— Добрались, — будто прочитав мои мысли, проговорила Даника. — Вот нужный шатёр.
Перед собой я видел лишь очертания чего-то большого и нечёткого, скрытого туманом. Однако почти сразу перед нами появился всполох огня — кто-то нёс светильник.
— На землю, — быстро прошипел Маутнер. — И тишина!
— … чевидно, что это диверсия врага, а не естественный или природный случай, — раздался приглушённый голос. — Может быть стоит выдвинуть войска и скомандовать наступление?
— Не говори чушь. Лучше пусть маги и дальше сдувают туман с позиций всадников Логвуда. Если комендант надеется, что столь дешёвые трюки позволят ему щёлкнуть нас по носу, то ублюдок сильно ошибается.
Силуэты зашли в шатёр. Возле него замерло несколько стражников, среди которых хорошо различался волшебник, закутанный в плащ. Судя по сверкнувшим в свете лампы отсветам, у него на теле размещалась целая горсть разных артефактов.
Неужто такой же, как тот, кого мы встретили в Монхарбе и едва-едва сумели победить? Нехорошо…
— Капитан, это Зарни, — тем временем глухо произнёс Фолторн. — Я узнал его, видел во время боя у реки, на переправе. Это точно он, капитан! Лейтенант Изен, ты видел? Узнал?
— Тише, придурок, — бросила ему Нарана. — Нас всех услышат!
— Я не узнал его, — нахмурился Маутнер. — Изен?
— Не могу знать, но если Фолторн уверен…
— Я уверен! Это долбаный малый воевода! Нам нужно убить его вместе с тем командиром кавалерии. Даника! Это ведь шатёр того вождя, да? Давайте накроем его совместной атакой! Четыре мага обратят это место в кратер.
— Риск, — коротко буркнул Галентос. — У Зарни охрана. Даника?
— Мухи не ориентируются в привычном человеку режиме, — задумчиво произнесла девушка. — Я не очень хорошо улавливаю их сигналы, к тому же… они умирают.
— Умирают? — удивился я.
— Там холодно, — ответила она. — Не знаю почему. Может какие-то защитные чары. Это не важно. В шатёр вошло четыре человека — факт.
— Какая разница, сколько их вошло? — продолжил настаивать Фолторн. — Это же Зарни! Конченый сучонок Пилекс Зарни, который гонит нас от самого Монхарба. Если мы прикончим его, это заставит воеводу Кердгара Дэйтуса вернуть войска, перестать гнать нас с такой бешеной яростью. Даст нам возможность, которую так давно искал Логвуд!
— Изен, — обернулся Маутнер ко мне. Я не видел выражение его лица, лишь общие черты. — Что скажешь?
— Если мы нападём, то можем вообще никого не убить, — быстро пробормотал Галентос. — Зарни наверняка прикрывают, а у малого воеводы точно хороший набор артефактов. Мы не сумеем ничего, лишь сами погибнем.
— То есть, — вмешался Дутус Клаврог, — мы можем рискнуть и дать Первой с беженцами несколько дней — а то и неделю — спокойного пути, устранив сразу двух командиров или провалиться, не сумев ничего?
— Так мы и так это можем, — фыркнул Морс Жвайг. — На диверсии, как и на войне, всё может измениться в любой миг.
— Я за то, чтобы подождать, пока Зарни не уйдёт, — произнесла Нарана. — План есть план, зачем усложнять всем жизнь? Не слышали поговорку: за двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь?
— Тихо, — сурово сказал Маутнер. — Изен, ты самый сильный колдун из всех, кого я знаю. Я видел тебя в деле и могу доверять твоему боевому опыту, касательно оценки своих сил. Скажи, мы сумеем быстро смять защитников Зарни и его самого? У ублюдка наверняка полно амулетов.
— Как-то ведь планировали убить командира его кавалерии, того военного вождя, что так активно нас достаёт? — приподнял я бровь. — У него тоже, уверен, будут защитные амулеты.
— Смесь магии и оружия, — ответил капитан. — У ребят взрывчатка. Сильная. Плюс колдовство. Этого должно хватить, чтобы достать практически любого, кроме, разве что, имперского инсурия, зачарованного со всех сторон — а там где не зачарованного, прикрытого тремя миллиметрами чистой стали.
Я обернулся и посмотрел на шатёр. Возле него стояло несколько солдат, внутри, наверняка, тоже есть охрана. Даника сказала, что вошло четверо и среди них был Пилекс Зарни… Выходит, там сам малый воевода, командир кавалерии, возможно какие-то его люди — не сидит же он там один? — и ещё трое. Кто? Советники? Помощники? Другие офицеры? Маги? Сионы? Простые солдаты?
— Мы должны дождаться, когда он уйдёт, — снова сказал Галентос. — Даника, скажи ему.
— Хватит, Галентос. Пусть сам решает, — процедила Даника. — Или ты думаешь, что мы столь близки, что Изен сразу последует моему слову, отключив свои мозги?
— Ничего я не думаю, — отвернулся маг.
На мне собрались взгляды, которые я ощущал даже сквозь туман. Дилемма… Как же лучше поступить? Незримые чаши весов замерли в причудливом равновесии.
