– Вам знаком этот текст?
– Думаю, что да. Это отрывок из одного Священного текста, который я абсолютно не ожидал обнаружить в могильнике хазарского военачальника.
– Что это за текст? – напряглась Кася.
– Не имеет значения, – отмахнулся Черновицкий.
– Почему вы не хотите говорить об этом?
– Потому что все это преждевременно, – грубо сказал, как отрезал, Черновицкий.
Виктор Старицкий просунул голову в дверь и, увидев Касю, широко улыбнулся. «Хоть этот рад меня видеть!» – усмехнулась она про себя, так как отвратительное настроение Черновицкого начинало ей действовать на нервы.
– А, и наш международный специалист тут как тут! Что, Антон, только молодых девушек к своему пергаменту подпускаешь, а старых товарищей забыл? Хотя, может быть, девушка поумнее нас будет! Когда поделишься своими глубокомысленными выводами? – с легкой иронией поинтересовался Старицкий, обращаясь на этот раз к Касе.
– Как только – так сразу! – тон в тон ответила она.
– Ладно, Антон, я через полчасика загляну, – проговорил Виктор, собираясь уходить.
– Что-то срочное? – напрягся Черновицкий.
– Нет, но повариха куда-то сгинула, а народ духовной пищей накормить трудно.
– У меня где-то был номер ее мобильного, – рассеянно отозвался Черновицкий.
– Посмотри пока, а я по лагерю поищу, может быть, заснула где-то. Ее вечером бродящей по лагерю видели. Амуры, наверное, разводила, вот и умаялась, засранка!
На этих словах голова Старицкого исчезла. Черновицкий стал копаться в своих бумагах в поисках номера, сейчас ему было не до Каси. Поняв, что других объяснений дождаться от него будет трудно, девушка ретировалась. Поискала Бикметова – бесполезно. Тюрколог словно сквозь землю провалился. Разочарованная, она побродила по лагерю. Наконец увидела вдали Бикметова, он явно куда-то торопился.
– Ринат! – позвала она.
Он остановился и подождал, пока она подойдет, но сам навстречу не двинулся.
– Я тебя давно ищу, – сообщила она.
– Что-то важное? – сухо спросил он.
– Да нет, – немного растерялась она, – хотела вчерашние находки обсудить.
– Не вижу ничего такого, что можно было бы обсуждать! – с беспричинной резкостью ответил тот. Его глаза оставались широко открытыми, и в них сохранялось какое-то по-особому отчаянное выражение.
– Что с тобой? – не выдержала она. – Это связано со мной или с чем-то другим? Ты на что-то обиделся?
– Я ни на что не обиделся, – медленно и четко произнес он.
– Черновицкий тебе показал текст?
– Черновицкий мне ничего не показал! – снова резко ответил Бикметов. – А сейчас извини, но мне некогда!
Его глаза словно окаменели, и черты лица приобрели решительное выражение. Перед ней был совершенно другой человек. Потом он, решительно развернувшись, двинулся прочь, оставив Касю с недоумением смотреть ему вслед. «Да что такое происходит? – мелькнуло в ее голове. – Они что, все взбесились? Была бы эзотеристом, сказала бы, что начало действовать проклятие Булана!» Но суеверной Кася никогда не была. Поэтому быстро пришла в себя, отнеся настроение и Черновицкого, и Бикметова к последствиям вчерашних празднеств. Это было самым вероятным объяснением непонятного поведения начальника экспедиции и тюрколога. Тем более Артамонова – того вообще найти не могли. Наверняка лежал под каким-нибудь кустом и страдал. Она вспомнила ночной разговор начальника и его заместителя. Если они продолжали в том же темпе, то ни в отсутствии Артамонова, ни в устрашающем виде Черновицкого ничего удивительного не было. Мобильник весело пропищал мелодию про Антошку, отказывающегося участвовать в общественно полезном труде. В последнее время Касю почему-то тянуло на старые мультяшные мелодии: то ли ностальгия замучила, то ли страх перед надвигающимся тридцатилетием. Екатерина Великая даже съехидничала по поводу новых позывных дочкиного мобильника, говоря, что той рановато впадать в детство. Но Касе на данный момент хотелось именно таких незамысловатых и оптимистичных мелодий. Она бросила взгляд на экран: сообщение было от Алеши и состояло из одного слова – «Позвони». Она, не раздумывая, тут же поспешила на находящийся в отдалении холм, с которого и раскопки были видны, и ее никто услышать не мог. Алеша ответил сразу, и его голос был торжествующим.
– Ты сидишь? – с места в карьер поинтересовался он.
– Стою, – сообщила несколько раздраженная Кася.
– Тогда присядь, – посоветовал Алеша.
– Присела, – сообщила она ему.
– У меня на руках расшифровка твоего отрывка, вернее – двух отрывков. Начну с первого.
– Что-то сенсационное?
– Можно сказать, да!
– Да говори, не тяни! – нервно попросила она. Отсюда ей было видно, что вокруг могильника происходила какая-то возня. У нее было ощущение, что она пропустит что-то очень интересное, тем более она пообещала Рэйли ни на минуту не отлучаться от Черновицкого. Но Алеша был весь поглощен своим сюрпризом, и так просто поторопить его не получалось.
– Я сначала прочитаю тебе текст, может быть, тебе он кое-что напомнит…
Алеша был неисправим, и Касе ничего не оставалось, кроме как запастись терпением.
