От таких откровений я искренне опешила:
– Ты что, меня связал?!
– На ночь, – сумрачно кивнул Рэйв. – Всего один раз. Ты оказалась хоть и строптивой, но неглупой девушкой, поэтому мои объяснения приняла. Даже не испугалась чужого мира – он оказался красным. А вот невестой моей становиться категорически отказалась. Поэтому, как только выдалась возможность, снова сбежала и, пока мы с руганью гонялись за тобой по горам, прямо у меня на глазах сорвалась с обрыва.
– Насмерть? – тихо спросила я.
– Да. После чего мы снова вернулись к тому, с чего начали.
Я помолчала, переваривая новую информацию, и она, как обещал Рэйв, была не слишком-то приятной.
– Что случилось потом?
– На третий раз я подготовился лучше, – тихо сказал он, пытливо заглянув в мои глаза. – Полазил по Сети, поискал, каким образом в твоем мире принято ухаживать за девушками. Неделю, что у нас была в запасе, потратил, чтобы перестать быть для тебя незнакомцем и получить предложение зайти к тебе на чашечку кофе. И вот уж там…
Я насторожилась:
– Что ты сделал?
– Сжульничал, – хмуро сообщил Рэйв. – Пока ты варила кофе, воспользовался силой и затащил тебя в промежуточный мир. Прямо так, не выходя из квартиры. И обустроил в том мире все так, словно мы никуда не уходили. Ты даже ничего не заметила – налив мне кофе, продолжала о чем-то говорить. И вот после этого у меня появилось достаточно времени, чтобы произвести на тебя благоприятное впечатление.
– К-как ты мог затянуть меня в чужой мир так, чтобы я этого даже не поняла?!
– Я же говорил: это технический этаж. Подвал, к которому у любого альтера всегда есть доступ. В первый раз я использовал для этого собственную силу. И во второй, и в третий, и в четвертый…
Я отшатнулась.
– И сколько мы в общей сложности там провели?!
– Три года, – не стал врать альтер. – И только после того, как ты полностью мне доверилась, я рискнул открыть тебе правду. Ты действительно ушла со мной тогда по доброй воле, но от смерти тебя это не спасло. Хотя в тот раз мы прошли намного дальше, чем в первый. И гораздо легче, чем во второй. Именно тогда я понял, что не должен тебя ни к чему принуждать. Хитрить, умалчивать, лукавить – да. Но не принуждать. И тогда же стало ясно, что рассказывать тебе всю правду опасно. Как только это происходило, ты начинала злиться. Мы обязательно ссорились. Казалось бы, в чем дело, если к тому моменту ты все равно должна была влюбиться без памяти? Но вся твоя страсть мгновенно исчезала, как только ты узнавала, что на самом деле я помогал тебе себя полюбить. Каждый раз это приводило к беде. Ты уходила, порой убегала, срывалась со скал, падала в пропасть, замерзала, тонула… И я каждый раз был вынужден начинать с нуля. Само собой, чем дальше, тем было проще – я уже знал твои слабости, мог предугадать, что и как ты скажешь, как отреагируешь. Во время третьей попытки я уговорил тебя пойти со мной всего за полгода. В четвертый заход – за месяц. А в последний – всего за пару недель.
– Что-о?!
– Прости, – повинился Рэйв, и на его губах появилась вымученная улыбка. – Я говорил, что это будет скверная правда. Если хочешь, я больше ничего на эту тему не скажу.
– Ну уж нет! – не на шутку разозлилась я. – Выкладывай до конца, раз начал. Я так понимаю, мы с тобой не только три года вместе прожили. Секс, судя по всему, у нас с тобой тоже уже был?!
– Да.
– И… часто?!
– Тебе непременно надо об этом знать? – пристально взглянул на меня альтер. Я прикусила губу и помотала головой. Нет. Вот этого я, пожалуй, знать не желаю, иначе, чего доброго, мы сейчас поссоримся, и я еще долго не смогу простить его за обман.
– Я ни к чему тебя не принуждал, – так же тихо добавил Рэйв, когда я насупилась и отвернулась. – Ни разу. Все, что между нами происходило, было исключительно по обоюдному согласию.
– Откуда мне знать, что ты не врешь?
– Когда альтер признает свою пару, ему становится физически тяжело ей соврать. До того момента, пока мы не разделили постель, это еще было возможно. Потом – уже нет.
– Еще один закон природы, который вы не можете обойти? – проворчала я, все еще отказываясь поворачиваться к нему лицом.
– Да.
– Какая теперь разница? Я же все равно ничего не помню!
– Зато я помню, – едва слышно отозвался Рэйв, и его пальцы осторожно накрыли мою руку. – Прости меня, Ийле. Дирршасс сказал правду: я сделал очень много ошибок. Грубых ошибок. И за каждую платить приходилось именно тебе. Я понял это слишком поздно. Меня оправдывало только одно: я больше не мог сойти с пути. Потому что если поначалу заполучить тебя было делом принципа, то после того, как ты в первый раз меня поцеловала, у меня просто не осталось выбора. Другую спутницу жизни я бы уже не признал. А потерять тебя больше не имел права.
Я сердито выдохнула.
– Думаешь, это оправдание того, что ты сделал? Ради этого можно было обманом затягивать меня в чужой мир? Прикидываться белым и пушистым? Молчать, не говоря всей правды? И раз за разом меня убивать, прекрасно зная, что попыток остается все меньше?!
