Он опустошил бокал и поднялся из кресла.
– Идем-ка в башню.
– Господин его видел? – спросила девушка, когда они шли по коридору к винтовой лесенке. – Где? Неужели…
Она ахнула от догадки и споткнулась, Килер подхватил секретаршу под локоть, удерживая от падения:
– Ты правильно поняла, этот… этот… отирается около моей дражайшей Адели.
Тут Ясна поняла и причину того, что хозяин не в духе.
– Какой-то бродяжка-чародей, – фыркнула она утешительно. – Разве может он стать соперником вашему высочеству?
– Бродяжка?! – Карл поднимался по лестнице первым. – Если бы…
Он толкнул дверь:
– Но будем надеяться, что я ошибся, что этой глумливой рожей одарили кого-нибудь другого.
Секретарша вошла следом, заперла дверь на замок, набросила засов, еще один. Это помещение, куда не допускались слуги и посторонние, было магической лабораторией. Здесь Карл варил волшебные зелья, составлял новые заклинания и общался с начальством из вышних сфер. Карл Килер, как его сейчас называли, не был даже человеком. Один из принцев нижнего мира, то есть демон или, если угодно, фахан, в свое время совершивший в мире людей серьезные преступления и наказанный многолетним заключением в мире нижнем. Теперь же заключение сменили на более щадящий режим: ссылку в мир людей с обязанностью отработки своих проступков добрыми делами. Ясна с рождения знала, что, если возвращение господина в этот мир произойдет при ее жизни, она отправится служить. Это знание передавалось в их семье по женской линии из поколения в поколение, как и неразрывная ментальная связь с господином.
Карл подошел к книжным полкам, сдвинул в сторону фолианты.
– Где же он? Вот!
Он схватил истрепанный томик, присел на гранитную алтарную плиту в центре комнаты, зашуршал страницами. Ясна заглянула через плечо господина. Не книга, толстая тетрадь, бумага пожелтела от времени, чернила выцвели, строчки рукописного текста перемежаются рисунками. Портрет молоденькой девушки с густыми бровями, еще один, та же девица, но в мужском костюме, какие-то животные, карлики, оружие…
Карл наконец нашел нужную страницу, на ней очень тщательно был изображен обычный попугай, из тех, что развлекают богатых аристократов во всех пяти королевствах и Тарифском княжестве. Господин распрямился и положил раскрытую тетрадь на алтарь.
– Сейчас посмотрим.
Секретарша отступила, чтобы не мешать колдовству. Карл воздел руки, напевно произнес заклинание, на граните вспыхнул сложный круговой орнамент, и сноп яркого света ударил в потолок.
– Вопрошай, – торжественно предложил бесплотный голос.
– Кто это? Покажи.
В луче света возникла фигура, сначала туманная, нечеткая, она быстро приобрела яркие краски и объем. На ступеньках мраморной лестницы, уходящей в никуда, сидел темноволосый мужчина, в его руках была мандолина.
– Мармадюк, ученик Этельбора, – сообщил бесплотный голос, – незадолго до возвращения сил.
– Как он выглядит сейчас?
Изображение мигнуло, пошло рябью. Брюнет менял позы и одежды. Вот он в расшитой звездами мантии на вершине какой-то башни, вот в камзоле и драгоценностях сидит за карточным столом, вот верхом на лошади, доспехи сверкают, волосы треплет ветер, совсем без одежды, в ванне, к плечу пристал розовый лепесток, на другом дамская ручка, сама женщина скрыта туманом. Наконец перед зрителями предстал обычный бродяжка в потрепанном плаще с посохом. Он широко улыбался, щурил от солнца черные как сливы глаза.
– Я не ошибся, – пробормотал Карл, – какая жалость. Однако почему он меня не узнал? Или сделал вид?
Бесплотный голос решил, что вопросы направлены к нему.
– Лорд Мармадюк проходит испытание, положенное ему вышними сферами. Он лишен памяти и почти всех сил.
– Испытание? Кем? За что?
– Подробностей не сообщается.
Сфера мигнула и погасла. Карл раздраженно схватил тетрадь и зашвырнул ее в пылающий зев камина:
– Мерзопакостный потаскун! Каналья! Бестия!
Ясна терпеливо переждала вспышку господского гнева и, когда мужчина без сил опустился в кресло, спросила:
– Этот Мармадюк так опасен? Насколько я поняла, его лишили сил и памяти. Возможно, он всего-навсего случайно забрел в Лимбург.
– И выжмет из этой случайности все до последней капли! Ты не представляешь, что это за существо. Прожженный интриган, хитрый, беспринципный, изворотливый. Для собственного развлечения он разрушит все, что я с таким трудом построил. Ты говорила что-то об олене с золотыми рогами? Предлагала его уничтожить, чтоб добавить еще одно доброе дело в нашу копилку? Мармадюк притащит тварь в город и заставит танцевать на площади.
– Оборотня-людоеда? – девушка удивилась. – Для развлечения?
– Адель! Моя драгоценная Адель превратится… – Карл запнулся, некоторое время помолчал, тяжело вздыхая и барабаня по подлокотнику костяшками пальцев. – Мармадюк ничего не помнит, но молодая панна его невероятно привлекает. Скорее всего, он пока не разобрался почему. Может, даже решил, что влюблен.
Ясна хихикнула.
