Диорсий, «Чудотворец из Лабиринта».
Полоса горизонта на востоке тянулась тонкой бело-серой нитью и колыхалась в холодных потоках воздуха над дорогой. Впереди раскинулась бесплодная земля, усыпанная покрытыми снегом валунами. По ней тянулась торговая дорога, отделившаяся от тракта.
Всадники авангарда остановились на перекрёстке. На юг отсюда лежало побережье, к которому жались деревни и посёлки, а также Олсмос. Небо в том направлении было затянуто дымом.
Сгорбившись в седле, я вместе с остальными слушал полковника Нарвина.
— … и в этом они абсолютно единодушны, комендант. У нас нет другого выхода, кроме как прислушаться к Илазию Монтнару и Кронричу Ертусу. В конце концов, более всех пострадают беженцы.
Маутнер презрительно хмыкнул и демонстративно сплюнул.
Под слоем дорожной пыли, которую редкие снежинки превратили в грязь, лицо Нарвина побледнело, но он продолжил:
— Пайки у них урезаны уже до голодного уровня. Я понимаю причину — много мяса пропало, когда мы были вынуждены резать скот у Дахабских гор, однако люди не могут жить на такие крохи. И вода! Магов снова стало меньше, люди вынуждены топить снег, отчего потом маются с животами.
Ныне одноглазый Гаюс провёл пальцами по заросшей щеке и потрогал огромный шрам, оставшийся от сайнадской пули.
— Чтобы создать нужный запас воды, хватит даже парочки колдунов. Сокрушающий Меч может сделать это в одиночку. Нельзя забывать и про колдунов Серых Ворóн, — хрипло поведал он.
Я бросил взгляд на Вешлера. Тот сидел на коне, молчал и только кутался в плащ старейшины. Лицо его скрывалось в тени капюшона. Приглядевшись, я заметил, как его длинные пальцы дрожали на луке седла. Галентос и Даника всё ещё не отошли от испытания, с которым мы столкнулись на Дахабских горах, ведь именно они под конец взяли на себя львиную долю магических изысканий.
С того момента прошло три дня. Я помню, когда бригадир Райнаб Лодж и оставшаяся часть солдат заняли свои позиции, позволив нам отступить. Помню, как они стояли насмерть, давая нам нужное время.
Их расстреляли. Магией и пулями. Даже гвардия Велеса не решилась продолжать сражение в ближнем бою, поэтому подошли пешие, которые спокойно заняли позиции и стреляли, пока последние солдаты не упали на землю.
Потом сайнады двинулись к подножию. Но конец колонны уже прошёл второй поворот, а мы, Чёрные Полосы, заканчивали ставить баррикаду на первом. Когда Зарни и его войска приблизились к дороге, мы подожгли собранные там повозки. Галентос и Даника прикрывали нас, организовав на ратников лавину — казалось, обрушилась целая гора.
Я лично вернулся за чуть ли не изжаренными телами магов Серых Ворóн, удерживая в них жизнь до самого подъёма на Алербо. Там их разместили с остальными ранеными.
Это был конец битвы при долине Дах. Но не конец вторжения и войны.
По прошествии этого времени я не видел их ни разу. Зилгард сам занимался исцелением, утверждая, что помощь ему не требуется. Непонятно каким образом, но толстяк продолжал сохранять свой вес, хоть и заметно осунулся.
Все мы изменились. Снова. Кто-то отлёживался, кто-то, как Вешлер, будто постарел на десять лет. Я не знал, что будет дальше и каким я дойду до Магбура.
У нас выжило чуть более двадцати волшебников. Меньше половины тех, кто был со мной на момент начала противостояния. То же самое и с солдатами — выжило менее половины.
— Тактические преимущества очевидны, комендант, — добавил Нарвин после короткого молчания. — Как бы ни были неподготовлены стены Олсмоса, как бы ни были они брошены отступающими горожанами и архонтом Лойнисом Хелфготом, они предоставят лучшую защиту, чем пустошь, где даже холмы находятся от нас в…
— Полковник! — рявкнул Гаюс.
Нарвин замолк, его губы сжались в одну тонкую, бескровную линию.
Я поёжился, и отнюдь не от медленно подступающей прохлады ночи. Прямо на моих глазах разгорался ранее слышимый спор об «улучшении условий», которые пытались выбить Совет Знати, даже не осознавая, что тем самым загонят нас в ловушку.
Какая шкура так поизносилась на тебе, полковник? Ты её, несомненно, быстро сбрасываешь, когда пьёшь вино с Монтнаром, Нородоном, Клайзисом и остальными…
Логвуд не отчитал Нарвина. Никогда не отчитывал. Намёки и претензии, рождённые аристократической заносчивостью и высокомерием, он встречал так же, как и всё остальное — с холодным безразличием. Может, это и производило впечатление на понимающих людей и служивых, но я заметил, как из-за этого расхрабрились такие как Нарвин и ему подобные.
И полковник ещё не закончил.
— Это не только военное решение, комендант. Есть в ситуации и гражданский элемент…
— Повысь меня на пару званий, генерал, — капитан Маутнер посмотрел на Эдли, — чтобы я мог высечь этого пса так, что от шкуры одно воспоминание останется. — Он оскалил зубы и перевёл взгляд на полковника. — Иными словами, нам нужно перемолвиться словечком в каком-нибудь тихом месте, Нарвин…
Тот ответил безмолвной ухмылкой. Заговорил Логвуд:
— Нет никакого гражданского элемента. Олсмос окажется смертельной ловушкой, если мы его возьмём. В осаде — с суши и с моря — мы не устоим. Объясни это Монтнару, полковник. Это твоё последнее задание.
