Килер уточнил, не передумала ли я случайно у камней танцевать.
– Не передумала, – пожала я плечами, – только в балаганах с выборами супруга участвовать не буду.
Марек появился из дверей спальни:
– Ты, Моравянка, нашему Караколю все планы рушишь, на площади плотники уже свадебный алтарь сколотили.
Чародей успел обуться и надеть свой потрепанный камзол, панна Ясна следовала за ним грустной тенью. Тетки не показывались.
– Что ж, – бургомистр поднялся из кресла, – дражайшая Адель, примите мои глубочайшие извинения. Позвольте откланяться.
Он поморщился и обратился к Мареку:
– Сам пойдешь или будем магическую дуэль изображать?
– Желание любимой, – улыбнулся чернявый, – закон для благородного мужа. Меня не хотят видеть, это разбивает мне сердце, но Мармадюк покорен злой воле моей ядовитейшей.
Фахан еще больше помрачнел:
– Ясна?
– Это не я, милорд, – пискнула девушка.
– Не она, – чародей подошел ко мне, опустился на колено и облобызал пальцы, сомкнутые на ручке сковородки, – это вишнеглазая Моравянка по кусочку воспоминания в мою голову вколачивает.
– И много вколотила? – осведомился Карл.
– Потом расскажу, – Марек поднялся на ноги, – перед сном. Ты ведь меня в приличных покоях у себя поселишь? До свидания, моя ядовитая, до скорого жаркого свидания.
И они ушли, все трое, секретарша, замыкавшая процессию, неодобрительно покачала головой и хмыкнула. Тоже, наверное, считала, что я во всем виновата.
Я с тяжелым вздохом поднялась и отправилась в спальню.
Что же ты наделала, Моравянка? Что натворила? Невинного в общем-то человека к себе любовью привязала. Грех, ужасный грех. Да Марек сам виноват! Не полезь он с поцелуями, сейчас бы уже топал через Застолбеньки. Болван! Зачем? Говорил ведь, что со мною лобызаться, все равно что со смертью!
От погрома не осталось и следа. Спальня была прибрана, мебель цела, постель застелена, шторы плотно задернуты. На ширме аккуратно висела одежда, мой дневной комплект.
Дверь шкафа медленно открылась.
– Как-то все очень странно, Адичка, – пискнула Рузя, – слишком странно.
– А то. – Гражина проявилась у моего плеча. – Ума ни приложу, зачем ему адичкины панталончики понадобились.
– При чем тут панталоны? Я про то, что Адичка браслет снять не смогла.
– Разберемся, – хихикнула Гражина, – фолианты почитаем, а вот кого про кружавчики, которые наш великий Мармадюк присвоил… Я, говорит, великий чародей Мармадюк, и ну колдовать… Стул еще испепелил, о который мизинцем треснулся. Мне, грешным делом, показалось, что он секретаршу упокоит, но нет, мебелью ограничился.
– Это Марек разгром убрал? – уточнила я, замечая, что стул действительно исчез.
– Он, – тетка развела руками. – Надо же, Мармадюк. Ты, видимо, сковородой ему имя вернула. Знала? Признайся, знала? И про то, как заклятие на себя привязать? А я-то, дура старая, удивилась, что наша дикая Аделька послушно целоваться полезла.
Пришлось признаться:
– Не подозревала даже. Действительно хотела с Марека браслет снять и отпустить на все четыре стороны.
Тетки шаловливо переглянулись, Рузя сказала:
– На руку нам адичкино сластолюбие сыграло. Не красней. Было и было. В двадцать три года я… Ах, молодость… Нет, я про себя подробностей не помню, ну уж точно в твоем преклонном возрасте в девках не сидела. Ощущаю. Что скажу, дамы, браслетик этот…
Тетки болтали, да, да, все к лучшему. Один чародей наш с потрохами, другой на безопасном для адичкиных потрохов расстоянии. И хорошо девочка решила Мармадюка прогнать. Без него в трактире справимся, как раньше справлялись. Адичка молодец.
Молодцом я себя не чувствовала, помнила полные боли черные глаза, Марек по привычке куражился, но разве меня теперь обманешь? Колдовская страсть причиняла ему страдания. Сам виноват! Болван! И я… немножко…
Спать не хотелось, слушать болтовню теток тоже. Я переоделась, вооружилась сковородкой и отправилась патрулировать ночные безлюдные улицы, чтобы отвлечься.
Глава 6Приручила на свою голову!
Из бесславного похода в трактир Моравянки возвращались в молчании. Навязанный Аделькой чародей, очутившись в карете, веселость свою куда-то растерял, недолго, но витиевато поругался и задремал, прислонившись к дверце. Карл о чем-то размышлял, хмурил бледный лоб, Ясна сидела на подушках кареты тише мышки. Она не виновата, абсолютно точно, ни в чем. Дурацкую инструкцию к артефакту подчинения смело со стола сквозняком. Прискорбная случайность. Если бы господин позволял слугам убираться в своей лаборатории, эта проклятая бумажка обнаружилась бы гораздо раньше. Ее нашла Ясна. Когда в хоромы бургомистра явился трактирный Петрик, Карл велел секретарше принести из башни манускрипт с необходимым заклинанием, чтобы прочесть его по дороге, и приказал слугам запрячь карету. Девушка побежала исполнять. Когда уже выходила из круглой комнаты, порыв ветра вынес к ее ногам какой-то листок. Господин торопился, Ясна не стала задерживаться, подобрала бумажку и сунула в кармашек платья. Неосознанный жест. Она проводила милорда, шепча молитвы Спящему за удачный исход дела, а листок рассмотрела, вернувшись в пустую гостиную. Инструкция! Артефакт звался Болтун! Он не причинял боль, а влюблял своего носителя во владельца. Девушка вскрикнула, заметалась по комнате. Господин ни о чем не догадывается! Его заклинание не сработает. Нужен поцелуй.
Ясна ван Диормод трепетной дамой не была, она умела принимать решения и немедленно их исполнять. Если Моравянка уже надела на чародея браслет, при толике удачи…
Секретарша позвонила в колокольчик, сказала явившемуся на зов лакею:
– Лошадь, быстрее. Нет, не запрягать, я поеду верхом. Плащ! Не этот, мужской.
Плащ пах Караколем; сидя по-мужски на спине вороного скакуна, девушка прятала в воротнике тонкий носик. Она успеет поцеловать чародея первой, Мармадюк подчинится силе артефакта, и Карл получит покорного себе раба. Как там говорят в Ардере? Вассал моего вассала – не мой вассал? Глупости! Раб леди ван Диормод становится рабом принца фаханов.
Ясна подъехала к трактиру «Золотая сковородка» на четверть часа позже господина, бросила поводья кучеру ожидающей бургомистра кареты, вбежала в залу.
– Милорд, ваше высочество, срочная информация. На два слова.
Караколь спустился, секретарша быстро ввела его в курс дела, показала листок-инструкцию. Господин выругался.
– Позвольте мне поцеловать Мармадюка, – шепнула девушка.
– Да, милая, это прекрасная идея. Пойдем.
Четверка стражников расступилась, Ясна подергала ручку двери. Заперто. Ладонь обожгло болью, девушка отшатнулась. Колдовство? Она жалобно посмотрела на господина, тот бормотал заклятия, пытаясь открыть дверь.
Что за ней происходит?
Когда Ясна прошла вслед за Караколем через богато обставленную гостиную и гардеробную, ее любопытство было полностью удовлетворено. Какой кошмар!
Чародей прижимал к стене ничего не соображающую Моравянку. Халат девушки был распахнут, грудь под тончайшим шелком сорочки вздымалась, лицо запрокинуто. Адель жарко отвечала на поцелуи, тая от страсти.
Они опоздали. На Карла было страшно смотреть, он осунулся и даже как-то постарел. Ясне пришлось поддержать господина под локоть, когда он пошатнулся. Зачем? Зачем они целовались?
Именно об этом девушка думала сейчас, сидя в карете.
– Что ты сказала, милая? – спросил Караколь.
Видимо, секретарше не удалось сохранять молчание. Ясна зашептала, косясь на спящего чародея:
– Панна Аделька оказалась гораздо хитроумнее, чем мы с вами предполагали. Она соблазнила Мармадюка… Не спорьте, милорд, достаточно вспомнить, во что она была одета! Малихабарский шелк и парча? Думаете, тарифские трактирщицы именно такие наряды носят, когда снимают блузки и передники? Это явно оружие соблазна.
Бледные щеки фахана окрасил румянец, он вспоминал.
– Моравянка нас обыграла, милорд. Теперь она, а не мы, получила верного раба чародея. И, что самое противное, устроила все таким образом, чтоб похвастаться перед вами своей победой.
– Это случайность, милая, – попробовал возразить Караколь. – Не буду сомневаться в твоей женской проницательности в области нарядов, но Адель абсолютно точно не могла знать о том, как именно активировать браслет. Это все шут, проклятый сластолюбец набросился на невинную девушку…
Упомянутый господин зевнул:
– Ты замечала, милая, что мужчины превращаются в болванов, когда дело касается их любви? И сейчас я имею в виду целых двух болванов: твоего крылатого принца и, к сожалению, уже не совсем своего себя.
Ясна скрыла улыбку, отвернувшись. Да, замечала. Адель знала, абсолютно точно знала. Покойная Морава оставила дочери обширную библиотеку, которой панна умела пользоваться. Знала и соблазнила Мармадюка. С ее внешними данными это несложно.
– Адель не могла, – повторил Караколь. – Иначе…
– Отвлекись на минутку от любовных терзаний, – предложил чародей, – и подумай, почему именно эта панна поселилась в твоем черном сердце?
– Мне больше интересно, зачем в моем городе появился ты.
– Со мной все просто. Меня лишили сил, восполнить которые может только цветочная дева этого мира. Я ее искал и нашел. В отличие от тебя, Моравянка мне жизненно необходима.
– Ты ее не получишь! Я этого не позволю!
– Ты тоже, – Мармадюк приподнял руку с браслетом. – Патовая неразрешимая ситуация, от которой выигрывает только Адель.
– Нет, шут, девушка загнала себя в ловушку. Накладывать чары подчинения простым людям само по себе запрещено, к тому же, если ты пострадаешь, ей придется отвечать перед вышними сферами.
– Пострадаю?
– Болтун – вовсе не невинная игрушка, внушаемые им чувства болезненны и даже могут привести к смерти. Если сердце влюбленного чародея будет разбито… – Караколь растянул губы в недоброй улыбке. – Я очень постараюсь, чтоб именно это и произошло.
Мармадюк высокомерно сообщил, что посмотрит. И остаток пути мужчины молчали, наполняя карету эманациями вражды.