— Вот именно! Поэтому нужно удивить его и направиться в Олсмос!
— Это будет конечной остановкой, — возразил я. — В нашем распоряжении окажется в лучшем случае два дня, чтобы наладить защиту города, прежде чем нас нагонит Кердгар. Ты сам знаешь, я не тактик, а колдун и Сокрушающий Меч Кохрана. Но даже я понимаю, что занимать Олсмос окажется самоубийством, полковник.
Гаюс заёрзал в седле, картинно оглядываясь по сторонам.
— Давайте ещё найдём собаку, чтобы выслушать независимое мнение. Вешлер, где этот уродливый пёс, который тебя усыновил? Тот, которого солдаты прозвали Кривым?
Волшебник чуть приподнял голову.
— Ты правда хочешь это узнать? — его голос прозвучал хрипло.
— Да, а почему нет? — нахмурился бригадир.
— Прячется в снегу и грязи в семи шагах от тебя.
Конечно же все тут же начали оглядываться, даже Логвуд. Наконец Маутнер указал рукой, и, присмотревшись, я различил рыжевато-коричневую шерсть среди грязи и нескольких чёрных валунов с белыми шапками. Твою же мать!
— Боюсь, — проговорил Вешлер, — независимого мнения от него ждать не стоит. Куда мы идём, туда и Кривой. Видать он выбрал кого-то из нас своей целью, как Лайф Зилгарда.
— Настоящий солдат, — кивнул Гаюс.
Выехав на перекрёсток, я развернул лошадь и окинул взглядом колонну, которая растянулась во всю длину к западу. От гор шёл хороший торговый тракт, заворачивающий напрямую к Олсмосу или чуть дальше — к Магбуру. Дорога была широкой и ровной, камни подогнаны друг к другу с геометрической точностью. По тракту пятнадцать всадников могли бы ехать в ряд. Несмотря на это, наша колонна была длиной по меньшей мере в километр.
— Обсуждение окончено, — объявил Логвуд.
— Возвращайтесь к своим подразделениям, — произнёс Эдли. Добавлять «мы идём к реке Чирапи» было не нужно. Собрание обозначило позиции всех присутствующих (кроме генерала Дэйчера, который снова ускакал вперёд) — особенно внутренние противоречия в преданности Нарвина. А кроме бытовых вопросов расположения отрядов, снабжения и тому подобного, обсуждать больше было нечего.
В каком-то смысле мне даже было жалко Нарвина. На него оказывают просто астрономическое давление со стороны Совета Знати. Полковник, как я успел узнать, происходил из благородной семьи Сауды, и угроза положению родичей делала позиции Нарвина очень шаткими.
В этом плане у Империи было проще. Помню, как читал «Новый завет» Дэсарандеса, где были замечательные строки: «Имперская армия знает лишь один набор правил. Один набор правил — и одного правителя». Так написал сам Господин Вечности, который в своё время потратил немало сил, дабы вычистить всю грязь из собственных войск. Конечно, гниль успела набраться снова, что показали последние столкновения, однако, основа по-прежнему была рабочей. Остальное… ну, если нам повезёт, Дэсарандес устроит новые чистки своим землям и Империи, затянув вопрос будущего вторжения и расширения на несколько лет.
От мыслей меня отвлёк Гаюс.
— Изен, Маутнер, я хотел бы кое-что показать вам. Давайте немного проедем.
— Что там ещё? — покосился я на него. — Думаю ты понимаешь, что дел у колдуна хватает.
— И у его капитана тоже, — хмыкнул Маутнер.
Гаюс улыбнулся своим изуродованным лицом, которым умудрился поймать сайнадскую пулю. Рану привели в порядок и подлечили — но только так, чтобы можно было не опасаться за жизнь. Для приведения лица в прежнее состояние — как, например, я проделал с Маутнером, когда ему половину морды разбили, — не хватало свободных целителей. Такое время, когда не до красоты и марафета.
— Терпение, прошу вас, — только и ответил он.
— Что же, этого добра мне не занимать, — пожал я плечами.
Жду смерти. Очень давно жду. И даже смею надеяться, что она по-настоящему окончит мою жизнь. Я… устал. Единственное, что ещё как-то держит на плаву — собственные люди из Чёрных Полос, к которым я успел прикипеть, и Силана с Джаргасом. Я даже немного поиграл с малышом, когда навещал их на второй день после спуска с Дахабских гор.
Краткий миг мира, который я почти не прятал от остальных.
Гаюс явно правильно понял моё замечание. Он прищурил единственный глаза, глядя на запад, где находилась армия Кердгара Дэйтуса — всего в трёх днях пути отсюда, и разрыв быстро сокращался.
— Это официальная просьба, господа офицеры, — сказал бригадир.
— Хорошо. Тогда веди, — кивнул капитан.
Логвуд, Эдли и Вешлер съехали на торговую дорогу. В передовых частях Первой послышались крики: сержанты отдавали приказы, готовясь покинуть тракт. Я заметил, что перед тремя лошадьми бежал Кривой. Куда они, туда и пёс. Это он за магом Ворóн следовал или выбрал кого-то из других?
— Как дела у твоего ученика, Изен? — поинтересовался Гаюс, пока мы скакали по узкой полосе к дальней части колонны.
