— Через тайник маловероятно, Александр Георгиевич.
— Это почему же?
— Сыпачев на контакт с резидентурой пошел напролом. Поэтому…
— Погоди, погоди, Петр Николаевич, — остановил Безверхний. — Для начала нам надо понять, что подтолкнуло его к таким действиям? Что?!
Вопрос надолго повис в воздухе. Ответ лежал в прошлом Сыпачева. Безверхний и Гурьев обратились к справке — характеристике, представленной на него прямыми начальниками. Вчитываясь в скупые, сухие строчки контрразведчики пытались понять, что побудило опытного полковника ГРУ стать на путь государственной измены…
В далеких пятидесятых годах прошлого века жизнь Александра Евгеньевича Сыпачева, тогда еще Сашу, не баловала. Холодное и полуголодное послевоенное детство, проведенное на Урале, навсегда осталось в памяти. В северном промышленном городке Краснокамске, затерянном в глуши Пермского края, у жителей был небогатый выбор — работа на заготовках леса или на местном механическом заводе.
Выпускнику десятого класса Саше Сыпачеву повезло больше, чем другим. Он вырвался из привычного круга, по которому пошли многие одноклассники: рутинная работа на заводе и полусонная дрема перед телевизором, с первой попытки поступил в военное училище. Курсантская форма подчеркивала ладную фигуру Саши, а твердый армейский шаг говорил, с будущим у него все в порядке.
После окончания учебы лейтенанту Сыпачеву снова улыбнулась удача. Как говорят военные: «Бог создал Сочи, а черт Могочу». В Могочу, к черту на кулички, в Забайкальский военный округ, опять же, как говорят военные: «Забудь вернуться обратно», поехали другие. В Сочи Сыпачев тоже не попал, но не слишком горевал. Служба в обустроенном гарнизоне была далеко не худшим вариантом. Молодая, красивая жена с пониманием отнеслась к временным тяготам и лишениям. Терпеть их пришлось недолго. Деятельный, грамотный офицер Сыпачев привлек внимание кадровых сотрудников ГРУ, и в его военной карьере произошел резкий поворот.
Служба «от подъема до забора», «круглое тащить, квадратное катить», изматывающие душу инспекторские проверки, все это осталось позади. Жизнь в Москве и учеба в Военно-дипломатической академии ГРУ, больше походившая на интересную игру, открыли перед Сыпачевым совершенно иной мир. Он жадно вчитывался в пожелтевшие от времени страницы дел прошлых операций. Вместе с их героями — советскими военными разведчиками: Рихардом Зорге, Шандором Радо, Леопольдом Треппером и другими, он с головой погружался в бурное время, окрашенное героической романтикой.
Подошла к концу учеба, состоялось распределение и для Сыпачева начались суровые будни. С течением времени проза жизни пригасила огонек романтики в его душе. На практике разведка оказалась делом не только тяжелым, но зачастую рутинно-утомительным. Явки с агентами на конспиративных квартирах, беседы с кандидатами на вербовку на фуршетах и в ресторанах, гонки на машинах, чтобы оторваться от слежки, все это присутствовало в работе молодого оперативного сотрудника Сыпачева. Но…
В ней имелись изматывающая душу бумажная волокита и отписки в делах для проверяющего. Скрепя сердце Сыпачев вымучивал из себя отчеты. По этому поводу более ушлые сотрудники язвительно острили: «Чем больше бумаг в деле агента, тем чище собственная задница». Сыпачев плодил их.
Шли годы. Он в срок занимал положенные должности и рос в званиях. Но успех в работе чаще сопутствовал другим. Своего суперагента Сыпачев не завербовал. Поэтому, не особенно убиваясь, тянул служебную лямку. Впереди, на «гражданке» его ждали достойная пенсия, должность кадровика или зама по режиму в солидной госструктуре, а по праздникам ритуальные встречи с комсомольской молодежью и раз в год торжественный прием в ГРУ.
Август 1991 года в одночасье лишил Сыпачева всего этого. Зарплата полковника упала до уровня помощника машиниста метро. Возраст, близкий к пенсионному, оставлял надежду разве что на место «вратаря на калитке» у какого-нибудь юного олигарха. На завистливых глазах Сыпачева бурно нарождалась новая жизнь. Она слепила блеском рекламы и оглушала ревом двигателей бентли, порше и ягуаров. На чужом празднике жизни он чувствовал себя лишним.
Смута, охватившая в те годы страну, мутила его душу. Ему, как в песне кумира юности Владимира Высоцкого, казалось: «Все не так!.. Все не так, ребята!».
Не так все шло по службе. Не так все складывалось в семье. Жена, до поры до времени терпеливо сносившая его нервные срывы, отдалялась. Дети выросли и жили самостоятельной жизнью. Развод стал неизбежен. Сыпачев не стал затевать скандала и трепать себе нервы, сутяжась в судах, с одним чемоданом покинул дом.
На пятом десятке лет начинать новую жизнь в чужих стенах с висящим на шее банковским кредитом и пугающим своей близостью дембелем, становилось невыносимо. Денежное место в «Наш дом — Газпром» Сыпачеву не светило. Там не знали, как избавиться от лишних ртов. Идти с пистолетом и грабить банк, которому задолжал, было глупо…
Гурьев, дочитав до конца справку — характеристику на Сыпачева, возвратил ее Безверхнему и с горечью произнес:
— Мотив понятен — банальная корысть. С личностью тоже ясно. Сыпачев ничем не отличается от Пеньковского, Сметанина, Баранова и остальных негодяев. Клонированный ряд Иуд.
