Дикий ужас внутри вопил, изо рта вырывалось паническое мычание.
Ничего не видно, кроме кофты.
Хоть бы один глоток кислорода, хоть бы один…
Сознание медленно уплывало.
Что-то горячее обожгло живот. Сквозь туман ощутила движение наверх, и, похоже, отключилась… С хрипом вдохнула кислород, беспрерывно кашляя. Выплевывая воду пыталась сесть, опираясь на кого-то спиной. Насквозь мокрая кофта лежала рядом.
Легкие горели. Я не могла надышаться. Вдыхала жадно, пока не поняла, чей запах так отчетливо снова обосновался внутри.
Почему-то одногруппники оказались по другую сторону бассейна. Их откровенно испуганные взгляды не помогали прийти в себя. Чуть в стороне парни пытались справиться с брыкающейся и истошно кричащей девушкой.
Перед глазами снова поплыло.
Уперлась рукой, все же надеясь подняться. Мокрая ткань под ладонью слишком грубая, а… чье-то бедро слишком твердое.
Лишь теперь обратила внимание, что крепкая рука, негусто покрытая темными волосками, распаляла кожу в месте прикосновения.
Ужасающая догадка пробралась в помутненный разум, но… нет. Нет же! Не мог Малин броситься в бассейн, чтобы…
Один полноценный вдох. Всего один, и бешеная концентрация самого вкусного в мире запаха потекла по венам.
Вода.
Крем.
Проклятье!
Завозилась, но поздно. Горячие пальцы, пуская по телу разряды двести двадцать вольт, собрали с шеи прилипшие мокрые волосы. Малин оттянул их, вынуждая наклонить голову и подставить шею.
Дернулась в попытке вырваться. Слишком вялой попытке. Меня не отпустили, а только сильнее прижали спиной к груди.
Шумный вдох раздался рядом с ухом. В животе что-то заискрилось, сжимаясь.
Прикрыла веки, сглатывая, закусывая губу изнутри.
— Не истинная, говоришь? — горячее дыхании опалило ухо, зацепило шею.
Дрожь прокатилась по телу и затерялась в пятках.
— Нет, — выдала почти уверенно и поймала взгляд Дрейка.
Идея пронеслась спонтанно и резво, оставляя после себя яркий след.
Кажется, лучший выход из ситуации.
— Я принимаю твое предложение, — голос все же задрожал.
Волосы сильнее стянули, рука на животе заметно напряглась, став едва ли не железной.
Голову насильно повернули за волосы. Не подала вида, что мне больно и неприятно. Сцепила зубы, твердо смотря в бледно-желтые глаза.
— Что ты сказала? — вкрадчиво поинтересовался Малин, размалывая мои кости одним взглядом.
Внутри все едва ли не пело от его рук и его близости. Истинность вопила меньше: не истошно орала, а тихо мурлыкала, подогревая, но не испепеляя.
Так вот как это работает…
Будет непросто.
— Я буду, как у вас это называется, под Дрейком, — повторила уверенно, запрещая себе таять в руках Малина.
Тело плавилось, а разум бунтовал. Я на стороне последнего.
— Ты моя истинная, — на этот раз столичный не спрашивал.
Прошло слишком мало времени с нашей первой встречи. Да, очевидно мой запах проявился четче, но все равно пока не принял окончательную форму.
Истинность берет свое, но не так быстро.
— Нет, — заявила твердо, не собираясь подтверждать.
Малин вновь наклонился к шее. Медленно, давая мне прочувствовать момент каждой клеточкой тела.
Будь ты проклят. Ты и твоя истинность.
Он втянул воздух. Пальцы в волосах вновь напряглись, снова стягивая, рука на животе сжала талию.
— Слабый запах, но теперь я его чувствую, — произнес Малин прямо в сгиб шеи.
Мышцы свело от сладких импульсов.
Надо сопротивляться.
Ему. Истинности.
Себе.
— Ты ошибаешься. У тебя проблемы с обонянием, надо лечиться, — уперлась ладонями в мокрую футболку на груди, стараясь увеличить расстояние.
Не позволил. Держал крепко, усмехаясь в мою шею.
Гладкий горячий язык лизнул сгиб.
Меня пробила крупная дрожь. Короткий вздох завис на пересохших губах.
Закусила язык от слишком острых ощущений, чтобы не обронить случайный стон.
Зубы царапнули кожу в месте, где обычно истинные оставляют метку. Меня будто ударили поддых.
Кончик языка под давлением отзывался режущей болью.
— Тебя выдает тело, — Малин шептал прямо в ухо.
Поежилась от щекочущего дыхания и впервые ощутила возбуждение между ног. Настоящее. Острое.
Это только из-за истинности.
Я избавлюсь от нее, и если захочу быть со столичным, сделаю выбор сама, а не пойду на поводу ужасающе сильной… проклятой… истинности!
— Ты меня чувствуешь сильнее, чем я тебя, но это пока, — Малин продолжал сводить с ума, но так, что окружающие точно не слышали ни единого слова. — Ты ведь знаешь, что теперь твой запах сформируется быстрее?
Очередная волна дрожи прогулялась по телу. Пешком. Неторопливо.
— Знаешь, — Малин верно растолковал реакцию.
— Я уже говорила и повторю снова: я не твоя истинная. Пусти, — ударила его по груди, требуя выполнить просьбу.
