– Вот так вот! Думаешь, что попала в приличное общество, а здесь сплошные жулики.
– Фьорд Феррейра, – недовольно окликнул его Ясперс, – хотелось бы получить ваши объяснения.
– Я не знаю, – глухо ответил Даниэль. – Для меня это тоже оказалось полнейшей неожиданностью. Я был уверен, что Патрисия любит меня так же, как и я ее. К чему мне было привораживать ее четыре года назад? Она тогда еще почти ребенком была. Помолвку мы с ней заключили год назад. Не знаю я, не знаю, откуда взялся приворот! Не мучайте вы меня! – выкрикнул он и поднял страдающие глаза на меня. – Патти, я об этом в первый раз слышу, поверь мне, пожалуйста!
Он говорил так горячо и так умоляюще при этом смотрел, что я даже растерялась. Бросаться обвинениями в его сторону теперь казалось немыслимым. И, похоже, не только мне.
– Действительно, – задумался Ясперс, – четыре года назад фьорде Венегас было…
Он требовательно пощелкал в воздухе пальцами, ожидая от меня уточнения.
– Почти пятнадцать, – подсказала я.
– И интереса он к вам не проявлял?
– Нет, но я и выглядела младше своего возраста, – смущенно пояснила я. – Мне и двенадцати почти никто не давал. В то время Даниэль внимания на меня не обращал.
– Не скажи, – возразил он. – Ты была миленькой девочкой, но – девочкой.
– Хм, – авторитетно хмыкнула фьордина Нильте, привлекая к себе внимание. – Может, это Тереса? Она же приворожила Берлисенсиса и с родителями что-то там намудрила. Если, конечно, вы там ничего в своем исследовании не напутали, фьорд Ясперс.
Гордая своей догадливостью, она оглядела нас в ожидании восторженных возгласов. Но они не последовали. Ректор Магической Академии так вообще выглядел оскорбленным самим намеком на его возможную некомпетентность.
– Я ничего не напутал, фьордина, – сухо заметил он. – И покойная вряд ли имела отношение к этому привороту. И в случае с Бруно Берлисенсисом, и в случае с ее родителями речь шла о ритуале. А здесь налицо алхимические штучки, которые ослабевают со временем, оставляя все меньше следов, пока совсем не выдохнутся. Для того чтобы сварить подобное зелье, мало одного желания и небольшого Дара. Если уж на то пошло, выбирая между фьордой Венегас и фьордом Феррейра, я бы скорее поставил на второго. Вы же у нас что-то даже выигрывали на алхимических конкурсах, насколько я помню? – обратился он уже к Даниэлю.
– Да, три раза, – гордо подтвердил тот.
Но до него тут же дошло, что это – факт против него, так что гордость улетучилась, оставив место ожиданию неприятностей со стороны Ясперса, на что тот, впрочем, даже внимания не обратил.
– Вот видите, – заметил Ясперс. – А покойная фьорда Венегас точно ничем не отличилась за время учебы. Правда, все это не отменяет того факта, что фьорду Феррейра четыре года назад приворот был не нужен. Запутанная история. Если вы в ходе следствия найдете изготовителя зелий, – обратился он к капитану Суаресу, – то у меня будет к нему еще несколько неприятных вопросов.
– Если фьорда Патрисия Венегас напишет заявление, – неохотно сказал капитан. – Сами понимаете, к убийству это никакого отношения не имеет, а вести дополнительное расследование с весьма неопределенным результатом самостоятельно мы не будем.
– Я же сказал – если вдруг найдете, – добродушно заметил Ясперс.
– Строго говоря, – заметил Суарес, – черная магия – в ведении совсем другого ведомства, отдела по борьбе с магическими преступлениями и противодействия черной магии. Я, когда буду писать туда рапорт, непременно упомяну, что вы хотели ознакомиться с результатами.
– Буду очень вам признателен, – церемонно ответил Ясперс. – Хорошего дня всем присутствующим, а я, пожалуй, отбуду.
В свете случившегося стандартное пожелание хорошего дня прозвучало несколько издевательски. Капитан Суарес даже укоризненно посмотрел на своего консультанта, но тот ничего не заметил, отвесил официальный поклон и отбыл. А вот сыскарь приуныл, тоскливо оглядел всех сидящих в комнате, не зная, с кого начать, и громко вздохнул. По всей видимости, от предстоящих длительных разговоров он не рассчитывал получить ничего утешительного.
– Фьорд капитан, может, вы уже допросите меня? – прервала его размышления фьордина Берлисенсис. – В моем возрасте требуется покой и отдых, а не сидение часами в столь нервной обстановке.
– И палку ее проверьте, и палку, – вскинулась фьордина Нильте.
– И палку мою проверьте, да, – вздохнула фьордина Берлисенсис, – а то у некоторых скоро будет косоглазие.
– Так некоторые вполне могут припрятать улики, а потом заявить, что все так и было, – нагло заявила фьордина Нильте. – Нет у меня никакого доверия к вашему семейству.
– Мы с вами, фьордина Нильте, непременно про это поговорим, – бодро сказал Суарес. – А трость мне пока проверить нечем – нет необходимого оборудования.
– Тогда просто изымите, – не унималась фьордина Нильте. – А то ведь останетесь без самой главной улики.
Фьордина Берлисенсис молча встала, подошла к сыскарю и протянула ему трость, тот несколько растерянно ее взял и спросил:
– А вы точно сможете без нее обойтись?
