– Мой муж, Денис Сергеевич Миронов. Денис, это Алексей Николаевич Драгомилов – следователь, который ведет дело об убийстве Витьки. Ну и нашими проблемами, – она неопределенно взмахнула рукой, – занимается. Садитесь, Алексей Николаевич, пожалуйста, вот кресло.
– Угу, – Драгомилов сел в предложенное кресло и, наконец, посмотрел на Светлану. Да что там, посмотрел – просто уставился, тяжелым мрачным взглядом. Несколько секунд она стояла, ожидая продолжения разговора. Потом брови ее дрогнули, не привыкла она, чтобы официальные лица обращались с ней, как с провинившейся школьницей. Легко развернулась на месте, подошла к дивану и опустилась на него. Дотянулась до Кирилла, дернула его за рукав:
– Чего стоите, мальчики? Садитесь.
Откинулась на спинку, скрестила ножки и поинтересовалась равнодушно-любезным тоном благовоспитанной хозяйки:
– Вы хотели что-то сказать, Алексей Николаевич?
– Хотел, – согласился он. – Хотел поставить вас в известность, что засада в агентстве, результатов не дала. Никто не явился. И еще хотел, чтобы вы поняли, что сохраняя лояльность по отношению к бывшему школьному приятелю, вы вступаете в конфликт с законом.
– Я… я вас не понимаю, – то, что равнодушия в голосе Светланы заметно поубавилось, заметили все, не только Драгомилов. Он же пояснил холодно:
– Хотя вы и отрицаете это, но я допускаю… считаю возможным и даже необходимым допустить, что Акимов, во время ваших встреч, упоминал о документах, которые хотел бы оставить вам на хранение.
– Ничего подобного не было! – резко сказала она. – Ни о каких документах Витя даже не упоминал.
– Очень убедительное заявление, – старший следователь, не шевелясь, смотрел на Светлану. – Вот только одно меня смущает, почему же я вам не верю?
– Послушайте! – Олег снова вскочил, словно подброшенный пружиной. – Если вы пришли, чтобы оскорблять Светлану Дмитриевну…
– Дел у меня других нет, – отмахнулся от него Драгомилов, – кроме как Светлану Дмитриевну оскорблять. Мне нужно найти бумаги, которые Акимов спрятал. И вообще, что вы-то дергаетесь, господин Тернов? Здесь, ее супруг находится и брат, защитников и без вас хватит.
– Сядь, Олег, – негромко приказал Кирилл.
Олег медленно опустился на стул. Чувствовал он себя – глупее некуда. Словно персонаж какой-то мелодраматической пьески для старшеклассниц. А как же: благородный рыцарь встает на защиту прекрасной дамы! Вот ведь бредятина! И главное, только Кирюшка пожалел его: опустил голову, разглядывает свои пальцы. А Светлана и Денис смотрят на него, на Олега. Правильно народная мудрость говорит – муж и жена, одна сатана!
– Алексей Николаевич, может объясните, все-таки, какие документы вы имеете ввиду? – Светлана оторвала наконец взгляд от вспыхнувшего Олега.
– А вы, значит, понятия не имеете! И про то, что ваш Акимов – активный член банды, занимавшейся грабежом музеев тоже!
– Ерунда! – перебил его Кирилл, резко подняв голову.
– Не может быть! – одновременно с братом, ахнула Светлана.
– Причем не рядовой член, – Драгомилов не обратил на их возгласы никакого внимания. – Судя по показаниям тех, кого мы успели взять, он, если и не был одним из руководителей то, по крайней мере, имел доступ к сведениям, где конкретно, находятся тайники с награбленным. И музейных ценностей в этих тайниках должно быть на многие сотни долларов…
– А те, кого вы уже арестовали, им местоположение тайников было известно? – Дениса, который с Акимовым знаком не был, явно больше заинтересовался технической стороной дела.
– Было, – Алексей Николаевич взглянул на него с неприязнью. Учитывая, что видел он Дениса впервые в жизни, оправдать это чувство можно было только общим взвинченным состоянием Драгомилова. – И они нам эту информацию сообщили.
– И что? – Поскольку неудачное выступление Олега после таких новостей отошло на второй план, он тоже решился задать вопрос. Посмотрел на скорбно поджатые губы старшего следователя и догадался сам, – пусто?
– Акимов успел перевезти ценности в другое место, известное только ему одному.
– То есть что же, своих обворовал? – с внезапным интересом спросил Кирилл.
– Вот именно. И есть подозрения, что хотя он действовал один, сообщник у него, все-таки, был. И именно для него, Акимов должен был оставить сведения о новом тайнике.
– Послушайте, Алексей Николаевич, – снова вступила в разговор Светлана, – вам не кажется, что ситуация, в некотором роде, тупиковая? Я утверждаю, что мне ничего не известно ни о каких документах, бумагах, записках и прочих сообщениях, которые мог бы оставить Акимов, но не могу этого доказать – как можно доказать, что ты чего-то не знаешь? А вы, похоже, уверены, что я пытаюсь вас обмануть и тоже не имеете никаких доказательств. Честно говоря, не представляю, как наши взаимоотношения могут развиваться дальше.