— К сожалению, ты прав, Петр Николаевич. Сыпачев не последний из этого, как ты назвал, клонированного ряда. Поэтому работы на наш век хватит. Но сейчас не время копаться в душе Сыпачева. Его надо остановить! Остановить как можно скорее! — потребовал Безверхний.
— И сделать это надо было еще вчера! — признал Гурьев.
— Вопрос: как?
— Взять на сборе материалов.
— На это уже не осталось времени! — отверг Безверхний и предположил. — В посольство Сыпачев вряд ли пошел с пустыми руками. Значит, заблаговременно готовился и собрал материал.
— И будет выдавать его по частям, чтобы содрать побольше!
— Все так, Петр Николаевич. Поэтому на передний план выходит вопрос, на какой носитель он записал информацию, где и в каком месте хранит?
— К сожалению, Александр Георгиевич, с этим пока полный ноль, — признал Гурьев.
— А с нолем, сам знаешь, в суде нам делать нечего. Надо обратить его в жирную единицу. Да такую, чтобы Сыпачев не вывернулся! Он, конечно, негодяй, но профессионал и концы надежно спрятал, — размышлял вслух Безверхний. — Но раз полез в посольство, значит, позарез нужны деньги. Что для нас из сего следует, Петр Николаевич?
— Сыпачев будет торопить резидентуру со следующей явкой! — заключил Гурьев.
— Верно! Вопрос: где она состоится?
— Вряд ли в посольстве. Второй раз Сыпачев не станет рисковать, а резидентура тем более. Явка будет проходить в городе!
— Разделяю твою уверенность! — согласился Безверхний. — А значит, на явку Сыпачев пойдет не пустой, вот там и возьмем с поличным.
— Ясно, Александр Георгиевич, в этом направлении и буду строить работу, — заверил Гурьев.
— Только никакой горячки! Осторожность и еще раз осторожность! Малейший наш неверный шаг, и все пойдет насмарку. Сыпачев не инициативник с улицы. Он не хуже нас знает нашу школу.
— Понимаю, Александр Георгиевич. С ним все ясно, а как выстраивать работу с ГРУ? Сыпачев, как говорится, сукин сын, но свой сукин сын.
— По крайней мере, мне обещали не мешать.
— Ясно. Разрешите приступать к работе?
— Но сначала представь на него план оперативно-розыскных мероприятий. Представить сегодня!
— Есть, — принял к исполнению Гурьев.
— Сыпачев Сыпачевым, но не забывай про Чулкова и Грошева. По ним продолжать работу в прежнем режиме! — распорядился Безверхний.
С того дня оперативные и оперативно-технические силы и средства не только военной контрразведки, а и других служб ФСБ были задействованы в оперативной разработке Сыпачева. Каждый его шаг отслеживался разведчиками наружного наблюдения, с санкции суда прослушивались телефонные переговоры, под контролем находилась Интернет-связь.
Результат не замедлил сказаться. Спустя три недели после посещения Сыпачевым посольства США, на его телефон проследовал звонок. Неизвестный вел разговор из телефона-автомата. Он продолжался чуть больше двух минут. Собеседники прибегали к условностям, но они не ввели в заблуждение контрразведчиков. Беседа Сыпачева с неизвестным подкрепляла версию о шпионском характере связи. Как и предполагал Безверхний, шпион торопил со встречей.
В резидентуре ЦРУ не стали затягивать с ней. 29 марта на телефон Сыпачева проследовал очередной звонок. Неизвестный, как и в прошлый раз, звонил из телефона-автомата. Разговор продолжался чуть больше минуты. В нем присутствовали условности. Неизвестный предложил Сыпачеву вечером проехать в Химки и в 19:00 встретиться в супермаркете IKEA.
Через час после этого разговора Сыпачева Гурьев, Носов и руководитель бригады наружки уже находились на месте предполагаемой явки. Изучив обстановку, они пришли к общему мнению. Резидентура ЦРУ предварительно и со знанием дела произвела разведку местности. Супермаркет занимал большую площадь, подходы к нему хорошо просматривались с автостоянки, там мог находиться пост контрнаблюдения американской разведки. Ассортимент товаров пользовался большим спросом, а значит, после окончания рабочего дня в залах начиналось настоящее столпотворение. Определившись с местами для постов наблюдения, Гурьев и Носов возвратились на Лубянку. Теперь им оставалось запастись терпением и ждать результатов наблюдения за Сыпачевым от разведчиков наружки.
Томительно медленно тянулись минуты и часы. Рабочий день наконец закончился. Сыпачев покинул кабинет и вышел в город. В работу включилась наружка. Ее доклады не оставляли у Гурьева сомнений, шпион в ближайшее время выйдет на явку с резидентурой ЦРУ. Об этом говорило его поведение. Сыпачев менял маршрут, транспорт и использовал другие приемы, чтобы обнаружить слежку. В 19:00 он подошел к супермаркету IKEA.
От внимания разведчиков наружного наблюдения не укрылось поведение двух пассажиров такси на стоянке. В одном из них по фотографии из фотоальбома они опознали кадрового разведчика Майкла Дугласа. Он вышел из машины и направился в супермаркет. Там он встретился с Сыпачевым. Беседа между ними длилась несколько минут. Денег, на которые так рассчитывал шпион, он не получил — их еще предстояло отработать. Дуглас передал ему пакет. В нем лежало шпионское задание, содержащее подробный перечень вопросов, относящихся к структуре ГРУ, назначению ряда подразделений, содержанию деятельности конкретных руководителей и разведчиков, действующих под прикрытием посольства России в США и Великобритании.