…
Остаток ночи поспать мне не дали. Сначала зашла Олеся, прокралась в середину комнаты и застыла как статуя. Сопит, шуршит чем-то, надеюсь не…
— Боря, Боренька, я пришла, — зашептала быстро и нервно, — Я готова.
— Я тебе щас такого готова устрою! Марш к себе и чтобы носа не показывала.
Вылетела как ошпаренная, забыв закрыть дверь. Пресекать надо такие дела сразу. Мне не баба нужна, а боевой товарищ.
Только начал проваливаться в сон, как новая напасть. Потом зашла Марта, довольно бесцеремонно. Притворила дверь и тоже зашуршала юбками.
— Борис Антонович, это я… Вы же мужчина, вы всегда… я готова.
— Марта, какого нерадивого? — зашипел я спросоня.
— Вы мужчина, а значит вам надо,… я должна. Чтобы вы на девочку не смотрели. Я буду приходить, когда. Только не трогайте Олесю без благословения, не надо. Я все умею, я должна защитить, уберечь. Вы не смотрите, что я старше, я все…
Звякнула расстёгиваемая молния, неизвестный предмет упал со звуком роняемого топора. Прервал монолог аккуратным покашливанием. Тут спокойно, без эмоций надо, иначе ещё чего надумает.
— Марта, прости, но я не смогу тебе помочь.
— То есть как это, Борис Антонович? Это я вам помочь, я…
— Не получится, не работает инструмент.
— Как это, какой?
— Засох червячок.
— Борис Антонович, что вы говорите?
— Увял корешок. Сосулька растаяла.
— Бо-Бо…
— Полшестого. Марта, ну серьёзно, посмотри внимательней, какой из меня мужчина?
Жаль глаза не видно, оценивать женские эмоции — дело неблагодарное, но жутко интересное.
— Борис Антонович, ни один мужчина никогда не признается в таком. Слышите? Вы ещё более подлый и гнусный, чем я думала вначале. Теперь я буду следить за вами в оба глаза!
Ушла, хлопнув дверью. Перебила сон. С проклятиями поднялся и смазал новым слоем подсыхающие бенгальские огни. Десять палочек накрутил. Утром в печке аккуратно досушить и испытывать можно. Кот покосился из коробке таким ехидным взглядом, что захотелось что-то разбить.
Только решил снова прилечь, как накрыло вызовом, от которого сразу повеяло истерикой.
— Боря, косяк. Груша замели.
— Как замели, он же пьяный спал.
— Проспался, а потом его оберы приняли.
— Как, приняли, какие, откуда? Расскажи толком.
— Да он это, явку с повинной оформил.
Я присел на кровать, от таких новостей ноги могут отказать.
— Мы в хате схоронились, свет не включали. А за окном тени так и шастают. Как есть оберы с облавой. Мы честно монетку кинули. Грушу сдаваться выпало, братву выручать. Он с поднятыми руками вышел, емя то руки эти завернули выше головы, в повозку кинули и увезли.
— Кто? Куда?
— Ты че Боря, тормоз? Знамо куда, сначала в управу, а потом одна дорога — по этапу пойдет, мерзость кошмарить. Сообразим подогрев завтра, сальца, табачку. Может этот, профессор Мориарти чего-нибудь подкинет, тёплые вещи нужны, доска с сатрангом. Еще на обмен всякая мелочь.
Знал, что от этих кренделей кроме проблем ничего быть не может. Для этого и притянул. Бывают моменты, когда проблемы надо создать не себе, но пока такой момент не наступил — придётся плакать, но терпеть.
— Все ясно, Чижик, молодцы вы, ловко сообразили. Можешь спать спокойно, утром в округе походи, узнай, как и чего, по пустякам не беспокой. К оберам не суйся, я сам схожу и все про Груша узнаю.
— Боря, а когда можно будет увидеть этого, профессора Мориарти?
— За ваши косяки только сапог профессорский можно увидеть, самый кончик. Профессор абы кому на глаза не показывается. Его в лицо вообще только один человек знает.
Раздраженный и злой повернулся и уткнулся носом в сохнувшие колбаски. Боря, ты что совсем дебил? Как ты собрался это дерьмо на церемонии зажечь, да ещё и выдать за искры от слезы? Мигом на перекур и думать со страшной силой.
Только после третьей сигареты мысли потекли в нужном направлении. Если искры взять негде, не надо на них зацикливаться. Надо сделать так, чтобы о них никто не вспомнил. Для этого надо весь зал отвлечь, чтобы отвернулись наблюдатели, снимающие церемонию.
Ни шум, ни крики не помогут. Гарантировано все отвлекутся только на один звук, который ни с чем не спутать — это выстрел. Огнестрел для гражданских под большим запретом, значит выстрел заставит наблюдателей немедленно отвлечься и реагировать.
Пересмотрел доступные ингридиенты новым взглядом. Селитра говно, смесь грязная, состав неоднородный. Надо с поташем кипятить, или чистить по методу Лавуазье. Выпаривать несколько часов, теоретически до утра можно уложиться. Можно на улицу пойти, недалеко навес с тиглями, вечером что-то парили там, угли ещё не могли остыть. Как представил, что придётся идти в темноте, строго между кучей собачьего дерьма, в рост высотой, и ямой, наполненной забродившей мочой. Важные ингредиенты в выделке шкур и обработке кож, но оказаться в них по шею — что-то не хочется.
