«Дракула вампир! — подумал Володя со страхом. — Откуда ж такой взялся?»
А незнакомец, быть может, для того, чтобы усилить впечатление, полушутливо произнес:
— Привет вам, ребята, из моего загробного мира! Итак, я вам представлюсь — Велемир Могильный, петербургский шоумен. Это, конечно, псевдоним, но именно так меня рекомендуют публике развешанные по всему городу афиши. А кто из вас будет Володя Климов? Я жду его уже три часа. Он мне до зарезу нужен.
— Ну, я Володя. Чего вы от меня хотели?
— Может быть, поговорим в салоне моей машины? — И Велемир Могильный сопроводил свое предложение учтивым приглашающим жестом.
— Нет, с чего это я буду к вам залезать? — фыркнул Володя. — Мне в могилу пока ещё неохота!
Могильный оценил шутку Володи, захохотал, став при этом ещё более страшным. Остановился он разом, сделав каменное лицо.
— Я ценю остроумцев. Тогда, Володя, залезай ко мне вместе со своим другом. У тебя же от него нет секретов? А мне есть что предложить тебе и, может быть, вам обоим…
— Конечно, залезем, господин Замогильный, или как вас там, — бойко сказал Кошмарик. — Курить-то у вас в машине можно?
— Курите, сколько вам угодно. — Шоумен был великодушен, и вот ребята уже сидели на заднем широком сиденье автомобиля, красноречиво свидетельствовавшего о толщине бумажника господина Могильного.
«Вампир», сев на место водителя, повернулся к ребятам и вначале с улыбкой театрального злодея смотрел то на одного, то на другого, и Володе и Кошмарику даже захотелось включить свои генераторы — так, на всякий случай. Наконец Могильный спросил:
— Кто из вас скажет, какое чувство у человека преобладает над всеми другими?
— Чувство голода, — подумав, сказал Володя.
— Чувство физической любви, — глубокомысленно заметил Кошмарик, но Могильный, став ещё более похожим на выходца с того света, возразил:
— Нет, дорогие мои собратья по общей могиле, именуемой миром, нами всеми прежде всего правит чувство страха, и я в своей жизни решил довести эту эмоцию до её последнего предела.
— Разве есть этот предел? — спросил Володя, которого заинтересовали слова Могильного.
— Милый, я его ищу, ищу! — с азартом средневекового алхимика прошептал Могильный. — Теперь же оставим театральный антураж. Да, на мне сейчас грим, но это мне нужно для того, чтобы лучше войти в образ… творца ужаса!
— А, так вы, наверное, «ужастики» снимаете? — пренебрежительно спросил Кошмарик.
— Нет, милый, я не снимаю «ужастиков», — обиделся Могильный. — Я ставлю более глобальные задачи. Я автор и продюсер театрального шоу, имеющего название «Могильные огни». Это первое в нашей стране представление такого рода, такого размаха и с таким задачами. Я хочу так напугать зрителей, многочисленных зрителей, которые, знаю, валом будут ко мне валить, что они на всю жизнь примут в свои души вирус страха, да!
— Но зачем это? — уныло спросил Володя, вспомнив ужас на лице женщины, которую он сегодня спас на лестнице от ножа бандита. — И так в нашей жизни полно всякой мерзости.
— Верно, мерзости хоть отбавляй, а вот страха — мало! — ударил по подголовнику кресла Могильный. — Мало страха! Мы уже привыкли к нему, а поэтому перестали его остро чувствовать. Только научив людей бояться, я сделаю их опять счастливыми! Они вспомнят о добре! В общем, такая штука!
— А вы сами-то чего-нибудь боитесь? — насмешливо спросил Кошмарик.
— Я? — изумился Могильный. — Нет, ничего. Но хочу научиться бояться. Тогда я тоже буду счастливым. Впрочем, ребята, я вам уже объяснил философскую сторону моего творчества. Перейдем же к делу. — Могильный помедлил, будто собираясь с мыслями, и заговорил: — Володя, ещё когда был жив Виктор Васильевич Переделко, я как-то находился в его мастерской и…
— Я вас понял, — ожесточенно сказал Володя, — мне уже говорили, что вы интересовались письмом и чертежом. Вы, я знаю, даже хотели снять копию, да вам не разрешили. Так?
— Все так, — смутился Могильный, не ожидавший от Володи такой осведомленности.
— Я вам не дам копировать чертеж, и давайте лучше поговорим о чем-нибудь веселом. Знаете, всяких страшилок повсюду хоть отбавляй. Устали!
Могильный состроил озадаченную мину на лице:
— М-да, Володя, а я думал, что ты более благоразумный мальчик…
— С чего это вы взяли? Мы разве с вами были знакомы?
— Таким представлял мне тебя покойный Виктор Васильевич. Ладно, мы можем сейчас же с тобой расстаться, только уж ты знай, что завтра утром к тебе придут из милиции и препроводят тебя в помещения, мягко говоря, не слишком просторные.
— Что, наезды? — пробурчал Кошмарик, но Володя толкнул его локтем, прося замолчать. Он и сам едва сдерживался, чтобы не наговорить гадостей Могильному, который казался ему противным со всей своей теорией о зле и рожей покойника.
— Это почему же за мною завтра придут милиционеры? — тихо спросил Володя.
— А только потому, что тебе предъявят обвинение в краже государственного имущества из государственного учреждения.
— Да в милиции уже знают, что скрипку украл не я! — по-петушиному резко прокричал взбешенный Володя, а Могильный равнодушно пожал плечами:
— При чем тут скрипка! Разговор пойдет о краже редких архивных документов, тех самых, которые ты давал Переделко и которые я видел собственными глазами. Или это твои личные вещи, из твоего домашнего архива?
— Ну, какие наезды… — снова пробурчал Кошмарик, но теперь его голос звучал не столь уверенно.
Володя молчал. Через пару минут сказал:
— Да, я взял эти бумаги на время, но обязательно верну их в архив!
Улыбка Могильного напоминала оскал черепа.
— Воробушек ты мой! Представь, залезает кто-то в чужую квартиру и выносит телевизор. Его ловят, а он начинает оправдываться: «Посмотреть взял ненадолго. Потом верну!» Ему, конечно, поверят и отпустят — продолжай смотреть, только потом верни назад. Так, что ли?
Володя промолчал. Его так и подмывало включить сейчас генератор, чтобы облить этого гнусного типа волной инфразвука, а заодно и проверить в спокойном состоянии, как действует аппарат. Но он не стал этого делать, а лишь спросил:
— Так чего вы от меня хотите?
И снова оскал черепа появился на лице Могильного.
— Не даром покойник Переделко хвалил мне твои умственные способности. Кстати, скрипочка-то, которая по твоему чертежу изготовлена была, его и ухайдакала. Ты в этом деле тоже хоть и косвенно, а замешан. Так что мои условия следующие: ты всего лишь даешь мне на время чертеж, и я делаю с него ксерокопию. Вот и все. Нет, не все! — щелкнул Могильный пальцами. — Я дам тебе денег. Мало того, если хочешь, я включу тебя в свое шоу!
— Ой! — подскочил на кресле Ленька. — А меня возьмете? У меня ведь прозвище Кошмарик, тоже псевдоним, как у вас Замогильный. Я вам такие пенки ужасные могу отчебучить — уписаешься от страха!
— Конечно, и тебя возьму, Кошмарик! — скалился Могильный. — Знайте, при помощи того устройства, которое мне инженеры увеличат до громадных размеров, сделают на электронной основе, я и вы тоже станем известны всему миру. Я хочу выжать зрителя, как лимон, искрошить его страхом! Люди толпами будут валить на мое шоу, потому что истосковались по истинному ужасу, а не по голливудским резиновым маскам и кефиру, льющемуся из синтетических тел! Вот чего я хочу — вам понятно?
Пока Могильный нес свой бред, Володя сидел и лихорадочно соображал. Он понимал, что этот злодей наверняка донесет на него в милицию в случае отказа. Конечно, он мог бы выбросить документы, по крайней мере, перепрятать их, но сомневался в Веронике Мефодьевне. При последней встрече, когда он крал конверт, она намекнула ему о знании ею тайны Орланди. Не из письма ли Крейнцвальда узнала старушка о ней? Тогда отсутствие конверта, если бы органы обратились к ней, дало бы ей повод сказать: да, я думаю, документы похитил Володя. Да и Могильный знает, что приносил их к Переделко именно он. Но разве можно передать секрет Орланди этому мерзавцу?
— Господин Могильный, — сказал Володя после долгого раздумья, давайте начнем с того, что вы побольше расскажете мне о своем шоу. Это что-то вроде спектакля?
— Ну да! Только со всякими спецэффектами, музыкой, пантомимой, киноэкраном и прочими достижениями. Главное — отличная акустика, долби-эффект! Соглашайся, ей-богу! Чего ты теряешь? А документы ты потом отнесешь в архив, чтобы совесть была чиста. Ну, если ты сомневаешься, что знание секрета скрипки попадет в дурные руки, давайте сейчас же проедем на репетицию моего шоу. Вы будете первыми зрителями. Едем?
— Конечно едем! — заявил решительно Кошмарик, хотя именно его ответа ждали здесь меньше всего.
— Отлично, едем! — с запалом сказал Володя, в голове которого уже формировался некий план, пока ещё не слишком ясный.
— Ну, да вы прекрасные ребятишки! — снова ударил по подголовнику Творец Ужаса. — Едем! Вас ждут «Могильные огни»!
Кошмарик, боясь, что, возвратившись, он не найдет свой «мотор», решил ехать на мотоцикле, тем более что это было не слишком далеко — на Петроградской, на студии «Ленфильм». И вот роскошный «вольво» Могильщика, так про себя назвал продюсера Володя, снялся с места. Был уже седьмой час вечера, и Володя пожалел, что не зашел домой и не предупредил родителей о том, что придет попозже. «Ладно, позвоню с «Ленфильма», — успокоил он себя и стал думать, как поступить. Он сам был не уверен в том, что секрет Орланди может быть применен на деле. Сегодняшняя победа над бандитом не доказывала ничего.
Посмотрю шоу, и это даст мне время обдумать все подробно. Приеду домой, проверю «работу» скрипки. Если генератор её не действует, то можно будет скопировать чертеж, а потом отнести его в архив. Настоящей скрипкой Орланди я займусь позднее. У психа коллекционера храниться она не будет».
Приехали на студию. Долго шли по переходам, коридорам, то поднимались, то опускались, наконец Могильный сообщил:
— Ребята, мы уже у цели! Вы станете зрителями потрясающего супер-шоу! Здесь пока не хватает одной детали, но об этом мы, я уверен, договоримся. Да, Володя? — и многозначительно посмотрел на мальчика, а тот ему ответил: