В кубрике же и ели за узкими подвесными столами: кому-то везло и доставалась отдельная жестяная миска, а остальные черпали по очереди из огромных чугунных котелков, по краям которых виднелся несмываемый слой жира. Первый день Джейна не смогла толком осилить эту странную гороховую похлёбку с солониной и только сжевала сухари, но голод не позволял и дальше привередливо крутить носом.
Страшнее же всего были нахальные взгляды и насмешки некоторых матросов, которые её и за человека, видимо, не считали. Были среди них и хорошие парни, но в кубрике негласно верховодил бритоголовый Джофф – старший матрос со странными повадками, татуировками и проколотой губой. С первого дня Джейне доставались подножки и обидные шутки, когда заставляли тянуться за миской с едой или отнимали личные вещи: запасную рубаху и вырезанный из дерева кинжал – подарок мастера на прощание.
Матросы дежурили в три смены по четыре часа, и на корабле в любое время были те, кто спит, и те, кто бодрствует. Джейну пристроили в ту же вахту, в которой работал Эрик, но она его почти не видела. А этот моряк ей сразу понравился, он казался дружелюбным, не таким грубым, как остальные, и даже по виду не походил на них: у него было очень смуглое, гладкое лицо, чуть раскосые тёмные глаза и чёрные волосы. А ещё вечно едва уловимая улыбка и хитрый взгляд, будто он сразу её разгадал, но всё равно готов был помочь. Интересно, почему?..
Кроме него она старалась ни с кем не общаться, до последнего ютилась по углам. И всё равно несколько раз пришлось стирать чужое бельё, чинить рваные сапоги и отдавать часть и без того гадкой еды здоровым лбам. Но гораздо больше, до животного ужаса, Джейна теперь боялась, что в ней признают девчонку. Она уже поняла, что за люди вокруг и что за участь ей грозит… и это раз за разом крутило живот почище голода и обычной тошноты от качки, к которой она начала привыкать. Спасало то, что в офицерской части корабля были свои туалеты, куда удавалось пробраться во время уборки. Гальюн на носу, куда ходили матросы, выдал бы её сразу.
– Ну-ка, подь сюда, милашечка, – протянул с издёвкой и поманил её пальцем Джофф, который, похоже, уже здорово расслабился после вахты. В левом ухе у моряка, как и у капитана, были серьги, да не одна, а штук пять или шесть, только без камней, простые кольца. А проколотый край губы и кривляние делали ухмылку ещё страшней.
В полумраке душного кубрика осталась кроме них всего пара человек: недавно был объявлен парусный аврал, и не все ещё закончили работу. Джейне же захотелось провалиться сквозь палубу. В этот миг затея выдать себя за мальчика-юнгу показалась самым глупым решением за всю её жизнь.
– Меня зовут Дженел, – зачем-то упрямо пробормотала Джейна, ощутив слабость в коленях и схватившись за переборку.
Это всё из-за недоедания. И ещё качка и усталость после смены. Она не будет бояться этих ублюдков… они не посмеют!
– Ша! Тебя будут звать так, как я сказал! – Джофф рывком подобрался к ней и хватил пятерней за волосы, заставляя задрать голову.
На неё глядели наглые глаза человека, которому плевать на правила и законы. Встав на цыпочки, Джейна против воли уставилась на каплю пота, которая ползла по крепкой шее, по татуировкам со змеями, будто это они ползут прямо на неё. Ящер! Он сам как большой, скользкий ящер! Сейчас высунет свой раздвоенный язык… Сжало судорогой горло и бессильно немели пальцы, которыми она вцепилась в железную руку матроса.
– Ну что, понял, милашечка? – Он потянул её к себе. – Вот и хороший мальчик. Будешь слушать дядю – не будет больше больно…
Джейна только замычала, пытаясь ослабить его хватку, и чуть не всхлипнула по-девчачьи.
– Оставь парня в покое, – лениво скомандовал сидевший рядом ивварец Сагиш.
Джейна глянула на него с благодарностью. Он поможет! Какое счастье, что в команде есть и такие хорошие!..
– А я что? Просто прошу об одном маленьком одолжении… да ведь, милашечка? Ступай, принеси-ка мне ещё кусочек солонинки. – Джофф выпустил её волосы и с силой пихнул в спину так, что Джейна упала на колени.
Но спорить не стала, только молча выполнила поручение. А потом, не глядя больше на них, отправилась на самую нижнюю палубу. Лучше крысы и вонь, чем матросы. Внизу её чуть не стошнило. Пустой от голода желудок выворачивало наизнанку. Джейна упала на пол и тяжело задышала, а потом доползла по тесному проходу до дальнего угла, скрючилась там между тюками и зарыдала, не в силах сдерживаться. Она и не думала, что всё будет так. Страшно, мерзко и гадко. Зачем только решилась на это безумие?! Дурочка несчастная! Скоро её раскроют, точно раскроют, уже и так едва не…
Нельзя быть слабой. Так точно всё поймут. Судьба помогает смелым. Джейна сцепила стучащие зубы и вскоре перестала судорожно всхлипывать.
Она задрала рукав и дотянулась до металлической пластинки с выведенными на обратной стороне знаками. Прижала к губам. Мама… Родная, милая, тёплая, уже такая забытая. Её боль и её отчаянная надежда. И эта тусклая пластинка – последняя память… и возможность разобраться в том, кто же она есть на самом деле. Покровитель, дай же ей силы… До Иввара ещё дней шесть. Надо продержаться. Джейна вытерла кулаком слёзы, свернулась в клубок и вскоре бессильно задремала прямо в углу.
