– Представляю, какую головомойку могла устроить вышняя канцелярия какому-нибудь гипотетическому принцу фаханов, если бы на его территории погибло любимое животное сиятельных фей. Удача, да. Удача, что я первым успел. – Марек налил себе еще, никому больше не предложив.
– А панна Моравянка?
– Аделька? Моя вкусная панна послужила приманкой.
– И ты посмел подвергнуть опасности…
Мне показалось, что глаза Карла полыхнули алым. Чародей холодно улыбнулся:
– Цель оправдывает средства. С тебя тысяча талеров призовых. Это для начала, вес рогов и золотой чешуи придется оплачивать отдельно. Ты же не хочешь, чтоб опасная для смертных оленья плоть распространилась по городу?
Фахан не слушал, он резко встал:
– Адель могла пострадать. Ты на это надеялся, приманивая на ее чудесный запах это существо? Ты ждал, чтобы воспользоваться случайной царапиной…
Марек отсалютовал мне бокалом:
– Но вкусная панна была очень осторожна. Кстати, Караколь, ты играешь в же-де-пом? Предлагаю сразиться на пары, мы с панной Моравянкой, ты с Ясной, ну или мальчики против девочек, но тогда мы точно проиграем.
– Какое же ты чудовище, – с душераздирающим вздохом Карл рухнул на диван.
Мужчины стали торговаться, я заскучала, поэтому с удовольствием пошла с секретаршей в ее кабинетик, малыш обмочил свои импровизированные пеленки, его нужно было переодеть. К моему невероятному удивлению, Ясна достала из ящика стола голубую распашонку, крохотные пинеточки и младенческий льняной колпачок. Олесь по-оленьи брыкался, сопротивляясь, но противостоять двум чадолюбивым паннам не мог, и очень скоро стал «нашим сладеньким мальчиком», «красавчиком», «уняняшей». Мы с секретаршей наперебой придумывали прозвища, ревниво наблюдая, какое из обращений доставляет младенцу больше удовольствия, Олесь лежал в удобном мягком кресле, мы стояли перед ним на коленях, отталкивая друг друга локтями.
Когда я сообщила, что собираюсь усыновить чудесного младенца, Ясна фыркнула:
– Панне Моравянке этого никто не позволит. Я бы и настоящего ребенка вам не доверила, а уж этого…
– Какое счастье, что не вам это решать! – парировала я. – Господин бургомистр…
– Решение о будущем волшебного оленя будет приниматься на самом верху.
– Я его нашла! Он мой!
Мы так горячо спорили, что перестали обращать внимание на Олеся, он, тем временем, стащил с ноги пинетку и стал ее с аппетитом жевать.
– Да какие вам дети, панна Моравянка? С вашим-то образом жизни? Трактир? Пьяные пейзане, шум, гвалт, пивная вонь.
– Можно подумать, ребенку будет лучше в магистрате.
– Разумеется, у нас с паном Килером довольно слуг, мы наймем Олесю лучших нянь, гувернеров, он станет достойным членом общества, воспитанным, образованным. – Ясна ойкнула, заметив, чем занимается будущий достойный член общества. – Он сейчас подавится!
Олесь закашлялся, выпустил изо рта парочку пузырей, угрожающе зарычал, когда девушка потянула на себя слюнявый изжеванный лоскут. Ясна сюсюкала что-то успокаивающее.
– Может, отвлечь его другим лакомством? – предложила я.
– Вон в том шкафу, – секретарша махнула свободной рукой, указывая направление, – блюдо с фруктами.
Запасы рачительной хозяйки фруктами не ограничивались. За дверцей шкафа я обнаружила еще копченый окорок и несколько видов сыра, на фруктовом блюде лежала гроздь винограда, а яблоко было одно, оно закатилось к задней стенке за деревянную подставку, в которой крепился окорок. Я потянулась к фрукту. Захотелось копченого мяса, пахло оно очень вкусно. Панна Ясна отрезала себе кусочки прямо здесь, тоненькими пластиночками. «Попрошу, – решила я, – накормим Олеся…» Ладонь обожгло болью. Я отдернула руку и с ужасом уставилась на набухающую кровью царапину.
– Готово! – воскликнула секретарша, потрясая в воздухе пинеткой. – Адель?
– В шкафу был нож… – я слизнула с пальцев соленую капельку. – Бегите, Ясна, заприте меня здесь…
Другой рукой я уже доставала из-за спины сковородку. Олесь возбужденно возился, пытаясь сползти с кресла.
– Адель! Адель! – на разные лады вопили мужские голоса, неотвратимо приближаясь.
Чародеи почуяли кровь.
Секретарша посмотрела на меня, на ребенка, бросила взгляд на дверь:
– Волшебная кровь панны Моравянки. – Девушка с неожиданной при ее хрупкости силой, приподняла кресло с младенцем, крикнула мне. – Откройте!
И вытолкала массивный предмет мебели в кабинет бургомистра. Мельком я заметила двух борющихся на ковре мужчин и готова была поклясться, что за спиной рыжеволосого топорщится вовсе не плащ, а крылья.
Секретарша с грохотом захлопнула створку, повернула ключ:
– Надеюсь, они не поубивают друг друга. Ну же, Моравянка, делайте что-нибудь, остановите кровь.
Я многозначительно округлила глаза, держа палец во рту. В углах комнаты клубился бурый туман, приблуды со всей округи спешили на пиршество.
– Зря вы не ушли, сейчас здесь очень опасно будет.
