– Вот именно! – Суарес выразительно поднял палец вверх, явно кому-то подражая. – Далее. В доме полно магов, а убийство самое обычное. Почему? Да потому, что убийца не обладает элементарными магическим знаниями. Даже ритуал по упокоению души был проведен совсем другим человеком, на что убийца никак не мог рассчитывать, ведь так?
– Естественно, – подтвердил Андрес, с жадным любопытством следящий за рассуждениями сыскаря, – никто при планировании убийства не думает, что кто-то будет столь любезен, что заметет за ним все следы.
– Итак, что мы имеем… – Суарес одобрительно покивал на слова мужа. – Убийство было незапланированным. Скорее всего, убийца действовал под влиянием сильных негативных эмоций. На тот момент его не пугал страх наказания и разоблачения. Он о таком вообще не думал. Для него было много важнее пристукнуть фьорду Венегас-старшую как можно скорее. В то же время убийца не вызывал в ней никакой тревоги, она его не боялась. И еще – он не был магом. Под все эти признаки: сильно ненавидящий фьорду Венегас немаг, который мог приблизиться к убитой с орудием убийства в руках, не вызывая у нее никаких опасений, – так вот, под все эти признаки подходит только один человек.
Я похолодела. Под все вышеперечисленное из всех, бывших на тот момент в доме, подходила только я, недаром сейчас Суарес так выразительно на меня смотрит, не торопясь произносить имя вслух. Я не маг. Я ненавидела сестру, чего и не скрывала особенно при допросах. Я могла подойти к ней с чем угодно в руках, и ее это совсем не испугало бы. Она всегда относилась ко мне с презрением и насмешкой, подчеркивала, что я не способна ни на какой серьезный поступок. Да она меня не испугалась бы, будь я даже с ножом в руках, лишь расхохоталась бы в лицо, вздумай я ей угрожать. Но ведь я ее не убивала! Меня охватила паника. Как мне оправдываться за то, чего я не делала? Или он сейчас не про меня? Но других ненавидящих сестру немагов просто не было.
Глава 21
– И этот человек… – Тут он взял паузу и торжественно чеканя каждое слово, возвестил: – фьордина Соледад Берлисенсис!
Мы с Андресом дружно ахнули от изумления. Суарес оглядывал нас, довольный впечатлением, произведенным его словами. Ведь никто из нас ранее не мог представить эту высокородную фьордину убийцей. Мне казалось невозможным, что она вышла из себя настолько, что стукнула бедную Тересу по голове… А кстати, чем она ее могла стукнуть? И в перечисленных приметах преступника было явное несоответствие с бабушкой Бруно.
– Но как же? Она же маг? – спросила я.
– Видите ли, фьордина Сореано, – снисходительно сказал Суарес, – человек даже с огромным магическим потенциалом, никогда не обучавшийся магии и нигде ее не использующий, магом не является. Те мелкие бытовые заклинания, что в ходу в таких семьях, и магией-то считаться не могут. Соледад Берлисенсис магии никогда и нигде не обучалась, в их семье это не принято, и рассчитывать на нее не могла. Далее, последнее время она всегда ходила с тростью, и приближение пожилой дамы с таким предметом в руках вряд ли было расценено фьордой Венегас как опасность. Мотивы фьордины Берлисенсис, думаю, вам объяснять не нужно.
– Тереса ей не нравилась, – подтвердила я. – Фьордина Берлисенсис была уверена, что сестра приворожила ее внука. На обеде это было очень заметно.
– Далее, – продолжил Суарес, довольно кивнув на мои слова, – искали мы что-то громоздкое, а надо было – набалдашник для трости.
– Но позвольте! – удивленно сказал Андрес. – Я точно помню, что трость у нее забирали на анализ. И была она вместе с набалдашником. И с тем выломанным фрагментом, что в сумочке лежал. Уж фьордина Нильте постаралась, чтобы про это не забыли.
Да, фьордина Нильте с самого начала была уверена, что убийца – Соледад Берлисенсис. Или ей этого хотелось настолько, что она пыталась убедить и себя, и всех присутствующих? А ведь если бы к ней прислушались и забрали трость на анализ сразу, то и убийца был бы арестован тут же, если, конечно, капитан Суарес прав.
– Действительно, когда я понял, что это фьордина Берлисенсис, меня тоже смутило, что трость мы полностью обследовали и не нашли на ней никаких следов крови, – согласился Суарес с долей снисходительности в голосе. – Но потом я стал думать о человеке, который проник в ночь после убийства в ваш дом. Нильте и Феррейра отрицают, что нанимали кого-то для поиска договоров. У самого Феррейры, как мы помним, алиби. Кроме того, этот неизвестный, проникший в ваш дом, явно не преступник и не склонный к насилию человек. Ведь что ему мешало заставить замолчать вашу горничную любым подходящим методом – связать, оглушить или даже убить? Но нет, он предпочел сбежать. Не смог поднять руку на девушку, хотя, если опираться на ее показания, ему не стоило бы труда с ней справиться. И тогда я подумал о Бруно Берлисенсисе.
– О Бруно? – удивился Андрес. – Но он-то как мог оказаться замешан?
