Спускаясь к городу, он опасался, не подвергся ли тот нападению саксов, однако ворота оказались закрыты. Прикинувшись бродягой, он поговорил с караульным, который посоветовал ему возвращаться туда, откуда пришел. Расстроенный, Горгиас побрел по непривычно пустынным улочкам предместья и вдруг в одном из домишек заметил старика, выглядывавшего сквозь оконную решетку. Вместо ответа на вопрос, что происходит, хозяин захлопнул окно, но Горгиас не отставал, и старик наконец сообщил, что зарезали нескольких парней.
– Наверное, дело рук некоего Горгиаса, который недавно убил Генсерика.
Горгиас окаменел, а потом еще сильнее надвинул на глаза шапку и, даже не поблагодарив старика, отправился назад в горы.
Февраль
20
Живот у Хельги Чернушки рос с той же быстротой, что и тыквы в епископском огороде, а съедала она все, что попадалось на пути, даже пресное и безвкусное. Тереза никогда не видела такого пуза и, дотрагиваясь до него, ловила себя на мысли, что хочет ребенка от Хооса Ларссона. Однако это несет с собой столько сложностей, лучше пока подождать.
Хельга изменилась не только внешне – беременность превратила распутницу в неутомимую труженицу. Она перебралась из таверны в большой дом рядом с епископатом, перестала красить губы и носила обычную одежду, как все порядочные женщины. Но больше всего Терезу изумляло то, насколько ловко управлялась Хельга с горшками и кастрюлями. Фавила, считавшая, что ее помощница – прирожденная кухарка, сама перестала готовить многие блюда, передоверив их Чернушке.
Единственное, что осталось от прежней Хельги, – шрам на лице, память о старом любовнике.
Хельгу же, похоже, заботила лишь ее дочка – она не сомневалась, что родится девочка. Женщина слегка покачивала огромным животом, убаюкивая ее, разговаривала с ней, придумывала какие-то песенки, шила крохотные чепчики, молилась за нее и часто навещала старого плотника Николауса, который за сладости в свободное время делал прелестную колыбельку.
Однако о своих обязанностях по кухне Хельга не забывала. В тот вечер предстоял торжественный ужин в честь Алкуина Йоркского, на котором ожидались король со всей свитой. По этому поводу Хельга готовила каплунов и голубей, жареного фазана и недавно убитого оленя, что вместе со сделанными Фавилой тушеной говядиной и сырным пирогом должно было удовлетворить любым вкусам. Обычно такие ужины начинались после сексты и проходили в трапезной, но на сей раз, ввиду малого числа приглашенных, помощник Лотария Людовик распорядился накрыть столы в небольшом, но теплом помещении.
Для Терезы этот ужин не представлял бы собой ничего интересного, если бы она не была на него приглашена.
– Король настаивает, – предупредил ее Алкуин.
С тех пор девушка очень волновалась, вспоминая эпические стихи Вергилия из «Appendix Vergiliana»54, которые Алкуин посоветовал ей прочитать во время ужина.
– Тебе не нужно учить их наизусть, – успокаивал ее монах, – просто прочти заранее несколько раз, чтобы найти верную интонацию.
Однако больше всего Терезу беспокоило, подойдет ли ей одежда, купленная Хельгой Чернушкой.
После работы в скриптории она побежала к подруге, дрожа как осиновый лист, и немного успокоилась, только когда увидела, что выглядит как настоящая дама. Ей не терпелось показаться гостям, но пришлось подождать, пока Хельга сделает последние стежки. Наконец женщина отошла, с пристрастием оглядела Терезу и нежно обняла ее.
– Слишком узко, тебе не кажется? – стыдливо спросила девушка.
– Ты прелестна, – ответила Хельга и велела ей поторопиться.
Когда она пришла, гости уже расселись. Алкуин попенял ей за опоздание, затем она поклонилась монарху и прошла на отведенное ей место рядом с элегантно одетой девушкой, которая приветливо улыбнулась, показав мелкие белые зубки. На вид ей было лет двадцать, но оказалось, лишь недавно исполнилось пятнадцать. Один из слуг сообщил Терезе, что это Дезидерия, старшая дочь Карла Великого. Она не первый раз посещает Фульду, так как, за исключением военных походов, повсюду сопровождает отца. Тереза насчитала человек двадцать приглашенных, в основном из свиты монарха, за исключением пяти-шести духовных лиц, вероятно из епископата. Карл Великий сидел во главе длинного прямоугольного стола, накрытого тонкими льняными скатертями и украшенного неброскими зимними цветами. Он был заставлен блюдами с дичью, колбасами, сырами и фруктами, между которыми возвышались десятки кувшинов с вином, – пир был поистине королевский. По приказанию монарха все, не чокаясь, подняли бокалы и с жадностью набросились на еду.
Спустя какое-то время Тереза заметила, что у некоторых гостей, насытившихся изысканными блюдами, проснулся аппетит иного рода, и они стали посматривать на ее обтянутую тканью фигуру. Смущенная, девушка слегка ослабила пояс, сделав одежду более свободной, и поставила между собой и сладострастниками вазу с цветами. Дезидерия заметила это и добавила еще несколько цветов, чтобы получше скрыть Терезу.