В деревянной ступке намолол доступных компонентов, намешал десятка два различных составов, регулировал дозировку, степень помола, заменял одно другим. Первый десяток вспыхивать не хотел, просто горел с разной степенью вялости и ядовитости. Опыты пришлось перенести на крыльцо, окна не открываются.
Егор и Степан дежурили ночью исправно, подходили, смотрели, чем я занимаюсь, но натолкнувшись на мои сведённые брови, быстро растворялись во дворе.
Более менее стабильный состав, напоминающий чёрный порох, получился когда петухи начали утреннюю побудку. Корпус вышел из картонной катушки, пыжевал глиной, фитиль готовый от свечи, только пропитанный чем надо. Вышло довольно безобразно, когда спряталось в корпусе толстой свечки, стало чуть лучше. Самое обидное — в единственном экземпляре, на испытание времени нет и на ошибку тоже.
…
К ближайшему храму сходил сам, карта показала ближайшее место. Тем более светать начало быстро, квартал мигом стал наполняться обычным шумом, просыпающегося рабочего люда. К самому алтарю подошёл совсем без трепета, присел и быстро извлёк слезу угольщика. Человек — это скотина, привыкающая ко всему.
Домашние не порадовали. Олеся с полыхающими ушами, Марта взгляд отводит и что-то бубнит себе под нос. Степан косится, будто я ему мозоль отдавил. Похоже в курсе, что Марта ко мне приходила. Вот приеду и займусь воспитанием этого детского сада. Осталось только приехать.
Переоделся в костюм и потренировался перед зеркалом прятать слезу в рукав. Марта удачно пришила кармашек на манжету. Раза с сотого начало получаться. Кривые всё-таки руки у Бори, пару раз чуть случайно двумя ладонями не прижал. А тренировался между прочим, на розовой, которую определил в храме. Не хочется думать, что случилось бы, если бы руки дрогнули.
— Егор, запрягай.
— Все готово, барин, завтракаем и в путь.
Завтрак, как же я мог про него забыть?
…
Оставили телегу на площади и поплелись к воротам академии.
— Егор, сделаем так, чтобы в момент моего осенения наблюдатели на меня не смотрели. Их будет несколько с разных сторон. Око легко отвлечь громким криком или шумом.
— Это так то, кроме когда им отвлекаться нельзя. А если не сработает, не отвлекутся? — заявил Егор скептически.
— Я знаю один звук, на который отвлекутся обязательно. И ты такой звук знаешь — это выстрел или небольшой взрыв.
Егора перекосило, по одноглазому лицу пошла гримаса, будто за ним уже выехали.
— Боря, упаси Вечный ученик, ты что задумал?
— У меня есть свеча, которая точно всех отвлечёт. Только придумать надо, где ее поставить и как и когда зажечь. Для этого пораньше едем, определиться на месте.
— Чует моё сердце, чует…
От продолжения разговора отвлек неожиданный вызов. Так трусить может только от важных шишек. Князь начал говорить сразу, голосом тихим и обманчиво медленным.
— Борис, я немного обдумал твои слова. Ты сказал, что говорил с человеком, никому не подчиняющемуся в этом мире. Таких людей приглашают собеседовать высшие Имперские должности. А в академии только для проведения экзаменов у птомантов. Если ты проходил такой экзамен — у тебя должны были стереть память. Значит или ты мне солгал, или…
— Василь, скорее или. Контракт уже подписан, как раз на осенение двигаюсь.
— Что же ты вчера не сказал? Это же дело совсем другое. Мы бы…
— Василь, ты производил впечатление мудрого и острожного человека. Да, я вчера успешно прошёл экзамен на бюджетного птоманта и в карете об этом не сказал.
— Ты мне солгал, почему?
— Я не солгал, а просто умолчал. Наверное у меня были причины. Поэтому сам додумай ответ на этот вопрос.
— А вот хамить тебя кто научил? Князь для тебя не авторитет, так хотя бы старшим? Точно не матушка, она была воспитания правильного.
— Извини Василь, не могу говорить, после церемонии свяжемся.
Прервал разговор с человеком, который по идее таких обрывов терпеть не должен. Аукнуться может. Впереди замаячил белобрысый качок. Митрофан Зайцев собственной персоной.
Я чуть замедлился, пошарил глазами в округе. Люди есть, но не помогут. Наблюдателей не видно.
— Егор, аристократика видишь? По мою душу, это профессиональный боец. Очень опасен и непредсказуем. Если решится напасть, сразу бей ножом в такое место, чтобы продолжать бой не смог. Насмерть не желательно, никогда не отмоемся. В рукопашную тягаться не вздумай.
Поравнялись, аристократ сделал шаг в сторону и перегородил дорогу. Долго кривился и, наконец, через силу буркнул: — Борис, подожди. Поговорить надо.
— Егор, отбой, это просто разговор.
Начало разговора давалось Зайцеву тяжело. Всеми силами старался держаться, терпел. Даже попытался выдать дружелюбную улыбку, что помогало слабо. Увидишь такой оскал — и недельного запора как не бывало.
— Борис, я хочу, чтобы ты сейчас отступил, — наконец выдавил из себя.
Я вопросительно поднял бровь.
— Что значит отступил? И как понимать твоё хотение?
— Борис, давай я пойду вместо тебя, меня пропустят. Я, мы готовы хорошо заплатить. У моего клана очень много ресурсов. Восток империи, леса, торговля с Чукотскими островами.