– Я подумал, что стрелки без защиты потеряются, – коротко пояснил он бабушке, – да и тебе мешать будут.
– Спасибо, дорогой, – улыбнулась ему та, пряча циферблат в сумочку. – Ты такой заботливый. – Будет у меня к тебе еще несколько поручений. Чувствуется, что мы здесь надолго застряли, да, капитан Суарес?
– Пока всех не допросят и не обыщут, не выйдете, – подтвердил тот.
– Так вот, Бруно, свяжись с фьордом Ясперсом и попроси его приехать. Думаю, в деле, где замешана черная магия, его помощь будет неоценимой.
– Ясперса? – оживился Суарес. – Это ректор Фринштадской академии? Лучший специалист Фринштада по некромантии и черной магии?
– Именно так, – холодно сказала фьордина Берлисенсис. – Надеюсь, вы не будете возражать против его участия?
– Очень удобно, когда жена главного эксперта является близкой подругой внучки, – елейно пропела фьордина Нильте. – Лупи всех по головам направо и налево, и никто тебе слова не скажет. А может, еще и помогут.
– Не буду, – ответил капитан Суарес, опять не обращая никакого внимания на реплику фьордины Нильте. – Любой взгляд со стороны полезен, а уж если вам удастся заполучить фьорда Ясперса…
Он мечтательно заулыбался. Одна мысль о том, что внезапно забуксовавшее расследование получит мощный толчок со стороны такого крупного специалиста, привела его в хорошее настроение. Наверняка он уже мысленно примерял майорские нашивки за удачно завершенное дело, хотя, на мой взгляд, ему и капитанских было много.
– Когда Бруно может идти, фьорд Суарес? – уточнила фьордина Берлисенсис.
Капитан вытащил какой-то замысловатый предмет, направил на Бруно, понажимал на кристаллы на нем, опять направил, опять понажимал. Поводил другим артефактом. Третьим. Потом сказал:
– Ничего подозрительного нет. Но я провожу вас до двери, чтобы все присутствующие были уверены, что вы ничего из дома не вынесете.
Бруно оскорбленно вскинул голову. Получилось у него это необыкновенно красиво, я даже залюбовалась. Или сделала вид, что залюбовалась, – взгляды Андерса и Даниэля я чувствовала постоянно, они были как раздражающее прикосновение легкого перышка к обнаженной коже. Я старалась смотреть куда угодно, только не на них. Мысль о том, что за столь короткое время они оба успели пройти через Тересину спальню, не давала мне покоя. Почему-то я была уверена, что Даниэль там тоже побывал до того, как вопль Эдиты пригнал всех к дверям комнаты моей сестры. И я не хотела даже думать, что они могли там делать.
– Меня никогда раньше в воровстве не обвиняли, – гордо заявил Бруно, раздувая ноздри не хуже взбешенного породистого жеребца. Оставалось только взбрыкнуть и понестись сломя голову.
– Так и сейчас не обвиняют, – пояснил капитан. – Но вы же не хотите, чтобы потом ходили слухи, что вы лично вынесли улики из дома?
– Какие улики, капитан? – устало спросила фьордина Берлисенсис. – Бруно, успокойся, иди уже. И захвати мне сердечные капли, что в тумбочке около кровати в верхнем ящике. Чувствую, они мне понадобятся.
– И Сыск с ними в сговоре, – зло пробурчала под нос фьордина Нильте, но так, чтобы это не донеслось до ушей ни капитана, ни фьордины Берлисенсис. – Кто бы мог подумать…
А вот фьорд Арройо услышал, он насмешливо посмотрел на не желающую никак успокоиться даму и подошел поближе к своей нанимательнице. Той, которая платила ему деньги как частному детективу. Она выглядела на редкость усталой, теперь ее возраст просто-таки выдавала каждая черточка лица и каждое неуверенное движение. Сказывалось напряжение последних событий. Даже трость теперь выглядела как предмет совершенно необходимый, хотя и была уже недостаточно элегантна. Ее внешний вид очень портила выемка, где раньше были часы.
– Фьордина Берлисенсис, я могу для вас что-нибудь сделать? – спросил лжедворецкий.
– Спасибо, фьорд Арройо, пожалуй, нет, – отказалась она. – Вы пока разлейте чай, что ли, раз уж принесли…
Но детектив, ловко притворявшийся у нас дворецким, не успел этим заняться, так как вернулся капитан Суарес и сразу развил бурную деятельность.
– Чай они сами разольют, – заявил он, – руки у всех на месте, как я погляжу. А фьорд Арройо мне сейчас расскажет, что же он искал в комнате Тересы Венегас и нашел ли. Будете первым. Фьордина Венегас, мы займем вашу библиотеку? Остальных мы тоже допросим…
Мама безучастно кивнула. Она больше не плакала и смотрела совершенно сухими покрасневшими глазами в одну точку. Просто удивительно, что слова капитана Суареса были услышаны, и не просто услышаны, а поняты. Хотя вполне может быть, кивнула она, даже не осознавая, что дает ему свое разрешение, а просто чтобы ее больше ни о чем не спрашивали.