– Слушай: «Мое сердце, моя мать; о, сердце моей жизни на земле. Пусть никто и ничто не сможет выступить против меня во время суда в присутствии Властелинов Правосудия; пусть про меня и деяния мои никто не скажет: «Он совершал поступки против правды и истины»; пусть никто не сможет выступить против меня в присутствии Великого Бога…» Ну, это тебе что-то говорит?
– Что-то вроде мистерии раннего христианства или буддизма? – пробормотала она, наблюдая за лихорадочной активностью вдали.
– Древнее, – торжествующе произнес Алеша.
– Греция, Рим?
– Теплее, но еще не горячо.
– Древний Египет, – произнесла она, вспомнив египтологов Рэйли. – Только не говори мне, что это отрывок из Книги Мертвых?!
– Это отрывок из Книги Мертвых! – медленно выделяя каждый слог, произнес Алеша, – а именно: из тридцатой главы – одной из самых важных. Эти слова произносились над базальтовым скарабеем, которого вкладывали в сердце умершего. То есть в один из самых важных моментов приготовления тела к последнему путешествию.
– Отрывок из Книги Мертвых в Хазарских степях?!
– Вот именно! Представляешь себе резонанс?
– Представляю. Ты знаешь, Черновицкий мне сказал, что эта надпись ему что-то напоминает. Но потом, как я ни пыталась вытянуть из него информацию, молчал как рыба.
– Теперь ты разговоришь этого молчуна, тебе и карты в руки!
– Разговорю, – задумчиво произнесла она. – Какая странная могила!
– С тобой трудно не согласиться: действительно, очень и очень странная!
– Ты бы видел саркофаг! Черновицкий запретил фотографировать, говоря, что не хочет дешевых сенсаций и должен сначала все проверить.
– В наше время запретить что-либо, когда у каждого в кармане мобильник?! – скептически усмехнулся Касин друг. – Ты сама первое доказательство.
– Только съемки, к сожалению, особой четкостью не отличаются.
– Не до жиру! – откликнулся Алеша.
– Это точно! Кстати, ты когда-нибудь слышал об отрывках из Книги Мертвых в могилах тюркских или, может быть, более ранних, – скифских, готских, аланских или еще каких-нибудь других кочевников? – начала она перечислять народы, населявшие в разное время Причерноморские степи.
– Нет. Помню, что в греко-римский и римский периоды в могилы клали отрывки из последней Саитской версии Книги Мертвых. Даже помню, кто-то рассуждал: вот, мол, куда катится мир. Великое религиозное произведение египтян, просуществовавшее тысячелетия, каждая буква которого считалась священной, тексты которого покрывали стены самых сокровенных и таинственных комнат огромных пирамид, закончило свое существование на грязных обрывках папирусов, исписанных вкривь и вкось святыми формулами!
– С людьми бывает, и с книгами – тоже, – философски заметила Кася.
– Ты права, правило «Sic transit gloria mundi» никому спуску не дает.
– Ну, а письменность на табличках?
– Самому мне это ничего не говорит, надо было бы в Интернет сбросить, но раз ты пока не хочешь…
– Пока не могу, меня Черновицкий на клочки разорвет.
– Я его понимаю, – рассмеялся Алеша. – Ну а если серьезно, то на известные нам примеры нерасшифрованной письменности они не похожи. Я сравнил с табличками культуры Винча – совершенно не то; потом сопоставил с Фестским диском – на первый взгляд тоже сходства нет. Хотя я не специалист.
Кася вспомнила, как ликовал вчера Артамонов, тоже сравнивавший таблички с Фестским диском и культурой Винча. О Фестском диске, найденном на острове Крит, она уже слышала неоднократно. Исследователи так и не смогли расшифровать его, и загадка неизвестной системы письма оставалась неразгаданной. Датировали его 1700 годом до нашей эры: цивилизация, единственным памятником которой он был, явно была развитой. Во всяком случае, для диска был использован заранее изготовленный набор печатей. И самое главное, никаких других следов эта цивилизация не оставила. Культура Винча ей тоже была известна, весьма смутно, но все-таки. Письменность на глиняных табличках, найденных в Румынии, Болгарии, Венгрии и других соседних странах, вообще уходила корнями в глубину веков, относясь где-то к 5500 годам до нашей эры. И тоже оставалась нерасшифрованной.
– Так что считай, что присутствуешь при открытии мирового значения! – с энтузиазмом продолжал тем временем Алеша. – Мне самому хочется все бросить, сесть на поезд и махнуть к вам. Тем более ты говоришь, что материал табличек очень интересный…
Она увлеченно стала рассказывать об увиденном и уже не обращала внимания на суету, царившую вокруг раскопок. Даже повернулась к ним спиной. Вдруг страшный, оглушающий грохот разорвал воздух. От неожиданности она упала на колени и выронила мобильник. Первый шок прошел, она оглянулась. Сзади клубился дым, кто-то истошно кричал, а на месте могильника зияла огромных размеров воронка. Люди бежали прочь, кто с окровавленным лицом, кто зажимая уши. Она ринулась было к ним навстречу, но в последний момент изменила направление. «Таблички!» – промелькнуло в голове. Но именно в этот момент раздался второй взрыв, и вагончик на глазах застывшей от ужаса Каси стал разваливаться, как карточный домик.