Я умылась снегом, прикинула направление и пошла, забросив на спину сумку с пожитками. Ручка сковородки, торчащая из нее, разбрасывала сотни солнечных зайчиков. Или лунных? Высокий лазоревый небосвод украшали сразу три светила и россыпи ярких звезд одновременно.
Артефакт чуял хозяина. Именно это заставило меня отправиться в путешествие. О том, как именно наказали Мармадюка и где он это наказание отбывает, не знал никто. Но однажды Болтун сказал: «Чую! Не в этих пределах, где-то в горах», и я немедленно собралась в дорогу, не успела даже багаж с прошлого своего путешествия разобрать. Ничего, в трактире сейчас и без меня есть кому этим заняться.
Примерно около полудня, по ощущениям, дорога закончилась. Я стояла на скалистом уступе, языком нависающем над пропастью.
– Что теперь? – спросила я Болтуна. – Прыгать?
– Если желаешь на следующий уровень перерождений, тогда вперед, – хмыкнул браслет. – Рукав закатай, осмотреться надо.
Толстый мех закатываться не желал, я скинула под ноги рукавицы, сумку, шубу и воздела руки, как будто вознося молитву богам.
– В принципе, – протянул мой спутник, – вход должен именно в этой пропасти находиться. Очень похоже. Погоди скакать! Маги от таких скакунов там непременно защит понаставили. Ждем, пусть к нам пошлют кого-нибудь навстречу. Эх, вот раньше-то как хорошо было, врата в пустыне, подходишь, стучишься… Ау! – истошно прокричал он. – Есть кто-нибудь? Тук-тук-тук!
– Что за ворота? – переспросила я. – Тюрьма?
– Да нет, Аделька, похоже, нашего Мармадюка в магической академии заперли. Чем бы таким пошуметь? А?
Присев над шубой, я достала из кармашка пузырек:
– Это подойдет?
– Взрывучее зелье тетечки Рузи? – Болтун вытянул глазки-стебельки, что-то прикинул. – Опасно, уступ под нами разрушиться может. Вот если бы подальше забросить…
В другую руку я взяла сковородку, подбросила пузырек и послала его, как мяч в дурацкой ардерской игре жё-де-пом.
– А вот если бы он от удара о сковородку судного дня раскололся? – спросил артефакт, перекрикивая грохот. – Но молодец, хвалю! Рекордное, пожалуй, расстояние. И, кажется, академии новые ворота понадобятся и запирающие заклинания…
– И новая академия? – предположила я с испугом.
Потому что из пропасти поднимался бурый огромный гриб взрыва. На его шляпке металась кажущаяся крошечной человеческая фигурка. Женщина. Нет, фея.
– Это не мы, – пискнул Болтун, когда красноволосая фата опустилась рядом снами на уступ, взмахнув, как крыльями, полами расшитого звездами плаща. – Может, демоны какие заведение атакуют?
Он запнулся, пошевелил усиками и продолжил спокойным уже тоном:
– Верховный артефакт Болтун и Берегиня вольного Лимбурга Моравянка приветствуют великую Леонидию.
– Не вы? – Алые глаза феи, за мгновение до этого пульсировавшие бешенством, внимательно меня рассмотрели. – Берегиня? Ну предположим…
Я с достоинством поклонилась:
– Вельможная фата наверняка знает, зачем я сюда пришла?
– И зачем? – усмехнулась Леондия. – Уж будь любезна, удовлетвори любопытство пожилой женщины. Может, хочешь и меня своей сковородкой по бокам отходить? Священный поход против всех фей объявила?
– Мы хотим, – пришел на помощь Болтун, – чтоб лорд Мармадюк эту девицу от чар подчинения освободил и тем самым немного свою вину искупил.
Я радостно закивала, хотя раньше таких целей перед собой не ставила:
– Вельможная фата может нас в магические казематы к Мармадюку сопроводить?
Леонидия покачала головой:
– Непростое дело, казематы, знаешь ли… И вообще, не положено. Это, на минуточку, магическая академия, простым девицам в нее ход заказан. Придумай какую-нибудь другую причину для визита. Может, Мармадюк тебе должен что-нибудь остался? Только о любви не начинай, в наколдованную любовь здесь никто не поверит.
Болтун вибрировал, готовясь говорить, я придержала его ладонью:
– Есть долги, конечно. О них я лично магу напомню.
Руку пришлось отдернуть, артефакт щекотался усиками, чтобы я его освободила:
– Магесса Мармадель требует допустить ее в академию!
Фея дружелюбно улыбнулась:
– Вот это уже другое дело, пошли, Моравянка. – Она взмахнула полами плаща, вызывая магический разноцветный вихрь. – Долги, чары… Из этого может получиться вполне приличная история.
Подошвы моих сапог выбили искры из мраморного пола, на голову упали шуба и полупустая сумка. Я отодвинула меха, огляделась. Вокруг толпился народ, сплошь молодые парни в одинаковых форменных камзолах. Ученики? Будущие маги? Десятки пар глаз воззрились на меня с удивлением, на лицо мое обветренное, на растрепанные волосы, воспаленные от холода губы и особенно – на сковородку в моей правой руке.
Помещение, в котором мы оказались, большим не выглядело: круглая зала, сводчатый потолок. Башня? Точно, чародейская башня.
Один из хлопцев, первым справившись с удивлением, поднял с пола мою сумку и почтительно протянул мне. Я взяла, поблагодарила кивком.