После того как гостиную покинули сразу трое, напряжение в ней спало. Но ненамного. Фьордина Нильте поджимала губы и бросала неприязненные взгляды на фьордину Берлисенсис. Радовало, что она молчала и не бросалась своими злыми обвинениями, не найдя в прошлый раз ни у кого поддержки. Чай я разливала сама. Подавая чашку Андресу, на него не смотрела – слишком неприятным для меня оказалось, что он уже успел побывать в комнате Тересы. А ведь я ему верила. Оказывается, зря. Я хотела от него тут же отойти, но он не дал, взял меня за руку и тихо сказал:
– Патрисия, нам надо поговорить.
Глава 8
– Будешь Патрисии сказочки рассказывать, что забыл в Тересиной комнате? – насмешливо сказал Даниэль. – Боюсь, она не поверит. Слишком хорошо она знает собственную сестру, чтобы ты смог ей с невинным видом впарить, что ошибся комнатой. Этажом выше, этажом ниже – какая, в сущности, разница, да?
Выглядел он при этом необычайно довольным, как будто поступок Андреса делал его лучше, если не в моих глазах, так в своих – точно. Но Андрес даже не взглянул на Даниэля, он продолжал держать меня за руку и смотреть так, словно в моей власти было выбрать для него жизнь или смерть. Вот только я теперь не была уверена, что она, эта власть, так мне нужна. Похоже, наш роман закончился, не успев начаться. И было от этого мне так же больно, как тогда с Даниэлем. Или почти так же – я же не видела того, что случилось, собственными глазами. Наверное, он действительно мог рассказать что-нибудь занимательное, а я при желании – поверить. Только не было у меня этого желания.
– Андрес, – устало сказала я, – потом, может быть. Но только потом. Сейчас мы все равно даже выйти отсюда не можем. Ты же не хочешь объясняться при посторонних?
– Могу и при посторонних, – невесело усмехнулся он. – Я действительно был в комнате Тересы. И вот почему. Бруно Берлисенсиса я, конечно, знаю, не очень хорошо, но его поведение сегодня разительным образом отличалось от того, как он себя вел в Академии. А тут еще рассказ фьордины Берлисенсис, который у Тересы вызвал очень сильные чувства. Правда, затрудняюсь сказать, какие именно. Вот я и подумал, что она может что-то знать о том, кто действительно тогда подлил фьорде зелье, если уж сама занимается подобным. Разговора у нас не получилось. Вела она себя очень странно. Дерганая какая-то. Глаза все время закрывала и как будто прислушивалась к чему-то. В комнату пригласила, но совсем не слушала, что я говорю. Потом сказала, что ей все надоело и чтобы я убирался. А если не уберусь прямо сейчас, то она придумает, что сказать сестре…
– И после этого ты стукнул ее по голове подсвечником? – с огромной надеждой в голосе сказал Даниэль.
Похоже, общение с фьординой Нильте не прошло для него даром. Что ж, теперь у них всегда будет любимая тема для разговоров. Могут продвигать свои кандидатуры и обсуждать их плюсы и минусы. Андрес, несомненно, сильнее фьордины Берлисенсис и его удар с большей вероятностью приведет к летальному исходу, на что мой бывший жених и будет напирать в своих обвинениях.
– Даниэль, мне кажется, смерть моей сестры не повод для подобных шуток, – сухо сказала я. – К тому же в комнате Тересы нет никаких подсвечников.
– Как это нет, я лично видела, – оживилась фьордина Нильте. – Два трехрожковых, за кроватью.
Даниэль расцвел в торжествующей улыбке.
– Вот когда выяснится, что ее убили одним из них, – охладила я его пыл, – и сделал это именно Андрес, тогда твои слова будут иметь какой-то смысл. А так… Думаю, фьордина Нильте разглядела лишь подсвечники, но никак не повреждения на них.
До нее дошел смысл моих слов, она бросила короткий взгляд в сторону фьордины Берлисенсис, которая все же оставалась у нее в приоритете как кандидатура убийцы, и торопливо заговорила:
– Да какие повреждения? Они новехонькие и блестящие, как только что из магазина. Разве что воском немного закапаны, и все. А что я про них упомянула, так я просто всегда за честность во всем.
Андрес не отпускал мою руку, и я поняла, что уходить мне не хочется, а хочется вот так просто стоять рядом и смотреть друг на друга. Остальное казалось неважным. Собственная черствость поражала даже меня саму. Я не испытывала ни малейшего сожаления от смерти Тересы. Впрочем, злорадства по этому поводу – тоже. Словно умер кто-то чужой для меня, а не родная сестра. Словно я прочитала новость в газете, а не жила с ней бок о бок столько лет. Приходилось признать, что Тереса была мне совсем чужой. А вот маму было ужасно жаль, но я даже не представляла, что могу сделать, чтобы ей стало хоть немного легче.
– Патрисия, могу я попросить еще чашечку? – ворвался в мои размышления голос Даниэля.
– Можешь не только попросить, но и налить себе сам, – вместо меня ответил Андрес. – Не думаю, что в этом доме на тебя за это обидятся.
– Я не к тебе обращаюсь, – зло сказал Даниэль. – И только уважение к этому дому не позволяет мне ответить так, как ты этого заслуживаешь.
– Пожалуйста, не надо ссориться, – глухо сказала мама. – Не здесь. Не сейчас.
– Извините, фьордина Венегас, – покаянно сказал Андрес.
Даниэль тоже сказал пару вежливых слов, бросая при этом совсем не вежливые взгляды на соперника. Мама кивнула, показывая, что приняла их извинения, и опять уставилась в одну точку. Я оторвалась от Андреса и подошла к ней.