Совещание началось с прослушивания записи переговоров Скрипаля со Стивом. Общее мнение выразил Новиченко.
— Звонок Стива из Лондона подтверждает версию, Скрипаль работает на британскую разведку.
— Нельзя исключать и вариант ЦРУ, — заметил Рябенков.
— Возможно, ты прав, Николай Николаевич. Очень похоже на историю с предателем Пеньковским. Этот негодяй служил и тем и другим, — вспомнил Гурьев об одном из самых гнусных предательств в истории ГРУ, но не стал вдаваться в подробности и предложил: — Товарищи, давайте прикинем, с чем Скрипаль поедет на встречу со Стивом? Может ли он своими действиями нанести ущерб интересам нашей военной разведки?
— Скорее всего он возьмет дезу, которую получил в разговоре с Синцовым! — предположил Новиченко.
— Согласен. Для любой спецслужбы сведения по разработке новой баллистической ракеты — это убойный материал, — поддержал его Носов.
— Пошли дальше! — не стал останавливаться на этом Гурьев и обратился к Рябенкову: — Николай Николаевич, а что говорит аналитика?
— Данные по изменениям в структурах западноевропейских управлений ГРУ стали известны Скрипалю от агента Тарасова и носят дезинформационный характер, — доложил Рябенков.
— А Тарасов не мог сболтнуть лишнего? — уточнил Гурьев.
— Нет, Петр Николаевич!
— Ты уверен, Николай Николаевич?
— Да. Тарасов сообщил Скрипалю только те сведения, которые были согласованы с руководством ГРУ. Это подтверждается сводкой их разговора.
— То есть утечки секретной информации не произойдет?
— По этой позиции, нет, — подтвердил Рябенков.
— А по другим?
Рябенков замялся. Ответил Носов.
— Пока нет ясности в том, что Скрипаль мог получить в беседах с Макаренковым, Поповым, Гусевым и Ляшко.
— И сколько еще надо времени, чтобы разобраться? Так нельзя работать, Вячеслав Александрович! — не мог скрыть досады Гурьев.
— С Макаренковым и Поповым вопрос будет закрыт в ближайшие часы! — заверил Носов и посетовал: — С Гусевым и Ляшко есть проблемы. Особенно с Ляшко, он находится в близких отношениях со Скрипалем.
— То есть, они — ахиллесова пята? Мы не знаем, что за сведения Скрипаль получил от них?
— Получается так, Петр Николаевич.
— Значит, мы не можем сказать, какой ущерб Скрипаль нанесет деятельности ГРУ, — заключил Гурьев.
— Вряд ли существенный, — предположил Новиченко и пояснил: — Оба уволились со службы более шести лет назад. Ляшко отношения к оперативной деятельности не имел, а Гусев всю жизнь прослужил в тылах.
— Слабое утешение, — заметил Гурьев и снова обратился к Носову. — Вячеслав Александрович, на какое число Скрипаль взял билеты?
— На четвертое октября, — доложил Носов и отметил: — Что интересно, летит вместе с женой.
— Дело не в ней, Николай Николаевич, а во времени, его у нас в обрез, — с ожесточением произнес Гурьев и поторопил: — Сегодня же представить мне запросы на проверку Стива по всем учетам, в первую очередь у коллег из СВР, что-то, да всплывет!
— Есть! — принял к исполнению Рябенков.
— Петр Николаевич, а если под благовидным предлогом задержать Скрипаля? За это время проработаем все нерешенные вопросы, — предложил Новиченко.
— Проработать-то проработаем, а где гарантия, что Скрипаль не насторожится? Одна история с гаражом чего только стоит! — напомнил Гурьев и обратился к Рябенкову. — Николай Николаевич, найди фрагмент разговора, где Стив говорит о встрече, там есть интересные моменты.
Рябенков занялся записью. В кабинете зазвучали голоса Скрипаля и Стива. Контрразведчики внимательно слушали и пытались понять, что в ней привлекло внимание Гурьева. Недоговоренности и недосказанности являлись типичными для бизнесменов, не желавших, чтобы условия сделки стали достоянием посторонних. Инициатива в разговоре принадлежала Стиву. Он был более настойчив и торопил со встречей.
— Гонит Скрипаля как на пожар! — обратил внимание на это обстоятельство Носов.
— А почему? — задался вопросом Гурьев.
— Срочное задание, — предположил Новиченко.
— В МИ-6 ищут нашего «крота», — пошел дальше Рябенков.
— А если Скрипаля выводят из-под нашего удара? Не зря же он берет в поездку жену, — напомнил Носов.
В кабинете воцарилась напряженная тишина. О том, что при оперативной разработке шпиона могло произойти самое худшее — расшифровка, никому не хотелось думать. Мрачная тень легла на лица контрразведчиков. Затянувшееся молчание нарушил Гурьев и предостерег:
— Вячеслав Александрович, раньше времени не сгущай краски. И без того на душе тошно.
— Ну почему, Петр Николаевич? Разве такая версия не имеет право на существование?
— Имеет. А какие для нее есть основания?
— Предположим, Скрипаль увязал в одну цепочку нашу неудачную оперативную комбинацию с Казаковым и историю в гараже.
— Можно предполагать всякое. А пока Скрипаль не дает покоя Синцову. О чем это говорит?
— Петр Николаевич, я высказал только версию.
— Она имеет право на существование. Но почему Стив так торопит Скрипаля со встречей? Что им движет? — продолжал задаваться этими вопросом Гурьев и не находил ответов.