Олег посмотрел на нее с изумлением. «ничего не известно ни о каких сообщениях, которые мог оставить Акимов»? Светлана врала, но врала так уверенно, словно за последнюю минуту произошло нечто, укрепившее ее в решимости не говорить ничего о фотографиях. Он осторожно покосился на Кирилла – его вид не оставлял сомнений, он полностью одобрял слова сестры. Твердость Светланы явно произвела впечатление на Драгомилова: лицо его немного смягчилось, а следующие слова, при большом желании, можно было принять за слабую попытку извиниться.
– Ну что вы, Светлана Дмитриевна, я вовсе не имел в виду, что не доверяю вам. Просто Акимов, поверьте мне, очень хитер и вполне мог обмануть всех, и вас в том числе. Боюсь, что он почувствовал, когда мы на него вышли, или просто заметил слежку, и решил, таким образом, обезопасить свои записки. Сунул небольшой пакетик вам в карман или в сумочку, женщины ведь редко в своих сумочках порядок наводят… Скорее всего, рассчитывал потом аккуратно забрать, возможно, представив это, как не слишком удачную шутку. Разве не могло такого случиться?
Светлана молча встала с дивана, принесла из спальни бежевую сумочку, вывернула ее над столом, уже пустую протянула Драгомилову:
– Смотрите сами. На сарафане, в котором я в тот день была, карманов не было.
Алексей Николаевич самым тщательным образом прощупал дно и стенки сумочки, разворошил кучку на столе: маленькое круглое зеркальце, два футляра помады, две записные книжки (он заглянул в обе – одна с адресами и телефонами, вторая для заметок), расческа, пакетик бумажных салфеток, кошелек, ключи, аккуратно сложенный прямоугольник пестрого пластикового пакета с ручками, паспорт, вставленные в общую обложку права и документы на машину, три шариковых ручки (в одной из которых кончилась паста) и открытый пакетик леденцов «Бон Пари». Почти ничего лишнего, а если бы не пустая ручка, то и вовсе можно было сказать, что в сумочке только самые необходимые предметы.
– Раз уж вы так любезны, Светлана Дмитриевна, может и сарафанчик покажете?
Она сверкнула глазами, четко, через левое плечо повернулась и промаршировала в спальню. Вернулась, держа на вытянутых руках, легкий сарафанчик на тонких лямочках, с отрезной талией и расклешенной юбкой. Ни одного кармашка, даже самого крохотного, на нем, действительно, не было.
– И уверяю вас, если бы Витя попробовал спрятать что-нибудь мне за пазуху, то при всей его ловкости, я это непременно заметила бы, – язвительно заметила она.
Драгомилов рассеянно улыбнулся, давая понять, что оценил шутку, но сарафанчик, все-таки, осмотрел не менее тщательно, чем сумочку. Потом вздохнул и уставился на Кирилла.
– Я без пиджака приехал, – любезно сказал тот, – потому что жарко. А на рубашке кармашек есть, могу показать. И на брюках тоже.
– Вы совершенно напрасно развеселились, молодой человек, – строго заметил следователь. – Должны бы понимать, что вы – последние, кого видел умирающий Акимов, да еще старые школьные друзья. Это автоматически делает вас… – он неожиданно замялся.
– Подозреваемыми? – подсказал Олег.
Драгомилов взглянул на него с некоторым удивлением – во время своей речи он обращался к Кириллу со Светланой, про третьего свидетеля убийства Акимова он, похоже, просто забыл.
– Нет, конечно, подозреваемые – это слишком. Скорее вы являетесь информированными лицами, которые не склонны сотрудничать со следствием в полном объеме.
– Ну знаете! – возмутилась Светлана. – Да я больше суток только тем и занимаюсь, что непрерывно сотрудничаю со следствием! Посмотрите, во что квартира превратилась, – не совсем логично продолжила она. – Вы лучше скажите, сможете тех уродов поймать, которые у меня разгром устроили?
– А это и от вас зависит, – с неожиданным злорадством ответил он. – Дайте нам хоть ниточку, вспомните все разговоры с Акимовым. Не мог же он так и не сказать ничего важного. Тем более, что первая встреча, ладно, была случайной, но на работу-то он к вам зачем пришел? Неужели просто поболтать? Не то у него было положение, Светлана Дмитриевна, не до болтовни ему было. Подумайте еще, повспоминайте.
– Хорошо, – обреченно сказала Светлана. – Подумаю. Тем более время будет… да, а с вашей стороны, нет возражений, если мы съездим на два-три дня в Хвалынск?
– Это зачем вдруг в Хвалынск? – подозрительно спросил Драгомилов.
– Поверьте, не затем, чтобы достать из дупла старого дуба ворованные музейные сокровища. Кирилл там живет и ему надо возвращаться домой, Олега он везет, чтобы тот отыграл концерт в Хвалынской музыкальной школе, а я хочу просто отдохнуть и повидать родителей.
Драгомилов подумал с минуту, сосредоточенно хмурясь и потирая правый висок, потом кивнул:
– Ну, родителей повидать, это святое дело. Только очень вас прошу, всех, если что вспомните или найдете, звоните сразу! – он, обойдя вниманием Дениса, пристально посмотрел на каждого из «информированных свидетелей», а у Светланы спросил, – телефончик мой не потеряли?
– У сердца ношу, – мрачно ответила она.
– Вот и ладно, – у Драгомилова, очевидно, пропало настроение ссорится. – Дня через два-три, говорите, вернетесь? Тогда, в любом случае, позвоните мне сразу, хорошо?