Малин не дернулся, только вновь стянул мои волосы на затылке. Это действие, смешанное со всеми не утихшими ощущениями, отозвалось импульсами в самом низу живота.
— Знаешь как работает гон у альф? — очередной обжигающий шепот продолжал играть на возбуждении, а суть вопроса наоборот пугала.
Читала об этом явлении.
Гон бывает только у альф и происходит каждый месяц. Длится недолго — несколько часов, если альфа не знает истинную. Переносит легко и беспроблемно для окружающих. В ином случае может длиться до суток…
Гулко сглотнула, ничего не видя перед собой.
— Знаешь, — протянул Малин. — Если ты не моя истинная, как утверждаешь, я тебя не трону. Если моя…
Повисла многозначительная пауза.
Сжала бедра, живо представляя, что будет.
— Я не стану сопротивляться инстинктам и возьму свое.
— Я биомусор, забыл? — процедила сквозь зубы.
Контроль под натиском трещал по швам.
— Трахать тебя мне это не помешает, — горячая ладонь скользнула по животу, тяжесть с волос пропала.
Малин больше меня не держал.
Поднялась на дрожащих ногах, придумывая, что ему ответить. Желательно колкое, едкое…
Мысль выбивали ругательства, смешанные с криками.
Четверо парней то ли не хотели прибегать к слишком грубой силе, то ли просто отвлеклись и позволяли той опоздавшей девушке отбиваться и вопить.
— Отстаньте от нее! — прикрикнула я, совершенно не задумываясь о последствиях.
Столичные уставились с удивлением. На меня. За меня.
На плечо легла чья-то рука. Дернулась в сторону и ошарашенно уставилась на Дрейка. Он потянул за шею на себя и прошептал:
— Борцы за справедливость здесь долго не живут.
Теплая ладонь погладила плечо.
Дрейк отошел, а его слова продолжали звучать в голове.
Одногруппники с потерянным видом, заполненные отчаянием до краев, как этот бассейн, топтались на том же месте. Рюка на полу видно не было.
Нэнси стояла в углу, обхватив себя руками. На ее щеках блестели слезы. Не из-за себя, очевидно. С ней, с виду, все в порядке.
Девушка продолжала активное сопротивление и бесконечный поток ругательств. Очевидно, они легко могли с ней справиться, но отчего-то этого не делали.
— Отпустите ее, — раздраженно бросил Малин. — Хватит вопить.
По бассейну распространилось ощутимое плохое настроение, холодящее спину.
Девушка замолкла, выдернула руку из захвата Шейна. Попятилась, пока парни с недовольством прожигали в Малине пару-тройку новых дыр.
— Ты не один здесь альфа, — заявил один из них с коротким ежиком волос на голове.
Смех, звучащий со стороны, медленно угас. Все невольно обратили внимание на мгновенно накалившуюся атмосферу.
Глава 6
Малин вернулся на свой лежак.
Воздух будто искрился от разрядов, пробегающих между столичными. Похоже ситуация неординарная.
Взгляд запнулся о парня в черной толстовке. На его губах играла саркастичная ухмылка, глаза по-прежнему скрывались в тени капюшона.
В какую сторону лучше двигаться? С одной стороны отбитые парни, чуть не изнасиловавшие девушку, с другой — тоже столичные. На лбу не написано, кто более опасен, а рядом с кем можно передвигаться свободно.
Наклонилась поднять мокрую кофту. Натянуть ее на себя и замерзнуть… Мрачная перспектива. Как бы ее избежать и при этом не светить бельем?
Распрямилась и невольно попала под словесный обстрел.
— Потом ее трахнешь, если так запала, — Малин смотрел сквозь меня на столичных. — Не хочу слушать ее вопли.
Девушка, о которой шла речь, сжала челюсть, лицо налилось краской от злости. Второй раз может не повезти так легко отделаться. Видимо, она тоже это осознавала, поэтому сдержалась от необдуманного выпада.
— Можешь уйти, — пожал плечами наглый столичный, — тебя никто не заставляет здесь находиться, смотреть, слушать.
Я отошла к окну, неторопливо пробираясь вдоль, по периметру. Наибольшая вероятность, что друг друга поубивают и меня не заденут. Максимум кровью забрызгают. Это я как-нибудь переживу.
Малин усмехнулся.
— Я не спрашивал тебя, что мне делать. Я сказал, что не хочу слушать вопли.
— Мальчики, ну не ссорьтесь.
Я даже запнулась на ровном месте от протяжного и сладенького голоса. Аж зубы свело.
Блондинка помешивала соломинкой оранжевую жидкость в пузатом бокале.
Обращается к "мальчикам", а смотрит на Малина. Взгляд то и дело проходился по нему и возвращался к лицу. Пухлые губы обхватили соломинку, щеки втянулись. Она проглотила напиток и улыбнулась под ответным вниманием Малина.
Длинное сверло с шипами проделало дыру в печени и легких. Неприятное жжение в области солнечного сплетения усиливалось с каждым вдохом.
Нога дернулась в обратном направлении, к столичному.
Помутневший на мгновение разум истошно завопил, что во всем виновата чертова истинность.
Тряхнула головой, словно это простое действие могло помочь разогнать туман. Прояснить сознание.
Заморгала, надеясь, что лицо блондинки с надписью "опасность" рассеется.