— В камеру эту гниду и там соловьем запоет! — буркнул Рябенков.
Реплика не осталась без внимания Гурьева. Он с укоризной посмотрел на него и сухо заметил:
— Николай Николаевич, ты рассуждаешь так, будто не в военной контрразведке служишь.
— Никак нет, Петр Николаевич. В этом году будет 15 лет.
— Тогда должен знать, кто у нас начальник.
— Не понял вас, Петр Николаевич. В каком это смысле?
— В самом что ни на есть прямом.
— Ну, генерал-полковник Безверхний!
— А что он в таких случаях говорит?
Рябенков пожал плечами и переглянулся с Носовым. Тот подмигнул и с улыбкой сказал:
— Хороший ты парень, Коля. Но у тебя есть один недостаток, ты не служил в военной контрразведке.
— Как не служил?! Я был в горячих точках! — вспыхнул Рябенков.
— Не кипятись, Николай Николаевич! Здоровая критика — хорошее начало для плодотворной работы, — с улыбкой произнес Гурьев.
— Да какая это критика, Петр Николаевич! Это поклеп! — горячился Рябенков.
— Коля, здоровая критика — это также лекарство от звездной болезни, — продолжал подтрунивать Носов.
— Все, товарищи, шутки в сторону! — положил конец пикировке Гурьев и потребовал: — Жду от вас конкретных предложений по Скрипалю!
— Разрешите, Петр Николаевич? — обратился Новиченко.
— Пожалуйста, Анатолий Вячеславович.
— Полагаю, что в сложившейся ситуации и с учетом цейтнота, Скрипаля надо выпускать в Турцию, но только с нашим оперативным сопровождением, — предложил Новиченко.
— А как быть с тем, что Турция — страна НАТО? — возразил Носов.
— Так что теперь, ничего не делать, Вячеслав Александрович?
— Не знаю, Анатолий Вячеславович! Не знаю! — терзался Носов.
— Петр Николаевич, надо рисковать! — настаивал Новиченко.
— Рисковать-то не нам, а Александру Георгиевичу, — напомнил Гурьев, но согласился: — Да, другого выхода у нас не остается. Надо пускать Скрипаля, а то так и будем ходить вокруг, да около.
Оставшись один, он занялся подготовкой докладной записки на имя генерала с обоснованием необходимости обеспечения оперативного сопровождения Скрипаля на время выезда в Турцию. Перед обедом Безверхний принял Гурьева, выслушал его доводы и принял решение — направить вслед за Скрипалем опытных разведчиков наружного наблюдения.
4 октября 2004 года Гурьев и его подчиненные провели как на иголках. Они с тревогой ждали, как поведет себя Скрипаль. Пока их расчет подтверждался, он не догадывался, что находится под колпаком контрразведки, и потому не стал выкидывать фокусов. Глубокой ночью от подъезда его дома отъехала машина. За рулем находился сын — Александр. Ни он, ни мать не подозревали, что поездка на отдых в Турцию, и они сами служили отцу в качестве ширмы.
В аэропорту Шереметьево, при досмотре вещей Скрипаль едва не сорвался и не выдал себя. Внимание таможенника привлекала его борсетка. В ней была спрятана флешка с материалами для Стивена Доу. Таможенник потребовал открыть ее, пробежался взглядом по содержимому, ничего не сказал и кивнул на выход. На трясущихся ногах Скрипаль прошел в зал вылета и студнем расплылся по сиденью, в себя пришел, когда поднялся на борт самолета.
«Слава богу, пронесло!» — с этой мыслью он опустился в кресло, пристегнулся ремнем и погрузился в дрему.
Очнулся от тряски. Самолет попал в зону турбулентности. Встрепенувшись, Скрипаль пошарил рукой в кармане кресла. Сердце радостно забилось. Борсетка находилась на месте. Обезоруживающая слабость разлилась по телу, и он снова задремал. Разбудил его голос стюардессы. Она объявила о скорой посадке в аэропорту Стамбула. Скрипаль оживился и обратил взгляд за иллюминатор.
За ним, в бирюзовом небе светило по-летнему жаркое солнце. Внизу серебрилась гладь Черного моря, усыпанная разноцветным бисером десятков судов, выстроившихся в бесконечную очередь перед проливом Босфор. Об осени, наступившей в Турции, напоминали яркий багрянец лесов предгорий, отливающие бронзой поля и белоснежная вуаль раннего снега на вершинах хребта Кероглу.
Самолет пошел на снижение. Мелькнула и исчезла кромка Черного моря, вспенившаяся жемчужной нитью. Прошло несколько минут, и в утренней дымке, заполняя горизонт, возник Стамбул. Тысячелетний город привольно раскинулся по берегам Босфора. В нем самым невероятным образом переплелись эпохи и цивилизации. Подобно тетиве гигантского лука, арка подвесного моста султана Мехмеда Фатиха накрепко связала два берега пролива. За ней, на левом, обрывистом берегу застыли в вечном карауле сторожевые башни неприступной крепости Румелихисар. На седых руинах бывшего Римского города привольно раскинулся волшебными садами новой Семирамиды и архитектурными шедеврами Синана и Бальяна знаменитый дворец Топкапы — сердце некогда могущественной Османской империи и главная сокровищница великих султанов. Самыми ценными «брильянтами» в этой величественной «короне» Стамбула были неповторимая мечеть Ахмедие, нацелившаяся в небо шестью гигантскими стрелами-минаретами, и знаменитая христианская святыня церковь Айя-София.