Вечером четвёртого дня ветер начал стихать.
Наверху стало спокойно и тихо. Чёрные воды безграничного океана колыхались, отражая блики от кормовых огней, а кое-где раздавался плеск вспугнутой рыбы. Один из матросов на вахте, похоже, задремал от этой слабой качки, привалившись спиной к фок-мачте. А ведь ещё даже не началась собачья вахта – самая тяжёлая вахта с полуночи до четырёх утра.
С каждым днём становилось прохладнее. Джейна поёжилась от ветра и поплотнее запахнула лёгкую куртку. Даже хорошо, что она велика – больше прикрывает. Всё чаще хотелось спрятаться куда-нибудь, стать совсем незаметной, но даже на таком вместительном корабле это было трудно.
Прогудел корабельный колокол. Прошедший мимо младший боцман приложил ко рту свою дудку, а потом заорал, проходя по палубе, во все люки: «Вторая на ва-ахту!» Встрепенулся задремавший у мачты, ошалело замотал головой, а потом быстро вскочил на ноги.
За спиной послышались негромкие шаги. Уставший Эрик встал неподалёку, облокотился о фальшборт и посмотрел вдаль.
– Ну что, не злишься, что такую тяжёлую работёнку тебе подкинул?
Он казался таким спокойным, уверенным. Отчаянно вдруг захотелось съёжиться у него на груди, пожаловаться на все ужасы, и чтобы он успокоил и сказал, что всё будет хорошо. Спрятаться ото всех страхов, почувствовать себя хоть на жалкий миг в безопасности.
– Нет… – Джейна украдкой потёрла ладони, кожа на которых потрескалась от соли и противно саднила. – Всё хорошо. Спасибо тебе, – тихо ответила она и глянула на него искоса.
Эрик разглядывал потемневший горизонт. Густые чёрные волосы растрепались от встречного ветра, а взгляд стал мягким и задумчивым. На вид ему было лет двадцать пять, и казалось, что всё это время солнце слой за слоем оставляло на коже свой отпечаток. Но даже сквозь загар виднелся лёгкий румянец. Улыбка обнажила необычно белые зубы и придала лицу какой-то озорной вид.
Спокойствие и умиротворение разливались неожиданной теплотой в груди. Несмотря ни на что. Ночной океан баюкал корабль, нежно обволакивал его ласковыми потоками и слегка покачивал.
Такое море хотелось любить. И ради такого… наверное, ради такого можно даже быть моряком.
– Гляди-ка, какая красота, – держась за борт и подняв лицо к небу, сказал марсовый. – Такое только здесь, посреди океана, можно увидеть.
Джейна даже слабо улыбнулась. Как хорошо он почувствовал её настроение! Уже совсем стемнело, и вид и правда стал потрясающий. Здесь ни деревья, ни скалы, ни дома – ничто не мешало и не скрывало бесчисленного множества звёзд, ярких и не очень, россыпью раскинутых на чёрно-синем небе.
Эрик рассказал о самых важных из них в жизни моряков. Юнели, Инови, Осэн – три неразлучные сестры с востока. Они как маяки появляются в начале ночи и сопровождают суда в путешествиях сквозь пространство, в котором нет ничего, кроме океана, безбрежного, необозримого, и ночного неба, которое куполом укрывает весь мир.
– Я родился на Корсакийских островах, там звёзд видно гораздо больше. Тысячи тысяч! Не счесть. Люблю такие ночи, когда ты весь до дна под этими маленькими огнями. Они будто смотрят на тебя, – вдохновенно поделился Эрик. – И представить невозможно, что ты совсем один. Глядишь в такое небо – а оно тебя обнимает.
Джейну тронули его слова, словно он приоткрыл сокровенную тайну. На время и самой стало теплее, ведь она тоже чувствовала себя одиноко. Среди опасных мужчин, на корабле, плывущем в чужую страну, без денег, без знания языка – она была одна против всех.
– Но ты ведь не один…
– Я здесь чужой. Не будем об этом, – отмахнулся Эрик. – Веришь в Покровителя? – он кивнул на грубую железную цепочку на правом запястье.
– Да. И мои родители… мой отец очень верил.
Говорить, что она сама должна была стать одной из Серых, Джейна не стала. Знала, что их мало кто любит, а большинство предпочитают держаться подальше от их проницательных взглядов. Мало ли, углядят что-то не то…
Через пару минут тишины Джейна решилась спросить:
– Скажи, а почему… почему ты решил за меня вступиться на берегу, когда Мейкдон отказался взять на корабль? Ты также видел меня в первый раз.
– Нужно не только смотреть, но и видеть.
Хитрая улыбка пробежала по его губам, но взгляд был по-прежнему устремлён в океан, словно он не желал её смущать. Эрик ждал. А Джейна молчала, колеблясь. Да, он не похож на остальных, но что и в самом деле ему до её бед и проблем?
Не дождавшись ответа, Эрик повернулся к корме, и только сейчас Джейна заметила высокий силуэт стоящего наверху капитана. Стало не по себе, будто она или Эрик сделали что-то очень нехорошее.
– Что капитан… – начала она тихо, встревоженно, но Эрик прервал.