– Да, – важно кивнул головой Суарес. – Он единственный, кто был вне всяких подозрений и кого ни в чем не проверяли. Привороженный методами черной магии никогда не поднимет руку на приворожившего. Но защитить родственницу, да еще после убийства приворожившего? Почему бы и нет. Я вспомнил, что он отсутствовал много дольше, чем это необходимо, чтобы добраться до их поместья, взять лекарства фьордины Берлисенсис и вернуться назад. Мне показалось это подозрительным. И что вы думаете? – Он окинул нас горделивым взором. – Выяснилось, что в поместье он и не появлялся. Но где он мог быть? Я ломал голову до тех пор, пока как-то Беранже не выразил при мне восхищение коллекцией тростей фьордины Берлисенсис, которую не так давно осматривал, и упомянул, что большая часть их куплена в магазине Ортиса. И тут я вспомнил разговор в гостиной между фьординой и фьордом Берлисенсис. Мне еще тогда показалось подозрительным, что они столько внимания уделяют этой трости. В доме только что случилось убийство, убили не кого-нибудь, а невесту Берлисенсиса, а их с бабушкой, кроме трости, и не волнует больше ничего, понимаете?
Он выразительно на нас посмотрел, и я сочла нужным сказать:
– Фьорд Берлисенсис был под приворотом и, когда он лопнул со смертью Тересы, говорил, что ничего не чувствует в связи со смертью невесты, а его бабушке сестра никогда не нравилась. Не думаю, что они сильно переживали после ее смерти.
– Это так, – сказал Суарес, явно недовольный моими словами. – И реакция на убийство у всех разная. Иногда люди говорят и делают такие странные вещи. Но мы сейчас не об этом. Так вот, припомнил я этот разговор. Фьордина Берлисенсис говорила, что трость – это подарок внука, он же явно был удивлен ее словами. Я тогда подумал, что внук, видно, забежал в ближайший магазин, ткнул в первую попавшуюся трость, подарил ее бабушке и прочно об этом забыл.
– Такое тоже бывает, – заметил Андрес. – Иногда мама говорит, что я ей дарил тот или иной предмет, а я совсем не помню этого.
– Бывает, – согласился Суарес. – Но мне показался их разговор несколько нарочитым. Я взял магографию Бруно Берлисенсиса и отправился в магазин Ортиса. И что вы думаете? Его там опознали. Только вот не могли сказать, в тот ли день была им куплена трость, похожая на ту, что была сдана на экспертизу. Поток покупателей у них большой, несмотря на цены, даже удивительно, что его вообще запомнили.
– Неудивительно, что запомнили. Трости покупают обычно пожилые люди, а тут привлекательный молодой блондин, – заметила я, заработав негодующий взгляд от Андреса, поэтому ему шепнула: – Но с тобой ему ни за что не сравниться.
Андрес мне улыбнулся, я погладила его по руке, и маленькое облачко на небосводе нашего семейного счастья рассеялось. Суарес кашлянул, привлекая наше внимание.
– Возможно, поэтому, – неохотно сказал он. Да, ему-то никто не сказал, что он много лучше Бруно, но это не моя печаль. – Но без точной даты предъявить Берлисенсису нечего. Скажет, купил, чтобы бабушка не расстраивалась из-за испорченной вещи. И ведь не докажешь, что это не так. Я предполагаю, что Берлисенсис свинтил набалдашник с только что купленной трости и пронес его в ваш дом. Вынести отсюда ничего нельзя было, а вот пронести – вполне. Далее, он заменил один набалдашник на другой, на котором следов крови и не нашли, поскольку их там никогда не было. А вот тот набалдашник, что нам нужен для предъявления обвинения, так и находится у вас в доме. Ведь мы помним, что ночной посетитель сбежал, не добравшись туда, куда собирался.
– И как вы думаете, где его могли спрятать? – с жадным любопытством спросил Андрес.
– Заменить набалдашник могли лишь в тот краткий промежуток между приходом Бруно Берлисенсисом и моментом, когда фьордина Берлисенсис сдала свою трость на исследование.
– Но ведь все это время она провела здесь, в гостиной, – удивленно сказала я.
– Именно, – довольно улыбнулся сыскарь. – А значит, улика до сих пор находится где-то рядом с нами. Ведь второй раз сюда забраться Берлисенсис не рискнул.
– Ваза, – возбужденно сказал Андрес и повернулся ко мне. – Помнишь, как она загремела, когда Нильте ее чуть не уронила? Да и стоит она как раз там, где сидели Берлисенсисы. Чего проще – незаметно сбросить что-то в сосуд, который под рукой?
Обыск не понадобился. Набалдашник, вместе с выломанным циферблатом, действительно нашелся в огромной синьской вазе, что так не нравилась фьординам Нильте и дисгармонировала с их ужасными котиками. Капитан Суарес совершенно счастливый отбыл в участок, чтобы произвести анализ набалдашника и по его результатам выписать ордер на арест. Тем, что ему удалось раскрыть преступление, признаться, я была немало удивлена. С самого начала расследования он не производил впечатления профессионала, и я уже уверилась, что смерть сестры так и останется тайной. А в результате капитан оказался не таким уж недоумком, как мы думали. Но вслух я говорить ничего не стала. Как я заметила, Андресу не нравились комплименты посторонним мужчинам, а вот Суарес за комплимент такое высказывание мог бы и не посчитать, поэтому я промолчала. После ухода Суареса Андрес немного посокрушался, что сам не додумался до столь простой вещи, а потом у нас нашлось совершенно неотложное дело – мы решили пойти и расставить книги по местам в библиотеке. Ведь нельзя же оставлять незавершенных дел, когда собираешься ехать к океану?