Фолторн не был ранен, так что очевидно этот вопрос был о уровне его мастерства и навыках, — прикинул я, невольно вспомнив финал горной бойни. Проклятье, эта битва ещё долго будет преследовать меня везде, включая даже сны!
— Учится, — нахмурился я. — Правда только на практике, ибо слишком уж устаёт во время похода. Тем не менее, Фолторн достиг высокого уровня работы со стихией воды. Немного осваивает землю — идёт по моим стопам. Но для обучения исцелению и рунам нужно больше усидчивости, чего сложно добиться во время перехода. Нужно иметь чистый разум, много свободного времени и желания. Пока имеется только последнее, да и то периодически уступает желанию поспать.
— Понимаю, — искренне вздохнул Гаюс.
— Почти все сейчас истощены или устали до невозможности, — сказал Маутнер. — Вчера мне доложили, как один целитель, выходя из фургона с ранеными, запнулся и упал в лужу, даже не пытаясь из неё выбраться. Почти два десятка секунд пролежал он там, пока подоспевшие солдаты не вытащили его оттуда. Колдун мог захлебнуться в нечистотах, чисто из-за непомерной нагрузки, оставившей след как на физическом состоянии, так и на психике.
Бригадир потеребил повязку, прикрывавшую выбитый глаз.
— Как же я его понимаю, капитан, — только и ответил он.
Наступило молчание. Невольно я вспомнил, что раненого Гаюса едва не погубило заражение крови. Лекари с трудом закрыли его рану, переключаясь на других. Потом пришлось возвращаться и переделывать.
Теперь доспехи скрывали то, как он исхудал, а шрамы на лице придали мужчине такое жуткое выражение, что незнакомцы вздрагивали. Проклятье, не только незнакомцы. Если есть лицо у нашей колонны, флаг, который можно было бы поднять над головой, то это лицо Гаюса.
Мы скакали между отрядами солдат, улыбались выкрикам и мрачным шуточкам, хотя моя улыбка была натянутой. Хорошо, что поднялся боевой дух, отступила странная меланхолия, которую принесла победа, но призрак будущего маячил впереди с чудовищной неотвратимостью. Я чувствовал, что и сам проваливаюсь в отчаяние, ибо давно утратил способность утешаться слепой верой.
Бригадир снова заговорил:
— Лес за рекой, что вы о нём знаете?
Я? Ничего. Вообще не отсюда родом, а потому благоразумно промолчал.
— Старые кедры, — ответил Маутнер. — Источник славы корабельщиков Олсмоса. Когда-то он покрывал оба берега реки Чирапи, теперь остался только на востоке, но и там прижался к бухте.
— Эти идиоты не побеспокоились высадить саженцы? — фыркнул Гаюс.
— Несколько попыток было, когда угроза стала всем очевидна, но пастухи уже захватили землю. Козы, бригадир. Козы способны превратить райский сад в пустыню за считаные годы. Они едят побеги, обдирают кору со стволов, чем губят деревья не хуже пожара. Но в верхнем течении лес ещё силён, мы по нему будем идти неделю, если не больше.
— Говорят, что так. Ну, хоть от ветра прикроют…
Неделю, если не больше, — задумался я. — А скорее — вечность. Как Логвуд собирается защищать огромную, длинную колонну в лесу, где засаду можно устроить где угодно, где всадники не сумеют развернуться и ответить на удар быстро и слаженно? Как по мне, зря Нарвин боится пустошей за лесом. Интересно, я один так думаю?
Мы ехали между повозками с ранеными солдатами. Воздух здесь был насыщен вонью гниющей плоти, в которой исцеление магической силой не смогло одолеть инфекцию. Солдаты бредили в лихорадке, жар распахивал перед их разумом бессчётные двери в другие миры — из этого кошмарного мира в неисчислимое множество других. И только дар смерти дарует облегчение…
Слева по плоской равнине двигались в густых снежных тучах оставшиеся, но стремительно тающие стада коров и коз.
По краям их стерегли пустынные собаки Серых Ворóн и немногие всадники их же клана. Последних животных, выживших при переходе через Дахабские горы, забьют у реки Чирапи, поскольку в пустошах за лесом для них не будет корма. Люди же продержатся эту последнюю часть пути на том мясе, которое у нас появится. Во всяком случае, так звучало в планах, как будет по факту — большой вопрос. Но я надеюсь, что выводы после гор были сделаны. Там мы забили как бы не половину всего, что имелось, но по итогу солидная часть просто испортилась из-за неправильной транспортировки.
Глядя на стадо, я задумался. Эти животные шли за нами шаг в шаг по этому гибельному для души пути. Месяц за месяцем терпели те же страдания. У нас с ними общее проклятье — желание жить. Судьба бессловесных тварей была решена, но, к счастью, они об этом не знали. Впрочем, даже это изменится в последние мгновения. Даже самые глупые звери, похоже, предчувствуют свою близкую гибель. Боги даруют всякому живому существу понимание в самом конце. Разве это милосердно?
— Для него подготовили пустую могилу на перекрёстке дорог, — вдруг произнёс Гаюс.
Мне не нужно было спрашивать, о какой могиле идёт речь. Райнаб Лодж был из тех людей, кто МОГ отступить и лишь отдать приказ. Никто не обвинил бы его в малодушии, однако… он не сделал это, оставшись со своими солдатами до конца.
— Выбили знаки, поставили камень, — продолжил Гаюс. — Не думаю, что даже сайнады потревожат её.