— Последнее, комендант?
Логвуд промолчал.
— Последнее, — пророкотал Гаюс, — значит последнее. Ты разжалован. С позором.
— Прошу прощения у коменданта, но вы этого сделать не можете.
Логвуд повернул голову, и я на миг заподозрил, что Нарвин всё-таки сумел вывести его из себя. Полковник пожал плечами.
— Мой офицерский патент был выдан архонтом Сауды, Кендалом Фатурком. Исходя из этого, я имею права потребовать судебного разбирательства. Вы… комендант, но даже если бы вы носили звание генерала, это ничего бы не значило. Силой Нанва, что расколотого, что объединённого, всегда было то, что наша дисциплина призывает высказываться откровенно. Какие бы ни были отданы приказы — их я исполню в точности — я имею право на то, чтобы моя точка зрения была задокументирована дословно. Если нужно, могу процитировать соответствующие пункты устава, которые описывают мои права.
Все молчали, затем Гаюс повернулся в седле и обратился ко мне:
— Сокрушающий Меч, ты у нас парень головастый, хоть слово понял из того, что он тут наболтал?
— Не хуже тебя, Гаюс, — едва заметно растянул я губы в подобие улыбки.
— Религия не может помочь в этом вопросе?
— Увы, Гаюс.
Бригадир выругался.
— Разбирательство потребует присутствия адвокатов, не говоря уже об архонте Кендале Фатурке, — дополнил генерал Дирас Эдли.
— А где у нас архонт Фатурк? — риторически спросил Маутнер.
— В Магбуре, — спокойно кивнул Эдли.
Гаюс усмехнулся.
— Значит, чтобы разобраться с офицерским патентом, придётся поспешить в Магбур. — Он обернулся к Нарвину. — Если, конечно, предложения Совета Знати не важнее решения судьбы твоей карьеры, полковник.
— Вы забываете про флот, — Нарвин подался вперёд. — У Магбура он большой и сильный, всё-таки прибрежный город! У Гуннара много опытных советников, как тот же генерал Чибато Ноното. Даром, что чёрный, как смоль, зато голова соображает. Он не упустит возможность и сразу продавит решение направить за нами — в Олсмос — корабли, чтобы быстро и безопасно перевезти всех в Магбур.
— Насколько я знаю, — заметил Эдли, — весь флот сейчас стоит на якоре подле Магбура.
— Так точно. Тем не менее, как только они узнают, что мы застряли в Олсмосе, решение станет очевидным.
— Думаешь, флот поспешит нам на помощь? — Гаюс картинно нахмурился. — Что-то ты меня сбил с толку, полковник. Архонт Гуннар держит свою армию в Магбуре. Более того, там же он удерживает весь свой и не только свой флот. И никаких движений за несколько месяцев. У него была уйма возможностей направить нам помощь — по суше или по морю. Скажи, полковник, в своих родовых охотничьих угодьях доводилось тебе видеть оленя, который попал в свет фонаря? Как он стоит, окаменевший, не способный ничего сделать? Архонт Гуннар — вот такой олень. Комендант может подвести эту колонну до места в трёх километрах от Магбура, но и тогда Гуннар не выступит к нам на помощь. Ты правда думаешь, что загнав нас в безвыходное положение в Олсмосе, ты разбудишь совесть толстяка и он начнёт действовать?
— Я говорил больше о генерале Чибато Ноното…
— Который умер, захворал или попал в темницу. В крайнем случае получил конкретный и весьма жёсткий приказ сидеть на жопе ровно. Иначе армия и флот уже давно бы выступили нам в помощь. Магбуром правит один человек — единственный. Ты свою жизнь доверишь ему, полковник?
Нарвин помрачнел.
— Похоже, мне и так и эдак придётся это сделать, бригадир. — Он натянул перчатки. — И похоже, что мне больше не позволено высказывать свои взгляды…
— Позволено, — сказал Логвуд. — Но ты при этом — солдат Первой.
— Комендант, прошу прощения за свою самонадеянность, — полковник вздёрнул голову. — Времена пришли тревожные.
— А мне об этом никто не сказал, — с ухмылкой заметил Гаюс.
Нарвин вдруг резко обернулся ко мне.
— Что ты думаешь об этом, Сокрушающий Меч Кохрана?
Это ты непредвзятого наблюдателя нашёл? — мысленно вопросил я.
— О чём именно, полковник? — уточнил я.
Губы Нарвина изогнулись в улыбке.
— Олсмос или река Чирапи и лес, а затем восточные пустоши? Как представитель Триединства и человек, хорошо знакомый с бедами беженцев, ты действительно веришь, что они смогут выжить в таком тяжком походе?
Я молчал, наверное, с минуту. Никто не прерывал меня. Затем откашлялся и пожал плечами.
— Наибольшую угрозу всегда представляла и представляет армия сайнадов. Победа в Дахабских горах позволила нам выиграть время, чтобы зализать раны…
— Сомневаюсь, — перебил Нарвин. — С тех пор нас только сильнее гонят вперёд.
— Да, и на то есть хорошие основания. Теперь нас преследует Кердгар Дэйтус. Этот человек был кашмирским командиром ещё во времена его захвата Дэсарандесом. Он — весьма способный военачальник и тактик. Пилекс Зарни ему не ровня. Младший воевода погубил свою армию, ибо полагался только и исключительно на численное превосходство. Кердгар Дэйтус такой ошибки не сделает. Если враг прибудет к реке Чирапи прежде нас, нам конец…