Мастер сдвинул брови, — Говори, по делу зашёл, али языком чухать?
— Говорю, случайно проходил, вывеска у вас такая неприметная, что считай и нет её.
Старик тяжело вздохнул, искорка интереса погасла, — Вы же сами видели, молодой человек, какие вывески у соседей. Что я могу повесить рядом с такой красотой, — нехорошо прищурился, — А ты что рекламный? У меня денег нет.
— Да нет, отец, не рекламный точно, но в рекламе кое-что соображаю. Да, собираюсь рекламой заняться, поэтому готов вам вывеску сделать совсем бесплатно.
Старик замолчал, сжав губы, — сказал, денег нет.
— Мастер, вижу дела у вас идут не очень? Давно не было хороших заказов?
— С чего ты взял? Вот увидел старика одинокого, думаешь легко возьмёшь? Из-под швейной машинки показалась узловатая клюка, — Да я таких как ты кажный день пачками… У мастера Леонтия его сиятельство такие наряды заказывал.
Оглядел клюку — мощно. Пример с рыжей сестрой перед глазами. Не только увернуться, зажмуриться не успею.
— Не сердись, отец. Давайте просто подскажу, что на вывеске написать, чтобы народ к вам повалил? Вот так, чтоб прям не протолкнуться.
Мастер прошепелявил, — Откуда ты можешь знать? Нельзя повторять, что у других написано, за это штраф. И буквами нельзя такими. На на-чер-та-ни-е патент. Шагай ка отседа, нечего баламутить тут.
Я развернул рулон пергаментной бумаги, цапнул карандаш, — Не будем мы ничего повторять. Сейчас своё придумаем.
— Вот так просто придумаем? Ну шёл бы ты а?
— Напишем просто, но со смыслом, — «Лучшие костюмы на этой улице». Вот, рисуем буквы, потом по контуру лезвием.
— Ты же из благородных, да? Все вам измываться над простыми.
Глядя, как я орудую лезвием поправился, — Ты портной да, закройщик из конкурентов?
Я перестал обращать внимание на ворчание, столько шрифтов на компьютере видал, пусть руки не помнят, но голова подскажет, — Доску сначала белой краской, потом, как подсохнет, по трафарету ваксой.
Портной покосился на буквы, — Красиво. Строго. И нет такой ни у кого, — спохватился, зыркнул исподлобья, — Денег нет, я уже говорил, — клюка начала выписывать восьмерки.
— Отец, сказал же, не надо денег. Цвет обязательно чёрный, не так, как у соседей. Справа вывеску видели, каждая буква своим цветом, это признак дурного вкуса. Слева жёлтые буквы на белом фоне, это ещё хуже — признак дурной головы. Напротив вон, тоже нельзя, буквы в высоту тянуты, — вспомнил надписи на сигаретных пачках, — так пишут то, что вообще никто никогда не читает.
Старик продолжал, — Молодой человек. Я пожил на этом свете достаточно, и кое-что понимаю в жизни. Услуги, за которые не просят рассчитаться деньгами, потом обходятся намного дороже. Откуда ты свалился на мою голову?
Вот же подозрительный крендель. Жизнью битый не раз.
— Повесьте повыше, как раз между соседними, справитесь, есть кому помочь?
— Да внук помогать приходит, подсобит, оглядел трафарет неверяще, пощупал руками и даже на зуб, — А если спросят, это, чей этот, как его — дизайн? Соседи прибегут, а то и артельный.
— Так просто и отвечайте, — дизайн Бориса Скотинина. Вот вам моя ладонь.
Потопал наверх к двери, оставив портного с разинутым ртом, у выхода обернулся, подбодрил, в первую очередь себя:
— Уверен, мне скоро понадобятся новые костюмы. Обязательно понадобятся и обязательно скоро. Теперь я знаю, куда загляну через месяц или два.
(Палма. Шатер кочевых гитан.
Богато одетый мужик с густой черной бородой, косится на пару обнаженных красавиц, разминающих хозяину спину)
— Баро, я пришел с хорошими новостями. У твоего табора появился шанс не только погасить старые долги, но и достойно заработать за пустяковое дело. Есть отличный заказ, хотя и не совсем по вашему профилю.
— Клиентам в своей лавке в уши ссать будешь, — хозяин шлепнул девиц по задницам, — Марш отсюда. Когда такой прожжённый торгаш начинает расхваливать товар — надо держать ухо востро, как бы без штанов не остаться. Кто тебе на этот раз дорогу перешел?
— С людьми, которые мне осмелятся перейти дорогу, другой разговор. Это просто мелкий камешек, попавший в сапог. Зять мой новый, сын Скотинина, не наследник, парень обычный. Ну не совсем обычный — жирный, слабый и медленный. Проблем точно не будет, боевые навыки на нуле, ни ума, ни охраны.
Баро нахмурился, — Аристократ — раз, сын барона — два. Не на своем поле играешь. Не нравится мне что-то твой энтузиазм. И от заказа твоего воняет.
— Мести со стороны рода не будет. Он всю семью так достать умудрился, что тебе Скотинины еще и спасибо скажут. Это если след к тебе приведет. Но гитане чисто работают.
— Мягко стелешь. Дорого это стоить будет.
— Не дороже слез. И особое пожелание — исполнить надо так, чтобы следы привели к брату барона.
