Сковородка судного дня — страница 18 из 48

– Крыса? – не поверила я. – Твоя прапрабабушка была крысой?

– И еще несколько «пра». Неужели после знакомства с Олесем тебя это удивляет?

– Пожалуй, нет. Зато теперь мне понятно, почему Марек тебя так назвал. – Я смутилась.

Ясна оскалила зубки:

– Чародей! Де если бы господин мне не запретил, я в первый же день этому попугаю отравленного вина предложила.

– Пан Килер добрый, – сказала я осторожно.

– И несчастный. От таких, как твой Марек, страдает. Знаешь, как милорд рисует? А умный какой…

– Женщину ему надо.

Фразочка была расхожая, ее каждый трактирщик вбрасывает, чтоб беседа без пауз продолжалась. Можно эту или многозначительное – «время лечит», или «а раньше-то…». Клиент обычно затравку подхватывает вместе с добавкой напитка, начинает подходящую к случаю историю рассказывать. Но Ясна взвилась:

– Женщину. Конечно женщину. – Она с ненавистью посмотрела на приткнутую между папок сковородку.

Тяжело вздохнув, я взяла девушку за руку:

– Догадываюсь, о чем ты думаешь. Опасаешься, что после Медоточия нахальная Моравянка в твой дом хозяйкой войдет, будет в хоромах колбаски свои жарить, на драгоценном мраморе капусту шинковать.

Именно так она и думала.

– Ты, Адель, даже не представляешь, как я тебе завидую, что только бы не отдала, чтоб местами с тобой поменяться, чтоб меня в младенчестве росой волшебного цветка напоили. Тогда Караколь меня бы заметил.

Конечно, все бы заметили, и Карл, и чернявый Марек, и сотни сотен других опасных существ. Дурочка, она даже не представляет, какое это бремя, когда все тебя замечают.

– Не знаю, как в твоей Ардере, – сказала я, – а тарифские панны от мужчин первых шагов не дожидаются. Нравится тебе парень, так действуй. Мало ли что там бургомистр себе вообразил. Я, например, пани Килеровой становиться не собираюсь.

– А кого ты на празднике выберешь? Неужели Марека?

– Неправильный вопрос, Ясна. На самом деле он должен звучать так: «Кого выберет себе в мужья хороводная королева?» То есть ты, Ясна. Это просто. Королевой становится та панна, которая в танце больше всех янтарных бусин соберет. Поверь, мне в этих сборах равных нет, тебе останется только рядом держаться, чтоб добычу незаметно принимать. А потом, когда тебя коронуют, указать на избранника.

– Ты представляешь, как я опозорюсь, если Карл откажется?

– Не сможет, не при скоплении народа.

Секретарша все еще сомневалась, хотя глазки ее горели радостным воодушевлением:

– Что ты попросишь взамен на услугу?

– Общение с фаханами тебя испортило. Я человек, со мной при заключении сделки можно не осторожничать. Взамен? Ну, позволишь мне с Олесем видеться, когда захочу. И еще, пока не забыла. Янтарное ожерелье мне после праздника отдашь и к камням на ночь не пойдешь.

– Почему? То есть про Олеся согласна, но…

– Это не твоя битва, Ясна, с камнями я сама разберусь.

Девушка задумчиво барабанила пальчиками о подлокотник кресла:

– Если этот план потерпит фиаско, господин меня прогонит. Скандал… родители… клятва… предательство…

– Ты никого не предаешь, стараешься для господина как лучше сделать. Ну какая из меня бургомисторша, сама подумай, безродная необразованная трактирщица? Ты – другое дело, утонченная аристократка дворянской заграничной фамилии.

Я была очень убедительной. Честно говоря, еще недавно я собиралась звание медовой королевы панне Франчишке мясниковой предложить, она бы согласилась с радостью и бестолковых вопросов про камни задавать не стала. Ясна неожиданно подвернулась, но на роль подходила лучше.

Теперь с браслетом для Марека можно не торопиться. Предупрежу его о подмене, чтоб не безобразничал, а со временем разберусь, как без амулета чернявого обезопасить.

– Ладно, Адель, – девушка достала из поясного кармашка часики, посмотрела на циферблат, – можем к нашим мужчинам возвращаться. Шкатулку с артефактом подчинения я еще ночью в поленнице на трактирном дворе спрятала, не забудь забрать. И постарайся своего бойкого работника еще до праздника браслетом наградить. Если наш план увенчается успехом, я получу супруга, господин – послушного чародея, а ты… Знаешь, тебе неплохо было бы выйти замуж за Марека. Мой лорд прикажет и…

Дослушивать я не стала, отперла дверь комнаты. Очень неприятно, когда посторонняя особа начинает твое будущее планировать. Ее лорд прикажет, и Марек вприпрыжку побежит жениться. Прикажет, и чародей начнет меня с непередаваемым отвращением целовать.

Видимо, похожее отвращение читалось на моем лице, когда я вышла в бургомистров кабинет. Мужчины синхронно обернулись.

– Адель, вы здоровы? – пан Килер поднялся из кресла.

Марек его опередил, метнулся ко мне, провел ладонью по спине, принюхался:

– Ты пила?

– Шато Риквир, – сообщила секретарша, протягивая мне забытую сковородку. – Вам, пан Марек, не оставили.

Чернявый продолжал раздувать ноздри, осматривая зеленую полоску на моем пальце:

– Полынь и дикий чеснок?

– И десяток других ингредиентов… – Ясна прервала саркастичную тираду, всплеснула руками. – Милорд, этот злодей вас покалечил?