Глава 4
«На закате жизни, по ночам, я часто оглядываюсь на пережитое. Столько смертей тех, кого я любил, кем дорожил в своём сердце, изгнали ощущение торжества из моих мыслей. Даже тот факт, что мне удалось избегнуть подобных превратностей судьбы, лишился победного блеска. Знаю, ты видел меня, друг — морщинистое лицо, молчаливый взгляд, холодные камни, которые замедляют мой горький шаг, когда я иду вдоль череды минувших лет, облачённый во тьму, как и все старики, одержимый воспоминаниями…»
Диорсий, «Чудотворец из Лабиринта».
Аметистовый залив, взгляд со стороны
— Ты ошибаешься, отец! — воскликнул Финнелон в последний раз, прежде чем его могучее тело сиона было подвешено на крест, поставленный прямо на центральном корабле, флагмане. Разумеется были использованы только лучшие зачарованные материалы: гвозди, верёвки, доски — всё имело руны, без которых нельзя было обойтись. — Отец! Ты не ведаешь, что творишь! Ты обезумел! Обезумел!
Но Дэсарандес с отстранённым выражением лица лишь отвернулся и взглянул на собрание высших офицеров, которые собрались на его корабле. Для этого они специально использовали шлюпки, перебираясь в них на флагман, управляемый командой их повелителя.
Никто не ожидал, что плывёт наблюдать за казнью. Да ещё и кого? Младшего сына императора!
— Жизнь и смерть — лишь вопрос веры, — произнёс Дэсарандес, чей голос охватил почти три сотни человек, выстроившихся перед ним. Один из сионов, по приказу Аелиноса, старшего сына императора, которому было уже сто три года, заткнул его брату рот. Аелинос смотрел на всегда раздражавшего его родственника с глубоким удовлетворением. Улыбкой, которая искажала черты его лица, делая похожим на стервятника, наконец-то дождавшегося смерти своей жертвы.
Не все смогли по достоинству оценить совершённое Дарственным Отцом и он знал это. Бессмертный император собрал людей, чтобы даровать им своё откровение, демонстрируя власть и право казнить или миловать.
Конечно же, никто из верных ему людей никогда не посмел бы усомниться в праве Дэсарандеса, но… Их родина в огне, а военные завоевания завершились разгромным поражением. Боевой дух имперских командиров и офицеров упал на самое дно, а долгое плаванье, полное вынужденного безделья, лишь усугубило ситуацию.
— Вы, — начал Мирадель, — готовились к победе и захватам новых земель. Готовились пройти по территории нашего соседа, неся справедливую кару за все преступления, которые они совершили. За зло, потакание своим порокам, иноверство и хулу. Но теперь вы здесь. И полны усталости.
Внимание людей было сосредоточено на своём повелителе, чей голос доходил даже до самых дальних рядов. Чего уж, если бы корабль мог такое позволить, Дэсарандес собрал бы все десять тысяч оставшихся у него воинов. Элиту из элит, перед которыми произнёс бы величественную речь.
«Не всё сразу», — подумал император.
— И я спрашиваю вас. Как же получилось, что теперь мы находимся здесь? Как вышло, что мы покинули земли нашего врага и возвращаемся обратно, с потерями и без законных трофеев? Бежим, словно побитые дворняги⁈
Собравшиеся осторожно закивали. Они ожидали ответов. Ждали откровения.
— Наши легионы пронеслись сквозь все земли Империи, словно нож. Нанесли серию поражений расколотому Нанву, обезлюдили и обескровили их города, — слова его грохотали будто гром отдалённой, но всё же явственно слышной грозы. — Этот нож, что, сверкая лезвием в необъятной тьме, преодолел невообразимые бездны, дабы, наконец, вонзиться сюда. В это самое место.
Плащ и белоснежная шёлковая туника Дэсарандеса натянулись от порыва ветра, его волосы взмыли вверх, а сам мужчина вытянул руки, подставляя лицо лучам солнца, пробившемуся сквозь пасмурное небо. Дарственный Отец словно находился в ослепляющем ореоле.
— И этот нож не сломался, — продолжил император. — Не был затронут ржавчиной, не потрескался и не затупился. Мы, — стукнул он себя по груди, — прошли все испытания с честью, оставив земли позади в положении, которое никогда не позволит им вновь стать прежними. Искоренили зло, оставив его медленно умирать с отравленным шипом, воткнутым в грудь.
Сандакай Мирадель, герцог Юга, смотрел на своего повелителя и ему казалось, что отрубленная голова Сигнора Йосмуса — бывшего архонта Кииз-Дара, висевшая на цепи подле бёдер императора — шевелится, будто бы что-то шепчет.
— Даже отступая, вынужденные спасти свою страну, — гремел Дэсарандес, — мы нанесли врагу ущерб, который уже не исправить! И пусть наши товарищи, оставшиеся в Нанве и долженствующие привнести их земли в Имперское лоно, потерпели неудачу, это не значит ровным счётом ничего!
Император работал как огромный ретранслятор, передающий свои собственные эмоции всем и каждому.
— Они пали, ибо с ними не было бога! — Господин Вечности вскинул руки, стоя в круге света.
Воинственное сборище разразилось бурей хриплых возгласов. Воплей. Выкриков. Яростных заявлений. Сидячие повскакивали со своих мест. Стоячие вытянулись ещё сильнее, словно стараясь достать до неба. Казалось, эти люди вибрировали, словно нити, натянутые на ткацкий станок императора.
— Да! — воскликнул принц Аелинос, стоящий рядом с Сандакаем. — Благослови нас, отец!