Явление 11
Улица встретила духотой, пылью и шумом. Матушка выходить не торопилась, поэтому присел на каменные порожки. С такой жировой прослойкой не то, что камне, на льду сидеть можно. Аккуратно высунул из рукава спицу, начал елозить указательным пальцем о брусчатку. Кончик сам себя не заточит. Видит Вечный ученик, будь он неладен, пригодится, чихнуть не успею.
Я был избран, круто звучит. Только вот вопрос, в какой момент меня разменяют и на что. Показал, что наблюдает, в курсе каждого шага. Значит доступ к Оку имеет, скорее к базе, куда вся информация сливается. На вопрос отвечать не стал, сам я догадаться должен. Есть официальная линия и, похоже, оппозиция. У всех своя правда. И я должен решить, к кому примкнуть. Почему так явно? Только одно объяснение — нихрена не важно, ни что я пойму, ни к кому примкну.
Маман вылетела, хлопнув дверью и обдав шлейфом цветочного аромата. Зыркнула на кучера и махнула рукой, — Боренька, не сиди на земле, ты аристократ, а не какой-то там крот.
Чем матушке не угодило милое землеройное — не понятно, но я поплёлся в карету. Под тряску нелепого экипажа прикрыл глаза и постарался немного расслабиться.
(Боренька, не сиди на земле, ты аристократ, а не какой-то там крот).
Хоть с какой стороны смотри — мертвец перенёс именно меня. Кинулся под машину там, где гарантированно увезут в конкретный морг. Знает про мои головные боли, опухоль, про хобби намекал. Многозначительно, но ничего конкретного. Такая операция требует серьёзной подготовки. Слежки, наблюдения не чуял, я всегда настороже. А если с помощью магии? В нашем мире нет магии. А не хотел ли мне это внушить? Перед переносом угрожал, что перейдёт к другому. У тебя не было другого кандидата, ставка на меня. Если я фигура на шахматной доске, после слов про избранного, должен вообще себя ферзём почувствовать. Можно ли спрогнозировать мои действия в этом мире? Как можно мной управлять? Зависит как долго за мной наблюдали. Если достаточно долго, могли психологический портрет составить, но насколько качественно и надёжно? Не тянет на хороший план, если только не насрать, что я тут буду делать. Как это не прискорбно, основное действие разворачивается не здесь. Я просто для отвлечения внимания, даже не пешка для размена, а козюля из носа, прилепленная под столом.
Может настоящий Боря — вот фигура? Он от чего-то сбежал? Или у него важный предмет? Что-то спрятали? Так сознание же переносили, не предметы. Важное знание? Или у него в моем мире есть миссия, как раз на пару лет. Нужна информация, просто как воздух, одни и тех же вопросы по кругу. Постучалась новая мысль — а если и не я и не Боря не важны? Если дело в другом? Тогда…
Матушка продолжала причитать, кидаясь из крайности в крайность. Её попеременно то распирала гордость за взрослого сына, то начинались стенания и заламывание рук. Надоедать начинает. Едем без Ока, поэтому в окно глазеть можно свободно, чем я и воспользовался. Проплывали дома, вывески, экипажи и редкие прохожие. Тихие сонные улицы, на окраинах всегда так. Реклама конкурса — «Приглашаются танцоры любых стилей не ниже третьей ступени для участия…». А вот ещё, как под копирку — «Если ты профессиональный садовник второй ступени, обязательно записывайся на конкурс стрижки декоративных растений». Мода у них такая что ли?
Знакомое, давно забытое ощущение, как будто я вновь в ущелье внутри грузовика, приближающегося к засаде. До первого взрыва четыре минуты. Или в полевом госпитале, готовлюсь вынимать осколки. Скоро накроет, и брезентовая палатка превратится в кровавый фарш. Я всегда ему доверял, этому чувству, и поэтому до сих пор жив. Достаточно трёх биений сердца. Раз — взгляд, два — Око, три запах. Ага, четыре — скорость. Ещё чувство опасности, нарастающее с каждой секундой. Для принятия решения информации достаточно, а значит сейчас вот сейчас должна наступить уверенность и ледяное спокойствие.
Ни уверенность, ни спокойствие не пришло. Эмоциональных якорей не хватает. Где ответственность за порученную миссию, сопереживание за людей, которым нужна моя помощь? Ничего в голову ничего не пришло, кроме гаденького — надо спасать свою шкуру.
Вариантов для действия не много. Замедлил дыхание, стиснул пальцами спицу и начал считать пульс. Мне нужен один точный укол, я не могу ошибиться. Стоп, крепости пальце не хватит. Перехватил спицу, уперев конец в камень на ладони.
На очередной кочке тарантас подпрыгнул выше обычного, и матушка сама влетела мне в объятия.
— Ой, чтоб вас всех, Боренька, держись.
Спица вошла под точно рассчитанным углом слева в поясничную область. С этой стороны очень мало нервных окончаний, в умелых руках такая инъекция малочувствительна. А если добавим жару и тряску, дело сделано. Мгновенно иглу назад, чуть не выронил, от напряжения пальцы скрутило судорогой.
— Держись сынок, приедем, велю кучера выпороть, а лучше отцу скажем, и на ворота, на ворота его. Надо же так тряхнуть, аж дыхание вылетело.
Диаметр спицы чуть меньше миллиметра, через такой прокол из абдоминальной аорты литр крови выйдет минут за пятнадцать. Прикрыл глаза, надо просто немного подождать.