— Я на тебя наговариваю? Ведь это же ты заявила, будто я… — Бессмысленно. Майрон заставил себя остановиться. — Ладно, извини за все. За все, что я сказал или сделал. Пусть все останется в прошлом. Мне хочется начать с чистого листа.
Китти покачала головой. Позади вновь заскрипела карусель. На ней расположились примерно двадцать ребятишек, некоторые с родителями. Последние стояли вплотную к своим чадам, чтобы те, не дай Бог, не свалились с лошадок. Остальные находились за ограждением, как по команде поворачивая головы и следя за своим, только своим ребенком. При завершении очередного круга родительские лица расцветали в улыбке.
— Прошу тебя, — сказал Майрон.
— Брэд не хочет тебя видеть.
Голос у нее был как у капризного подростка, но слова прожигали насквозь.
— Он так сказал?
Китти кивнула. Майрон попытался было посмотреть ей прямо в глаза, но ее взгляд блуждал, ни на секунду на нем не останавливаясь. Майрону пришлось отступить на шаг и взять себя в руки. «Забудь прошлое. Постарайся наладить контакт».
— Вот если бы все можно было переиграть, — начал он. — Ты и представить себе не можешь, как я сожалею обо всем, что случилось.
— Теперь это уже не имеет значения. Мне надо идти.
«Не отступай, — повторял про себя Майрон. — Ты должен найти с ней общий язык».
— Китти, ты представляешь себе, что значит жалеть о чем-то? То есть я вот что хочу сказать: тебе никогда не хотелось вернуться назад и сделать что-то чуть-чуть иначе, и тогда повернулось бы все, вся твоя жизнь? Скажем, взять у светофора не налево, а направо? Или что было, если бы ты не взяла в руки ракетку, когда тебе исполнилось — сколько? — три, кажется, года? А я бы не повредил колено и не стал агентом, ты не познакомилась с Брэдом? Никогда о таких вещах не задумывалась?
Может, с его стороны это были маневры или театр, но из этого не следовало, что его слова — неправда. Майрон почувствовал себя изможденным. Какое-то время они просто молча стояли. Их мир тихо почил, а вокруг стоял ярмарочный шум и гвалт торгового центра.
Когда Китти наконец заговорила, голос ее звучал кротко и едва слышно.
— Все не так.
— Что не так?
— Всякий о чем-то жалеет, — сказала она, глядя в сторону. — Но назад возвращаться не хочется. Если бы я повернула направо, а не налево, или в жизни не видела теннисной ракетки, видимо, мы не встретились бы с Брэдом. И у нас не родился бы Микки. — При упоминании о сыне глаза ее наполнились слезами. — И как бы то ни было, что бы там ни произошло, от этого бы я никогда не отказалась, и потому незачем мне возвращаться в прошлое. Сложись все чуть-чуть иначе: скажем, получи я в шестом классе по математике не четверку, а пятерку, — могла начаться цепная реакция, и какой-то один сперматозоид пошел бы не тем путем, и все — Микки бы не было. Понимаешь?
Имя племянника, которого он никогда не видел, было для Майрона как нож в сердце. Он изо всех сил старался говорить ровно.
— А какой он, Микки?
На мгновение исчезла наркоманка и исчезла теннисистка, Китти раскраснелась.
— Он лучший ребенок в мире. — Она улыбнулась, но Майрон угадывал за этой улыбкой отчаяние. — Умный, сильный, добрый. Нарадоваться на него не могу. Он любит играть в баскетбол. — Китти слабо усмехнулась. — Брэд говорит, он может тебя превзойти.
— Хотел бы я посмотреть, как он играет.
— Нет. — Китти напряглась, на лице появилось замкнутое выражение, словно дверь с грохотом захлопнулась.
Она ускользает от него — пора менять тактику. Надо лишить ее уверенности в себе.
— Зачем ты вывесила на стене Сьюзи эти слова — «ЧУЖОЙ»?
— О чем это ты? — вскинулась Китти, но в голосе ее не было уверенности. Она открыла сумочку и принялась рыться в ней. Майрон нагнулся и увидел две смятые пачки сигарет. Китти вытащила одну, сунула сигарету в рот и вызывающе посмотрела на него, словно ожидая продолжения. Но Майрон молчал.
Китти двинулась к выходу. Майрон пристроился рядом.
— Да брось ты, Китти. Я ведь знаю, что это ты.
— Мне надо выкурить сигарету.
Они прошли между двумя ресторанами — «Рубиновым вторником» и «Макдоналдсом». Перед последним возвышалось на редкость безвкусное скульптурное изображение клоуна Роналда Макдоналда. Роналд улыбался во весь рот, лицо его было размалевано, и выглядел он так, словно подмигивал любому проходящему мимо. Интересно, подумал Майрон, детям этот тип, должно быть, в ночных кошмарах является. Когда Майрон не знал, что предпринять, то именно о таких предметах и задумывался.
Китти щелкнула зажигалкой, глубоко затянулась и выпустила длинную густую струю дыма. Вокруг в поисках места для парковки медленно скользили машины. Китти сделала очередную затяжку.
— Китти? — выжидательно сказал Майрон.
— Напрасно я это.
Ну вот. Сама призналась.
— Так зачем же ты это сделала?
— Наверное, добрая старомодная месть. Когда я была беременна, она сказала моему мужу, что ребенок не от него.
— И ты решила отплатить ей той же монетой?