– Тогда его лицо очень скоро близко познакомится с кулаками Моравянки. Но, – девушка посерьезнела, – если он поймет и отведает сладкой волшебной плоти?
– Мы проведем операцию упреждения.
Карл улыбнулся (его зубы были сейчас совсем нечеловечески тонкими и острыми, а глаза полыхали алым), пружинно поднялся, отбросил на пол шлафрок. За спиной фахана раскрылись черные кожистые крылья. Он пропел слова заклинания, закончив громким:
– Взываю к вышним сферам Авалона! Для защиты невинных мне необходим мощный артефакт подчинения!
На этот раз светового луча не появилось. Бесплотный голос, кажется, с зевком, сообщил:
– Запрос одобрен канцелярией.
На алтарь, звякнув, упал широкий золотой браслет.
– То что нужно. – Фахан схватил украшение. – Ясна, нам потребуется шкатулка. Ты, кажется, показывала мне сандаловую…
– Как он действует? – Девушка пропустила хозяина вперед, закрыла дверь лаборатории и поспешила следом.
– Именно так, как требуется. Мармадюк наденет безделушку, и она будет причинять невыносимую боль всякий раз, когда он не исполнит нашего приказа.
– Ваше высочество, – возразила Ясна, – но вряд ли этот маг примет такой подарок от господина бургомистра и поспешит его надеть.
– Он примет его от панны Моравянки. Я расскажу Адели о нависшей над ней опасности, и она непременно…
Голоса и шаги затихали, удаляясь, только ровный гул никогда не гаснущего камина разбавлял наступившую в лаборатории тишину, потом раздался голос:
– Инструкция.
И на алтарь из воздуха выпал лист бумаги. К сожалению, сейчас прочесть его было некому. К сожалению для опального принца и его верной помощницы.
Там было написано: «Амулет подчинения, уровень – верховный, имя – Болтун. Подчиняет носителя силой любви. Активируется поцелуем. Лишен голоса, отправлен в мир для прохождения испытания».
Лист некоторое время лежал на алтаре без движения, а потом его снесло на пол порывом сквозняка. Окна в лаборатории никогда не закрывались.
Тетка Рузя закончила заплетать мне косу на ночь и стала расстилать постель.
– Госечка спит? – спросила она жалобно.
– Ага, – прислушалась Гражина. – Отрыдала, как положено, и заснула. Кто ж знал, что Анджей таким мерзавцем окажется?
– А он мне сразу не понравился, пьяница и лентяй.
– Ну да, – я широко зевнула, прикрыв ладонью рот. – Только вам это не помешало молодых людей сводить. Очень прошу, умоляю даже, с Мареком Госю теперь не вздумайте паровать. Этот еще хуже может оказаться.
Я легла на кровать, накрылась тонкой льняной простыней, вдохнула привычные запахи сушеной лаванды и чабреца, которыми были набиты матрасы и подушки. Неужели высплюсь? Ночник в спальне погас. Тетки ждали, пока я усну, беседовали шепотом.
– Госька за Анджеем не пойдет, здесь останется. Такими словами его на заднем дворе чихвостила… Марек? Он неподалеку стоял, чтоб отставной жених чего не учудил. Адичка? Да как обычно… Ой, Рузька, чего расскажу, не поверишь. Наша-то хороводная королева в погреб пошла, а чернявенький, как кувшин разбился, следом. Глазищи горят. Ну, думаю, сейчас рассмотрит, как панна Моравянка честь свою блюдет, в обморок брякнется. А он…
Я повернулась на бок и прикрыла ухо подушкой, чтоб не слушать. Чернявый Марек. Если бы не он, наша служанка еще бы подумала, прежде чем отставку любезному Анджею давать. Бабник. Не Анджей, а… Хотя… оба они бабники, чего уж.
– Адичка, – сказала Гражина с испугом, – пришел кто-то.
– Марек, наверное. Он хотел со старой Агнешкой попрощаться. Я ему и ключ дала.
– С черного хода.
Пришлось стряхивать дремоту:
– Ладно, поглядим.
Я надела поверх ночной сорочки халат и пошлепала задниками тапок вниз по лестнице. В зале было темно, но мне это не мешало, в своем доме я каждую деревяшку на ощупь знала. Гражина была чуть позади, а Рузя осталась в комнатах на третьем этаже, она их никогда не покидала.
Пока я зажигала лампу, тетка Гражина успела осмотреть обстановку.
– Адичка, – сказала она гулким басом. – Сковорода-то… тю-тю.
– Вот ведь псячья дрянь, – выругалась я, – Анджей, больше некому.
Пройдя через кухню, я вышла на хозяйственный двор. Хлопец пытался унести награбленное по этой тропинке, мимо дровяного сарая, курятника, грядок с зеленью. Сковородка призывно блестела в свете обеих лун, прижав к земле кустик укропа. Анджей не первый и даже не десятый, кто пытался ее похитить. Болван! Помню, однажды к нам в Лимбург явился всамделишный вор, конкурентами нанятый. Тоже недалеко ушел. Теперь подпаском у пана Ежи работает, овцы, они безопасные, в отличие от чужих сковородок. Ежи! Завтра нужно будет к его соседке заглянуть. На всякий случай. Может, пан напраслину наговаривает про сглаз, а может, и нет.
Тетка ждала меня на пороге черного хода, я помахала ей сковородой:
– Нашлась пропажа.
– И Марек вернулся, – кивнула Гражина в глубь дома. – Не один, с приятелем.