– Прости, – повторил альтер, но не стал удерживать мою руку, когда я ее выдернула. – Ты часто говорила, что я поступаю нечестно, не оставляя тебе выбора. Порой кричала. Когда-то плакала. Даже если я не рассказывал тебе правду, ты каким-то образом ее чувствовала. Знала, что с моей стороны это была вовсе не та привязанность, о которой ты мечтала. Поначалу я был зависим от тебя лишь физически. Твои запах, голос, прикосновения… природа придумала жестокий механизм, чтобы удержать альтеров в семье. Пока мы молоды, мы слишком могущественны, чтобы не стать самоуверенными и зацикленными лишь на себе. В мирах, где о нас знают, любая женщина сочтет за честь разделить с нами постель. От нас нигде и ничего не требуют. Альтеры – создатели всех существующих миров, и только за это нам прощается абсолютно все… и всеми, кроме тебя. Сколько бы я ни объяснял, сколько бы мы ни говорили, ты так и не простила меня за то, что я такой, какой есть. Мне казалось – это же глупость. Если любишь, то люби со всеми недостатками, какие есть, а не пытайся как-то меня улучшить… Мы поначалу часто ссорились на эту тему, – грустно улыбнувшись добавил Рэйв, когда я закрыла лицо руками. – В последний раз, когда это произошло, ты крикнула, что когда любят двое, то двое и должны двигаться друг другу навстречу. Через старые привычки, желания, разногласия. Мы оба должны мириться с чужими недостатками и стараться что-то менять, если уж второму это не нравится, не перестраивать, а подстраиваться под другого. По доброй воле. Сами. Не ради себя, а ради другого. Именно так, вместе, а не ждать, когда подстроятся именно под тебя. Тогда ты еще сказала, что уже давно стучишься в мои двери, только я не желаю слышать. Но я был зол. Ответил, что ты, вероятно, очень тихо стучишь, раз я до сих пор не услышал. И вообще, быть может, я не сам по себе такой эгоист, а просто заперт внутри скалы, через которую ты не можешь пробиться. Но если любишь, то давай старайся дальше. Спасай меня, раз я настолько плох, что не могу выбраться оттуда самостоятельно… Тогда ты ушла спать, и до утра мы больше не разговаривали. А утром ты подхватила лихорадку и еще через пару дней умерла у меня на руках. Я был расстроен. Это был уже седьмой мир, и я совершенно не ожидал, что снова тебя потеряю. Мы находились в пустыне, посреди проклятого оазиса, за сотни километров от обитаемых мест и еще дальше от мест, где есть хоть какая-то медицина. А у меня при себе ни лекарств, ни бинтов. Все, что мне оставалось, это держать тебя за руку и слушать, как ты даже в бреду раз за разом продолжаешь со мной спорить. И поневоле я задумался над тем, что ты умираешь специально, чтобы хотя бы таким образом меня наказать. Перед тем как умереть в шестой раз подряд, ты снова вспомнила дурацкую фразу про скалу. И прошептала, что все еще стараешься, пытаешься, царапаешь камень и умираешь в попытках до меня достучаться. А я все равно не слышу… вернее, слышать не хочу. И это было последнее, что ты мне тогда сказала.
Я потерла руками уставшее лицо и осторожно покосилась через плечо: сидящий рядом альтер выглядел так, словно только что пережил мою смерть заново. Безумно уставший. И с таким измученным взглядом, что мне даже злиться на него расхотелось.
– После этого я зарекся рассказывать тебе правду и старался избегать ситуаций, которые могли спровоцировать этот опасный спор. Порой молчать было нелегко, но лучше уж так, чем снова закрывать тебе веки и подыскивать место для очередной могилы. Еще я заметил, что все самые крупные неприятности с нами случались вскоре после того, как мы становились близки. И решил, что больше не стану с тобой спать, раз уж Вселенная считает, что я не имею на это права. После этого идти стало легче. Я делал все, чтобы ты ни в чем не нуждалась и не подвергалась даже малейшему риску. Кин и Таль опекали тебя неотлучно. Все, что мы могли придумать, чтобы тебя уберечь, было реализовано. Мы караулили тебя каждый миг. Я даже спать почти перестал, чтобы случайно чего-нибудь не проворонить. И это оказалось правильной тактикой: во время седьмой попытки мы благополучно добрались до коридора желаний. Но тогда я не рискнул взять тебя с собой и, кажется, провалил испытание, не добравшись до двери каких-то нескольких шагов.
– Ты… поддался? – настороженно уточнила я.
– Да. Испытав близость и создав физическую привязку к объекту своих, так сказать, желаний, альтер впоследствии испытывает сильное физическое влечение. Для сохранения семьи это важный физиологический механизм, который гарантирует, что даже при смене облика и даже в состоянии крайней агрессии мы не уничтожим объект привязки. Теоретически за время жизни мы способны образовать несколько таких пар. Каждый раз – после смерти предыдущего партнера. Но в действительности я не знаю случаев, когда оставшийся в одиночестве альтер рисковал бы образовать пару с кем-то еще. Первая привязка для нас самая сильная. Разорвать ее – все равно что умереть самому. Поэтому природа максимально обезопасила нас от возможных потерь. И поэтому же мы по большей части не способны поранить или убить своих партнеров.