– Извини, – фыркнула Леонидия, – с казематами не получится, здесь их еще не построили, а лорда Мармадюка… изволь…
Но я уже смотрела в черные как ночь глаза, зажала под мышкой сковородку, пошарила в сумке, доставая (какое счастье, что он не выпал в полете!) ограненный рубиновый кристалл и проговорила ставшим хриплым и ломким голосом:
– Я – Мармадель, графиня Шерези, и сейчас я вам здесь устрою!
Говорила я по-ардерски без акцента.
Молодые люди возбужденно загомонили, Леонидия расхохоталась:
– С этого и нужно было начинать эту историю! Но, кажется, и так неплохо получается.
– Графиня Шерези? – переспросил Мармадюк тоже хрипло, недоуменно огляделся. – Господа, на сегодня наш урок закончен, извольте покинуть мой кабинет.
Мальчики стали расходиться:
– До свидания, ректор… Благодарю, магистр…
Какой-то пухляш попытался задержаться с вопросами, но фата Леонидия ухватила его за плечи:
– Идем, взрослым нужно остаться наедине… Что? Иллюзорное плетение? Сейчас тебе объясню, ничего сложного…
Мы остались вдвоем, то есть втроем, если считать непривычно притихшего Болтуна. Я смотрела на лорда-мага и не могла налюбоваться. Марек, мой Марек, в черном простом камзоле сидел за письменным столом в простенке между стрельчатыми окнами. Худой, бледный, серьезный. Он прокашлялся:
– Графиня Шерези?
– На самом деле нет, – продемонстрировала я кристалл и, шагнув к столу, положила камень перед магом. – Если бы я была ею, кристалл бы зажегся, правда? Болтун, подтверди.
– Раньше светился, когда Моравянка его с тетками в кладовой трактира под старыми горшками нашла, – покорно сообщил артефакт. – А вот когда мы в Шерези отправились на предполагаемых родителей посмотреть… Но как, Мармадюк? Твое наказание в этом заключается? Магической академией руководить? И Леонидия? Это она поспособствовала?
Чародей, успевший приподняться в кресла, плюхнулся обратно, как будто лишившись сил, потер ладонями лицо и со вздохом предложил:
– Присаживайтесь, леди Мармадель, кажется, нам с вами предстоит долгий разговор.
«Как будто столешней от меня защищается», – подумала я, устраиваясь в кресле для посетителей. Пожитки мешали. Я бросила шубу с сумкой на пол, сковороду пристроила сбоку, закинула ногу на ногу, кожа походных штанов блестела в свете светильников. Мармадюк с усилием оторвал взгляд от моих бедер, сглотнул:
– Вам удалось вернуть Болтуну голос, леди Мармадель, разыскать свой фамильный кристалл и познакомиться со своими родителями в Шерези?
– Не познакомиться, – покачала я головой, – то есть я им тарифской путешественницей, охочей до исторических всяких сооружений, представилась. Достойное семейство эти Шерези, приятные люди. Семеро детей, тоже удачные получились, умненькие, красивые. Первенец, девочка Мармадель, к сожалению, в младенчестве в пожаре погибла. Ужасная история. Пейзане до сих пор у камельков рассказывают, что какие-то безумные феи пытались замок дотла спалить, и только промыслом лорда нашего Спящего больше людей не пострадало. Младенец только, нянька леди Грабения и горничная Розамунда.
– Тетки, – объяснил Болтун. – Гражина и Рузя. Когда Аделька кристалл в трактире нашла – с моей, заметьте, помощью, – сразу всё вспомнили. Имена фей, которые пожар устроили, надеюсь, никому подсказывать не нужно?
– Три аккуратные могилки в саду Шерези, – продолжила я. – Осмотрела, цветочки положила, свечки зажгла и решила сущностей не плодить, маменьке с папенькой на грудь не бросаться. Они пожилые уже оба, о Мармадели своей отгоревали, дети у них взрослые, внуки. Так чего прошлое ворошить? А тетки… Живой родни у них в Ардере не осталось, они мое решение поддержали. Тогда и кристалл зажигаться в моей руке перестал.
– Но… – начал Мармадюк растерянно.
Болтун, неспособный молчать дольше минуты кряду, его перебил:
– Призраки наши неупокоенные, представь, себя осознав, в чертоги Спящего отнюдь не спешат. Хотят еще хотя бы поколение в трактире по…послежить. Каково? Как же без нас, Адичка? – передразнил он бас Гражины. – Олесю воспитание нужно, да и Ясенька пока замуж не сходила.
– Эта задача не из легких, – хихикнула я, перейдя на тарифский. – Панна эта под венец с паном Килером отнюдь не торопится, из поклонников самого достойного выбирает.
– Чтобы моя пивоварня при муже не захирела, – добавил Болтун голосом Яськи.
Я же наябедничала:
– А пиво варит со всякими извращениями, вкусы ягодные или яблочные. Одно пиво вообще лимонным соком разбавляет.
– Народу нравится, – возразил браслет. – Даже Тук его вместо воды хлебает, требует кружечку поднести. Это попугай, мы хотели его в твою честь Мареком назвать, но он только на Тука отзывается. Они вдвоем с паном Шпильманом теперь гостей в трактире развлекают, миннезингер музыкой, а попугай…
– Похабенью! – припечатала я. – Ругается как пьяный сапожник, а горожане и рады…
– Замолчите! Минуточку тишины.
Мы с Болтуном послушались, не замолчали, но продолжили ругаться уже шепотом. Мармадюка это не удовлетворило, он прошипел сквозь зубы: «святые бубунцы!» и спросил: