После небольшой суеты ветераны и действующие контрразведчики заняли места за столом, наполнили кружки водкой и обратили взгляды на Безверхнего. В его глазах снова вспыхнул задорный огонек. Выдержав паузу, он обернулся и кивнул Ракитину. Тот поиграл пальцами на клавиатуре, и через мгновение тишину кабинета нарушил бой московских курантов, а затем зазвучал незабываемый голос Юрия Левитана.
Чеканные, исполненные огромной внутренней силы слова легендарного диктора о победе советского народа в Великой Отечественной войне не могли оставить равнодушными ни ветеранов, ни новое поколение военных контрразведчиков. На их лицах застыло одно и то же благоговейное выражение. Они, затаив дыхание, внимали каждому слову той великой, исторической речи.
Запись закончилась. В кабинете снова воцарилась особенная, торжественная тишина. Спустя десятилетия голос Левитана и грандиозность самого события по-прежнему производили на присутствующих огромное впечатление. Затянувшуюся паузу нарушил Безверхний. Он поднялся из-за стола; встали все, и произнес тост.
— За Великую Победу, товарищи!
— За победу! — дружно прозвучало в кабинете.
Звонко звякнули кружки. Ветераны выпили до дна. Глаза у них повлажнели. Нет, не от крепкого градуса. Голос Левитана вернул их в суровое, но счастливое прошлое, которым они гордились по праву. На своих плечах им пришлось нести всю тяжесть войны, войны не на жизнь, а на смерть. Они оказались крепче стали, не дрогнули, выстояли и победили самого сильного и самого жестокого врага. Врага, перед которым покорно склонилась вся Европа. Бесконечно долгих 1418 дней и ночей они шли фронтовыми дорогами к великой цели, чтобы в ликующем и цветущем мае 1945 года вбить осиновый кол в гроб фашизма.
Воспоминания нахлынули на ветеранов. В лице Безверхнего и его подчиненных они нашли благодарных слушателей. Устинов вспомнил свой первый бой 22 июня 1941 года в районе Бреста. Ему — лейтенанту-контрразведчику пришлось принять на себя командование разрозненными группами красноармейцев и затем с боями пробиваться из окружения. В тот роковой для нашего Отечества день за сотни километров от Бреста, на советско-румынской границе старший лейтенант-контрразведчик Иванов вместе с пограничниками в течение суток отбил пять атак врага и не отступил с рубежа. 23 июня в Запорожье секретарь горкома комсомола Матвеев, отказавшись от брони, добровольцем отправился на фронт.
Ветераны снова и снова возвращались к военному прошлому. В какой-то момент в голосе Устинова появились горечь и досада.
— Сегодня исполняется 60 лет, как была создана военная контрразведка Смерш. Но никто и нигде не вспоминает об этом. Как же так, Александр Георгиевич? Как же так, товарищи?
— Обидно и несправедливо! — поддержал его Матвеев. — Если бы не Смерш, то не известно, как бы сложилась судьба Курской битвы.
— А все из-за козней партийных бонз! Все Хрущев! Для него Смерш был, что кость в горле! Мерзавец! — не мог сдержать гнев Иванов.
— Это по его и вине Тимошенко в мае 42-го под Харьковом рухнул фронт и откатился к Сталинграду! Мы тогда такой кровью умылись. Такую… — у Матвеева не нашлось слов.
— Если бы вняли доводам Селивановского, а он предупреждал о провале харьковского наступления, то не было бы таких огромных жертв, — с горечью произнес Устинов.
— Слава богу, этого не повторилось под Сталинградом. Сталин прислушался к мнению Селивановского, — вспомнил Устинов о беспрецедентном случае в истории отечественной военной контрразведки.
25 июля 1942 года на южном фланге советско-германского фронта сложилось катастрофическое положение. Возникла угроза прорыва гитлеровцев к Сталинграду. По мнению начальника особого отдела Сталинградского фронта Николая Селивановского, причина этого заключалась в некомпетентности командующего генерала Гордова — протеже Тимошенко и Хрущева. Судьбу сотен тысяч солдат и офицеров Красной армии, самого Сталинграда решали не дни, а часы. И тогда Селивановский решился на беспрецедентный шаг, через головы начальника Управления особых отделов НКВД СССР Виктора Абакумова и грозного наркома внутренних дел Лаврентия Берии направил шифровку на имя Сталина. В ней он доложил об истинном положении на фронте. Решение последовало незамедлительно, Гордова сняли с должности, командование Сталинградским фронтом перешло к генерал-полковнику Еременко.
Спустя 11 лет Хрущев, став высшим руководителем в советском государстве, не простил этого Селивановскому. Николая Николаевича вычеркнули не только из истории отечественной военной контрразведки, а и из активной жизни. Его имя находилось под жесточайшим запретом.
— Если бы вычеркнули одного Селивановского! Так нет же, вместе с ним вычеркнули всех нас — контрразведчиков Смерша! После войны вышло два издания Истории Великой Отечественной войны, и ни в одном нет даже слова про Смерш! Будто нас и не было! — негодовал Устинов.
Горькие, справедливые слова ветерана гримасами отражались на лицах нового поколения контрразведчиков. Безверхний, чтобы смягчить их боль, предложил тост.
— За тех, кто в годину испытаний выстоял и победил! За военных контрразведчиков и их боевых товарищей — генералов, офицеров и солдат Красной армии!
— За победителей! — дружно подхватили тост.
«Прицеп» к ста граммам «наркомовских» для некоторых современных контрразведчиков оказался тяжеловат. Они закашляли. Безверхний, подождав, когда наступит тишина, снова обратился к ветеранам.
— Уважаемые Иван Лаврентьевич, Александр Иванович, Леонид Георгиевич! Вы — гордость и слава нашей военной контрразведки. Ваше самоотверженное служение Отечеству и сама Ваша жизнь являются ярким примером для нового поколения военных контрразведчиков. Ваш подвиг…
— Извините, Александр Георгиевич, — перебил его Устинов. — Мы, как и все, выполняли свой долг.
— Да, да! Мы жили только одним: выстоять и победить! Так нас воспитали! — присоединился к нему Матвеев.
— И все-таки, уважаемые наши ветераны, позвольте я продолжу, — попросил разрешения Безверхний и заявил. — То, что совершили Вы, наши отцы и матери — это величайший подвиг! Красная, Советская армия сломала хребет фашизму…
— Именно она, а не американцы! Негодяи, пытаются украсть нашу победу! К сожалению, мерзавцы нашлись и у нас! Всякие там «гозманы» и «суворовы» переписывают историю и хотят извалять в грязи нашу Великую Победу! А мы молчим! Сколько это можно терпеть?! — негодовал Иванов.
Гнев плескался в глазах Устинова и Матвеева. Безверхний бросил взгляд на Ракитина. Тот стремительно шагнул к шкафу, достал три больших, обтянутых кожей папки с золотым теснением и положил перед Безверхним. Александр Георгиевич бережно, словно к ребенку, прикоснулся к ним и объявил:
— Дорогие наши ветераны! Сегодня от имени всех военных контрразведчиков я имею честь доложить: вот наш ответ всем недоброжелателям и хулителям вашей и всего советского народа Великой Победы над фашизмом!
Взгляды присутствующих обратились к папкам. Безверхний выдержал паузу, затем открыл одну из них и достал альбом-книгу. На обложке бросались в глаза емкое и хлесткое, как выстрел, слово «Смерш» и алая, будто кровь ее павших сотрудников, пятиконечная звезда.
— Смерш? Смерш?! — прозвучало в воздухе.
В кабинете снова наступила тишина. Безверхний открыл первые страницы и пояснил:
— В этой книге, книге — истории Смерша, нашел отражение огромный труд коллектива энтузиастов! Они больше года работали в архивах ФСБ! То, что открылось перед нами, не может оставить равнодушным даже каменное сердце! Мы не могли даже представить… — голос Безверхнего дрогнул. — Это трудно выразить словами! Перед нами открылась захватывающая книга человеческих судеб и подвигов! Книга, которую писали вы, наши уважаемые ветераны и ваши боевые товарищи! Мы возвращаем вам и нынешнему поколению контрразведчиков подлинную историю героической Смерш! Смерш была фантастической спецслужбой, равной которой не было ни до, ни после войны. Она стала иммунной системой Красной армии.
Устинов, Матвеев, Иванов ловили каждое слово Безверхнего.
— Наконец справедливость восторжествовала! Смерш по праву возвращается на заслуженный пьедестал в истории отечественных спецслужб! — объявил он и вручил ветеранам подарок — альбом-книгу «Смерш».
Лица Устинова, Матвеева и Иванова просветлели. Телеоператор и фотограф спешили запечатлеть это историческое событие в жизни отечественной военной контрразведки и ее сотрудников. Принимая подарок, генерал Устинов склонил голову и когда поднял, то на его суровом лице появилась счастливая улыбка. Он затуманенным взором прошелся по Безверхнему, генералам, офицерам — новому поколению военных контрразведчиков, и заговорил:
— Уважаемый, дорогой Александр Георгиевич, примите нашу самую глубокую благодарность за этот великий памятник Смершу. Памятник руководителям и рядовым сотрудникам, кто погиб на войне и кто не дожил до наших дней. Мы ждали этого события долгих 60 лет. Смерш — это, прежде всего, люди. Своим самоотверженным служением Отечеству они заслужили, чтобы о них знали и помнили.
— Александр Георгиевич, у меня нет слов, — голос Матвеева наливался силой. — В мире не найдется весов, на которых можно было бы измерить заслуги Смерша! Я счастлив, что эта книга-эпопея, наконец, вышла в свет!
— Она станет достойным ответом всем клеветникам! — присоединился к боевым товарищам Иванов.
Рука Леонида Георгиевича опустилась на страницу 75. Шестьдесят лет назад, на передовой неизвестный военный фотограф запечатлел на черно-белой фотографии молодцеватого капитана Леонида Иванова вместе с боевыми товарищами из 51-ой Ударной армии.
— Как будто все было только вчера. Как будто вчера… — повторял Леонид Георгиевич и бережно прикасался к страницам.
Он, Устинов и Матвеев всматривались в фотографии, читали документы, находили знакомые лица, фамилии. Память возвращала их в прошлое, в весну 1943 года.
В тот год в южные регионы европейской части СССР весна пришла рано. В средине марта из средиземноморья повеяли теплые ветры и согнали с неба свинцово-сизые тучи. Яркое весеннее солнце в считанные дни растопило снега. Зима спряталась на дне оврагов, балок и напоминала о себе легкими заморозками по утрам. Южные склоны холмов покрыла изумрудная зелень молодой травы. Обочины дорог полыхали жаром одуванчиков. Берега рек, речушек и озер окутала золотисто-нежная вуаль распустившейся вербы. Весна решительно наступала на Среднерусскую равнину. В конце марта, напоминая раскаты артиллерии, вскрылись верховья рек.