Бургомистр действительно выглядел не особо, он горбился, нетвердо стоял на ногах. Марек хищно ухмыльнулся:

– Пойдем, Моравянка. Пану Килеру нужно отдохнуть, да и нам с тобой не мешает. – Он тяжело оперся мне на плечи, кажется, «этот злодей» на сдачу от Карла тоже получил прилично. – Пойдем. Олененок в надежных руках пани Футтер… Какая женщина! Какая грудь… У тебя тоже ничего, я помню, но там…

Чародей неразборчиво бормотал весь путь до приемной, но как только мы переступили порог, перед ожидающими там горожанами, будто по волшебству, возник привычный Марек-балагур.

– Петрик, – велел он весело, – беги за мешком, получишь у пана казначея мою награду. А вас, добрые люди, мы с панной Моравянкой вечером ждем в «Золотой сковородке», угощение сегодня бесплатно! Да, пан Рышард, для всех, в честь избавления Лимбурга от оборотня.


На главной площади было по-праздничному многолюдно, карета бургомистра с плотно занавешенными окнами медленно пробиралась сквозь толпу. Ясна посмотрела на болезненно обмякшего на парчовых подушках господина. Карл встретил ее взгляд:

– Да, милая, мы с чародеем дрались, как пара мальчишек за конфету. И да, мне невероятно стыдно.

– Кажется, панна Моравянка на вас не сердится.

– К счастью… Но Ясна, я даже не представлял себе, сколь сильна окажется тяга. Это было как молния, как… Я стал зверем, диким зверем…

Глаза фахана были алыми, зубы заострились, секретарша достала из кармашка бонбоньерку:

– Попробуйте мои пилюли, монсиньор, на время они приглушат вашу жажду.

Карл бросил в рот зеленую горошину, покатал ее на языке, улыбнулся:

– Великолепно, милая. Что бы я без тебя делал?

Ясна довольно покраснела:

– Младенец с кормилицей, наверное, уже ждут нас дома. Я отправила час назад, трофеями занялся командир стражи.

– Прекрасно, нужно немедленно передать все частички оленьей шкуры в канцелярию. Они представляют опасность для людей.

– Нет, милорд, – возразила девушка. – Мы займемся этим завтра, вы пострадали, этот дикарь Марек, кажется, вас покалечил.

Караколь фыркнул:

– Всего лишь несколько ссадин, я тоже намял чародейские бока. После магии, к которой ему пришлось прибегнуть, инициируя обращение оленя, великий Мармадюк стал слабее котенка.

«Котенок? – подумала Ясна. – Тогда страшно себе представить, что может творить чародей, обладая силой».

– Милая, – фахан высыпал в рот горсть пилюлек, – расскажи мне, что происходило за закрытой дверью твоего кабинета.

– Панна Моравянка случайно оцарапала руку кухонным ножом и немедленно вступила в бой с лессерами, мне стала понятна болтовня черноглазого про жё-де-пом, Аделька орудует сковородой как спортивной ракеткой. После того, как я обработала ее рану, мы беседовали. Милорд, знаете, как она себя называет? Берегиня! Она защищает Лимбург от лессеров точно так же, как это делала ее покойная мать. И Морава… Это немыслимо! Морава использовала дочь в качестве приманки!

– Бедное дитя, – вздохнул Карл, – лишенное родительской любви. Теперь понятны некоторые… странности характера Адели. Самоотверженная защитница, женщина-воин. Надеюсь, я смогу дать ей то, чего она достойна.

Глаза фахана приобрели мечтательно выражение, он отодвинул занавеску, полюбовался холмистым пейзажем. Ясна вздохнула:

– Моравянка не хочет выходить замуж, более того, намерена…

И девушка слово в слово пересказала господину свою беседу с трактирщицей. Карл расхохотался:

– Адель предложила тебе стать моей супругой? Как забавно! Что ж, не будем мешать развлечениям хитроумной панны. А ночью к камням мы отправимся все вместе, я, она, покорный Мармадюк.

– Господин выяснил, что за тайну хранят медоточивые камни?

– Да, и думаю, чародей, следуя моему приказу, сможет избавить Лимбург от неприятностей на долгое-долгое время. Некогда, милая, в нашей долине открывался проход в нижние пределы, его запечатали глыбами, но, к несчастью, от обилия магии камни приобрели свое сознание. Они хотят жертв, хотят, чтоб раз в год самая ловкая и красивая девушка уговаривала их держать проход закрытым. На этот раз мы не станем просить, а заставим камни умолкнуть. Это доброе дело, оно мне зачтется.

– А как же свадьба? – напомнила Ясна. – Мы уже объявили всем, что на празднике Медовая королева выйдет замуж.

Карета остановилась у белоснежных колонн, обрамляющих двери хором пана бургомистра, Карл спрыгнул с подножки, подал девушке руку:

– Все просто, милая, когда тебя коронуют, ты выберешь супругом Мармадюка.

Поздним вечером, когда принц фаханов общался с начальством в своей лаборатории, а пани Футтер, опустошенная прожорливым подопечным, храпела в спальне, Ясна ван Диормод, примостившись у колыбельки, перебирала пальцами светло-золотые локоны Олеся и горько рыдала:

– Ваше высочество знает, я прекрасно чувствую запахи человеческих эмоций. Когда Адель говорит о чародее, она излучает явные телесные эманации. А он… А я… Милорд, вы сделаете несчастными всех троих. Но главное, главное, чтоб вы сами обрели хотя бы толику счастья…