрывать не стал.
— Ворота я повалю или хоть засовы сорву. Вы бегите следом, нужно — гранатами доделайте. И вперед, без остановки, как планировали…
Насчет использования автобуса в качестве тарана раньше речи не было, планировалось использовать только подрывные заряды. Это Шульгин самостоятельно придумал, вспомнив подходящие исторические примеры.
— А как же, Григорий Петрович?.. — опытный оперативник Гришин все равно не уловил сути замысла.
— Да вот так! Смотри, учись…
На подъем автобус пошел тяжело, педаль газа до пола, и все равно его семидесяти сил еле-еле хватало, чтобы выползти на прямую. Зато дальше он рванулся, как пожилой, но крепкий бык на арену корриды.
Вторая скорость, рычаг постоянного газа на рулевой колонке вниз до упора, на все пять тысяч оборотов. Еще немного подправив руль, в десятке метров от ворот Шульгин выпрыгнул из кабины на скользкую брусчатку. Едва не упал, но удержался, коснувшись ладонями холодного камня.
Автобус, сминая капот, врезался в ворота и положил их на землю, внутрь подбашенной арки. Массы и скорости, как и рассчитывал Сашка, хватило.
Сидя на корточках, он дал несколько прицельных очередей по выскакивающим из караулки охранникам. А мимо него, тоже стреляя, уже бежали скопом десантники.
Глава десятая
По средневековым дворцам хорошо гулять в качестве туриста, наслаждаясь искусством старых архитекторов, художников и скульпторов. Желательно днем и летом, в сопровождении знающего гида.
Вести ночной бой, да еще не имея плана дислокации противника, — совсем другое дело. Наше преимущество — внезапность, подавляющая огневая мощь, личные боевые качества, разумеется. На стороне неприятеля все остальное. Четкое руководство и готовность сражаться «за каждую пядь» сделали бы дворец неприступной крепостью.