– Не волнуйся, – улыбнулась девушка, – все мужчины одинаковы, а когда выпьют, становятся вообще невыносимы.
Во время десерта Алкуин попросил Терезу приступить к чтению, и некоторые гости с шумом приветствовали это. Один совершенно пьяный церковнослужитель даже встал и попытался что-то сказать, но лишь громко рыгнул и рухнул на стол.
Когда его унесли, Карл Великий поднялся и предложил Терезе начинать. Глотнув для храбрости вина, она направилась к приготовленному Алкуином пюпитру, открыла рукопись и глубоко вздохнула. Как только она произнесла первые слова, наступила полная тишина. Тереза читала медленно, спокойно, то понижая голос, то повышая его. Когда она закончила, все по-прежнему молчали; Карл Великий, стоя, с изумлением взирал на нее. Девушка подумала, ему не понравилось, однако неожиданно монарх наполнил бокал и в знак восхищения предложил ей. Она приняла, но, услышав, что король хочет видеть ее в своих личных покоях, задрожала, и вино пролилось на ее новый наряд…
После ужина Тереза рассказала все Хельге Чернушке.
– Ты для него лакомый кусочек, – без тени сомнения заявила она.
Девушка уже раскаивалась, что так нарядно оделась. Она была напугана, но все-таки не верила, будто монарх хочет принудить ее к чему-то постыдному. Ей хотелось поговорить с Алкуином, но сколько Тереза его ни искала, так и не нашла.
К счастью, первый, кого Тереза встретила в покоях Карла Великого, был именно Алкуин. Он улыбнулся ей, предложил войти и вместе с ней подождал, пока король закончит туалет.
– А, ты уже здесь! Проходи, – пригласил Карл Великий.
Пока он вытирался, Тереза во все глаза смотрела на него – это был самый большой человек из всех, кого она когда-либо видела, крупнее самого мощного сакса.
– Алкуин уже сообщил, зачем я позвал тебя?
– Нет, ваше величество, – пролепетала девушка.
– Он сказал, что ты очень умная и сообразительная и что именно ты нашла зараженное зерно.
Тереза, покраснев, взглянула на Алкуина, но тот утвердительно кивнул головой.
– Это получилось случайно, – будто оправдываясь, произнесла она.
– А скрытый в полиптихе текст ты тоже нашла случайно?
Тереза опять посмотрела на Алкуина. Ей показалось, монарх над ней подтрунивает, но Алкуин подбодрил ее.
– Я действительно несколько раз просмотрела полиптих, но заслуга принадлежит Алкуину, это он заставлял меня снова и снова обращаться к нему.
– Ты не только скромная, но и отчаянная. Если бы не ты, мы бы так и не добыли решающее доказательство.
Девушка залилась румянцем. Да, она отважилась вырвать страницу из полиптиха, но никак не ожидала, что получит за это благодарность от короля. И вообще непонятно, к чему все эти похвалы?
–Спасибо, ваше величество, – тем не менее ответила она.
Карл Великий что-то проворчал, кончил вытираться и накинул шерстяной плащ.
– Я бы хотел, чтобы мои подданные брали с тебя пример. Я поговорил с Алкуином, и он согласился, что тебя следует наградить, например землями, которые принадлежали епископу…
Тереза застыла от изумления. Вероятно, это шутка.
– В конце концов, они наполовину вспаханы, – продолжил монарх, – и если никто ими не займется, они опять зарастут.
– Но я… я ничего не понимаю в обработке земли…
– Тогда я попрошу моего инженера помочь тебе. И кроме того, – добавил он, – одни прочитанные тобою стихи уже заслуживают награды.
Когда Тереза покинула королевские покои, голова у нее шла кругом: в один миг из бесправной чужестранки она превратилась в землевладелицу, да еще Карл Великий пообещал ей зерна для посева. Все это казалось столь невероятным, что Хельга Чернушка ей не поверила.
– Представляешь, я тоже, – сказала Тереза, и обе расхохотались как сумасшедшие.
Потом, сидя у огня, они долго обсуждали, что это за земли, где они находятся и много ли богатства принесут. По словам Хельги, сама по себе земля ничего не стоит, а чтобы она приносила доход, нужны рабочие руки, волы, семена, плуги, вода, но и тогда чаще всего урожая хватает лишь на прокорм тех, кто ее обрабатывает. Однако Тереза предпочитала об этом не думать, представляя себя женой Хооса и богатой хозяйкой обширных угодий. Спать они легли вместе, согревая друг друга. Хельга быстро уснула, а Тереза не спала всю ночь, воображая, что будет, если слова короля окажутся правдой.
На следующее утро, придя в скрипторий, девушка застала там Алкуина, погруженного в свои записи. Он поздоровался, не поднимая головы, однако потом оторвался от работы и поздравил ее с удачей.
– Не думаю, что он говорил серьезно, – поделилась своими опасениями Тереза.
– Можешь не сомневаться, – заверил ее монах, – король не из тех, кто бросает слова на ветер.
– Но я ничего не понимаю в землях, что я буду с ними делать? – Девушка в нетерпении ждала ответа.
– Не знаю, наверное, обрабатывать. Чтение и письмо – не те занятия, на которые можно содержать семью. Полагаю, ты должна быть довольна.