– Если рядом со мной не будет этой особы, – небрежный кивок в сторону Нильте, – то точно смогу.
– А то, что в сумочке? – в спину бабушке Бруно сказала врагиня. – Стеклышко-то там не зря треснуло, ой не зря!
Фьордина Берлисенсис открыла сумочку, достала циферблат с треснутым стеклом, что не так давно Бруно выломал из набалдашника, и протянула капитану Суаресу.
– Могу я рассчитывать, что после допроса меня отпустят домой? – спросила она.
– Видите ли, – замялся сыскарь, – я не вправе вас отпускать, пока не приедут из отдела черной магии.
Наверное, пожилой даме следовало бы предоставить отдельную комнату для отдыха. Возраст и постоянные нападки со стороны фьордины Нильте, никак не желавшей забыть, что ей опять отказали в подписи на какой-то бумажке, – все это делало для бабушки Бруно и без того непростой день еще более ужасным. Она даже выйти из гостиной не имела возможности.
– Я не уверена, что могу распоряжаться, – сказала я. – Меня год здесь не было. Но, мне кажется, у нас должна найтись комната, где фьордина Берлисенсис смогла бы прилечь.
– Вам придется распоряжаться, – веско сказал Суарес. – Ваши родители сейчас дезориентированы и никаких решений принимать не могут. А что касается того, что вас год не было, так здесь есть прислуга, которая знает, какую комнату можно выделить. И если вы согласны, то я просто передам вашу просьбу горничной.
– Кстати, а почему вы уверены, что убийца – это непременно кто-то из нас, а не кто-нибудь из прислуги? – спросил Даниэль. – Характер покойной был таков, что, уверен, в сердцах стукнуть ее хотелось многим.
– Кроме ваших аур, там обнаружена аура только горничной, – любезно пояснил Суарес. – Ее мы уже допросили. Так что если фьорда Венегас согласна, то ей я и передам просьбу подготовить комнату для фьордины Берлисенсис, а то мне самому уже кажется, что ее пребывание в гостиной плохо отражается на ее здоровье.
Фьордина Нильте зло прищурила глаза и настолько поджала губы, что они совершенно пропали, а рот превратился в тонюсенькую щель, но промолчала и даже демонстративно уставилась в противоположную от фьордины Берлисенсис сторону. А вот фьорд Суарес ждал моего ответа.
– Конечно, я согласна, – ответила я. – Я же сама предложила. Было бы жестоко подвергать фьордину лишним неудобствам.
– Благодарю вас, фьорда Венегас, – вежливо сказала фьордина Берлисенсис.
Капитан Суарес открыл перед ней дверь, так и держа в руках трость и выломанную из нее часть, бабушка Бруно поблагодарила его легким кивком и покинула гостиную. Сыскарь направился за ней.
– А меня будут допрашивать? – спросил Бруно ему вслед.
– Конечно. Но для нас вы не особенно полезны, – обернулся Суарес. – Вы же под приворотом были, воспринимали все через него. А вот из отдела черной магии с вами непременно захотят побеседовать. Возможно, вам потребуется какая-то восстановительная целительская услуга.
– Я прекрасно себя чувствую, зачем мне нужны какие-то целители?
Капитан Суарес ему не ответил, отвернулся и плотно прикрыл за собой дверь. В гостиной нас осталось пятеро. Бруно недовольно посмотрел по сторонам, затем откинулся на спинку дивана и прикрыл глаза. Разговаривать хоть с кем-то он не собирался, хотя, как я поняла, с Даниэлем они были прекрасно знакомы. С фьординой Нильте, впрочем, тоже. Но вот с ней, похоже, никто знакомством не гордился.
– Какая необыкновенно красивая напольная ваза рядом с Бруно, – внезапно восторженно сказала она. – Синьский фарфор, не так ли, Патрисия?
– Да, – немного растерянно сказала я, не понимая, при чем тут вообще какая-то ваза.
– Я прекрасно разбираюсь в предметах искусства, – высокомерно заявила фьордина Нильте. – Общение в высоких сферах даром не проходит.
Она высокомерно тряхнула головой и огляделась, чтобы проверить, насколько нас поразила ее осведомленность. Но мы ничем ее не порадовали. Бруно изображал спящего. Даниэль молчал, сосредоточенно размышляя о чем-то своем. Андрес… что делал Андрес, я не представляла. Мне было ужасно стыдно, я не могла даже смотреть в его сторону. Когда заговорили о привороте, я даже на миг не засомневалась, с чьей он был стороны. Боги, как мне теперь смотреть ему в глаза? Он стоял за моей спиной, и казалось, я чувствую его каждой клеточкой собственного тела. Повернуться сил я не находила, хотя и представляла, каково ему – ведь его второй раз чуть было не обвинили в том, чего он не делал.
– Сначала я хотел обидеться, и очень, – внезапно сказал за моей спиной Андрес так тихо, что и я его едва слышала. – Но потом подумал, что если ты решила, что я тебя приворожил, значит, ты ко мне что-то чувствуешь.
– Прости. – Я повернулась к нему и смущенно посмотрела прямо в глаза. Да, за свои слова нужно отвечать, и чем раньше, тем лучше. – Но у нас с тобой все так быстро случилось и сразу после того, как мы вместе поужинали. И выпили вина. У меня никогда даже мысли не возникало, что к Даниэлю меня влечет только приворот. Слишком все это казалось сильным и настоящим, понимаешь?