— В тот момент казалось, что это правильный ход.
Ну да, в начале четвертого утра. Ничего удивительного.
— И сколько же ты тогда выпила?
— Что? — Это была ошибка. — Не важно.
— Ничего, я расслышала, что ты сказал. — Китти тряхнула головой, бросила окурок на землю и затоптала его каблуком. — Занимайся своим делом. Я не хочу, чтобы ты вмешивался в нашу жизнь. И Брэд тоже не хочет. — В ее глазах снова мелькнула какая-то искорка. — Мне пора.
Она повернулась было, но Майрон положил ей руки на плечи.
— Китти, неужели тебе нечего мне сказать?
— Убери руки.
Майрон не послушался. Он смотрел на нее и все больше убеждался, что если какую-то нить между собой и Китти ему удалось протянуть, то теперь она порвалась. Китти выглядела как загнанный в угол зверек. Загнанный в угол злобный зверек.
— Убери. Немедленно. Руки.
— Брэд никогда тебе этого не простит.
— Чего не простит? Оставь нас в покое. Может, ты и хотел бы забыть, что нам сделал…
— Успокойся и выслушай меня.
— Руки прочь! Немедленно.
Нет, разговаривать с ней бессмысленно. Ее упрямство взбесило Майрона. Он чувствовал, как кровь закипает в жилах. Он думал обо всех ее безобразных выходках — о том, как она лгала, как вынудила его брата сбежать из дому. И как кололась в клубе и что проделывала с Джоэлом Фишменом.
— Ты что, Китти, последние мозги потеряла?
— О чем это ты?
Он наклонился к ней почти вплотную и сказал сквозь зубы:
— Я отыскал тебя через поставщика наркотиков. А на него ты вышла через Лекса. Для того и напросилась встретиться с ним.
— Это Лекс тебе сказал?
— Да ты лучше, чем возмущаться, на себя посмотри. — Майрон больше не скрывал своего отвращения. — Неужели ты действительно хочешь убедить меня, что не колешься?
— А ты мне кто, врач? — Китти с трудом сдерживала слезы.
— Вспомни, повторяю, как я тебя нашел.
Китти растерянно заморгала. Майрон выжидал. И тут до нее дошло. Он кивнул.
— Я знаю, чем ты занималась в клубе, — сказал он, стараясь воспользоваться полученным преимуществом. — У меня даже видеозапись имеется.
— Ничего ты не знаешь, — замотала она головой.
— Я знаю то, что видел собственными глазами.
— Ах ты, сукин сын. Теперь все ясно. — Китти вытерла слезы. — И ты собираешься показать пленку Брэду, так?
— Что? Нет, ничего подобного.
— Я тебе не верю. Ты устроил видеозапись?
— Не я, а клуб. Это камера видеонаблюдения.
— А ты достал запись? Мерзавец.
— Эй, — взорвался Майрон, — это ведь не я отсасывал в ночном клубе за дозу.
Она отступила словно ее ударили. Болван. Он забыл о собственных предупреждениях. С незнакомыми людьми он знает, как говорить, как допрашивать, а с родными все всегда идет наперекосяк.
— Я не собирался… Слушай, Китти, поверь, я действительно хочу помочь.
— Лжешь. Хоть раз в жизни ты способен сказать правду?
— Я и говорю правду. Хочу помочь.
— Только не в этом.
— Как тебя понять?
На лице Китти заиграла неопределенная, ускользающая улыбка наркомана, страждущего дозы.
— Что ты скажешь Брэду, если вы увидитесь? Только не ври мне.
Это заставило Майрона опомниться. Чего он, в конце концов, тут добивается? «Не упускай из виду главного, — всегда наставлял его Уин. — Старайся достичь цели». У него их две. Первая. Сьюзи просила разыскать Лекса. Сделано. Вторая. Сьюзи надо было узнать, кто автор этого послания — «ЧУЖОЙ». Сделано.
Так может, Китти, эта наркоманка, не говоря уже обо всем остальном, не так уж не права? Что он скажет при встрече с Брэдом? Да, конечно, извинится, попробует наладить отношения. А потом?
Будет держать увиденное на пленке в тайне?
— Ну вот, так я и думала. — У Китти на лице появилось такое самодовольное и торжествующее выражение, что в эту минуту Майрону больше всего на свете захотелось как следует ей врезать. — Скажешь, что он женился на шлюхе.
— А зачем мне это говорить ему, Китти? На записи и так все видно.
Она дала ему пощечину. Наркотики не притупили реакций большой спортсменки, пусть и бывшей. Удар получился смачный, у Майрона быстро начала краснеть щека. Китти вновь подалась в сторону, но он схватил ее за локоть — пожалуй, грубовато. Она попыталась вырваться. Он сильнее надавил на локоть, нащупав наиболее чувствительную точку.
— Больно, — поморщилась Китти.
— Можем быть чем-нибудь полезны, мэм?
Майрон обернулся и, увидев двух местных охранников, разжал ладонь. Китти рванулась вперед, в самое чрево торгового центра. Майрон последовал было за ней, но на его пути выросли охранники.
— Это не то, что вы подумали, — сказал Майрон.
Оба были слишком молоды, чтобы устало закатить глаза, как того, безусловно, заслуживала эта фраза, но все же не отступили:
— Прощу прощения, сэр, но…
Объясняться нет времени. С проворством хафбека Майрон рванулся направо, мимо охранников.