Сообщение прозвучало неразборчиво, но девушка его поняла.
– Опасно? – Тонкий носик Ясны дергался, глаза блестели. – Пожалуй. Такого плотного запаха лессеров мне раньше чувствовать не приходилось. А ты смелая… И кровь твоя действительно пахнет необычно.
Секретарша сосредоточенно принюхивалась:
– Верхние цветочные ноты, густая основа, горьковатое послевкусие.
Ясна вздрогнула, когда сковородка описала полукруг над ее головой, сбивая шипастое щупальце лишайной злыдни.
– Ладно, Аделька, – решила девушка, – ты развлекайся, я, кажется, поняла, чем твою кровь остановить.
Обождав, пока я расчищу проход, Ясна подошла к письменному столу, спокойно уселась, разложила перед собой какие-то коробочки, склянки, аптечные крошечные весы, нацепила на нос очки. Дальше я не смотрела, приблуды лезли со всех сторон. Были они разными, от простых бесформенных сгустков до человекоподобных призраков. Одна покойная пани попыталась набросить на меня цепи, которыми были скованы ее руки. Убийца, наверное. Прощай. И вы, пан с головой под мышкой, тоже прощайте.
Этих я не боялась, дело привычное, опасения вызывали другие, живые, которые шумно сражались с дверью кабинетика. Хорошо, что она наружу открывается, и хорошо, что мужчин за ней двое, они мешают друг другу.
Но и у меня дела обстояли не прекрасно. Из-за того что драться приходилось, держа во рту поврежденный палец, да еще умудряться наружу ни капельки кровавой слюны не выпустить, мое дыхание сбилось, рука стала уставать. Это ведь простейшему лессеру достаточно к моему оружию прикоснуться, чтоб развоплотиться, для тварей посложнее требовался удар в определенное место.
– Готово, – сказала наконец секретарша. – Иди сюда.
Я еще пару минут попрыгала, зачищая пространство, и послушно протянула девушке свой обслюнявленный палец. Ясна быстро залепила царапину полоской чего-то зеленого. Рассмотреть повнимательнее не удалось, передышка закончилась, я бросилась в контратаку.
Пока я отколачивала клыки и рога с многоголовой каракатицы, девушка достала из шкафчика бутылку вина, отхлебнула, закусила полоской копченого мяса:
– Долго еще?
Я поразила каракатицу в спрятанное под хвостом жало, посмотрела, как она истаивает, и выдохнула:
– Все.
Ясна протянула мне бутылку и весело прокричала:
– Ваше высочество, милорд, у вас все в порядке?
Пан Килер после паузы сообщил, что да, и спросил, не пострадала ли его драгоценная Адель.
– Олеся вы там с господином Мареком не придавили? Нет-нет, мы пока не откроем. Когда? Предположим, три четверти часа. Да, как раз хватит, чтоб возбуждение неких неназванных персон на убыль пошло. Да, у нас все хорошо. Милорд, там в приемной должны были уже кормилицу привести. Что? Хорошая женщина? Олесь с ней? Великолепно. До встречи, мой лорд. – Ясна мне весело подмигнула. – Пей, не стесняйся.
Вино было светлым, кисловатым и довольно освежающим. Секретарша отрезала ломик мяса, стало еще вкуснее.
– Моравянка, – позвал из-за двери чернявый, – подай голос.
Мы с секретаршей переглянулись и захихикали. Ясна пропела:
– Панна Аделька с теми, кто ее съесть хочет, не разговаривает.
Чародей пригрозил:
– Дождетесь, девицы, что я ворвусь!
Дерево скрипнуло от нажима, что-то глухо сказал Карл, Марек огрызнулся, они завозились. Я посмотрела на свой пострадавший палец. Зеленая полоска впиталась в кожу и теперь выглядела аккуратным мазком краски.
– Хорошее средство, – решила я вслух. – Спасибо. Из чего оно?
– Да так, – секретарша расставила на столе закуски, еще одну бутылку вина, плюхнулась в кресло, – травки разные, свертывают кровь и своим запахом твой нейтрализуют. Большую кровопотерю не скроют, но с царапинами справятся. Я тебе потом еще этих пастилок сделаю, про запас.
Устроившись в другом кресле, я отщипывала ягодки от виноградной грозди, жевала сыр, мясо, пила вино. Бессонная ночь, помноженная на усталость. Поспать бы не мешало. Сейчас я не была уверена, что смогу из магистрата до дома дойти. Спросила девушку, откуда она о травах столько знает.
Семья Ясны уже много поколений занималась виноделием. Вот откуда. Где вино, там и настойки разные, и добавки для усиления вкуса, брожения, осветления. Риквир. Ее родина называлась именно так. Шато Риквир в долине Дювали. Секретарша бургомистра была родом из Ардеры и, кроме имени, носила фамилию ван Диормод.
– Получается, ты дворянка? – удивилась я. – От бедности в услужение пошла?
– Да нет. – Ясна нетрезво хихикнула. – Семейство Диормодов процветает, у нас монополия на производство белых вин, заказы из всех пяти королевств. Разумеется, пришлось постараться, чтоб именно легкие вина в моду вошли. До смешного доходило, матушка бродячим менестрелям, так в Ардере миннезингеров называют, специально платила, чтоб в их песнях все только наше вино пили.
Мы чокнулись «Шато Риквир» какого-то непонятного, по причине намокшей этикетки, года, выпили за женскую дружбу.
Ясна рассказывала о клятве, которую принесла ее прародительница принцу фаханов Караколю.