Его рука ненадолго замерла.
— И почему же?
— Потому что она почти не приезжала сюда. И совет тоже.
— А-а. Букоана, — понял он.
— Да, она не особо скрывает своё мнение по этому поводу.
— Или по любому другому, — пробормотал он.
Я тихонько засмеялась, уткнувшись в его грудь:
— Мне это в ней и нравится. Иначе как бы я узнала, что мы обязаны быть внимательнее к людям из Сабаны и других фермерских городков Атлантиды? То, что они не живут в столице, не значит, что их голоса не важны.
— Очень мудрая и дипломатичная точка зрения. Я горжусь тобой, что ты её озвучила. Если ты станешь их защитницей, они будут любить тебя ещё больше.
Через распахнутое окно в комнату проникали звуки пробуждающегося дня — щебет птиц, отдалённый гул труда на полях. Как же сильно это отличалось от шума столицы, от тех звуков, что ждали меня, стоило только покинуть объятия Дрейвина. Я прижалась к нему крепче.
— Я ещё и рада, что ты познакомил меня со своими родителями. Им было важно увидеть настоящую меня. Мне хотелось, чтобы они узнали, кто делает тебя счастливым. Думаю… они ко мне хорошо относятся.
— Ох, не уверена насчёт этого, — простонала я.
Он повернулся ко мне всем телом.
— Мой отец?
Я кивнула.
— Поверь, это примерно максимум, на что способен Зориато Элирон в плане радости. Он тебя одобряет. Возможно, ему потребуется немного времени, чтобы смириться с мыслью о нашей связи, но если Атабей даст нам своё благословение — никто не сможет возразить. — Он прижал меня к себе, его возбуждение упёрлось мне в живот. — Пусть говорят. Мне всё равно.
Я скользнула пальцами по его груди.
— А ты… ты правда уверен? Тебя не пугает связать свою жизнь с королевой?
Он коснулся моей щеки ладонью.
— Да, Ашера. Я более чем уверен. Это чувство выходит за рамки того, что ты знала о любви в Верхнем мире. У нас всё иначе. Когда мы чувствуем что-то по-настоящему — это первобытно. Это зов. Он поднимается из глубины. Именно по нему мы узнаём свою пару, того, с кем идти по жизни. И я не говорю о том, чтобы «дополнить» тебя. Ты прекрасно справляешься с этим сама. Суть партнёрства в том, чтобы быть друг другу опорой — во всём, во всей этой долгой жизни. — Он приложил ладонь к моей груди, ровно между грудей. — Ты чувствуешь это странное покалывание всё сильнее с каждым днём?
— Да, — выдохнула я.
— А беспокойство, когда я не рядом?
— Да, — призналась я.
Он заглянул мне в глаза:
— Это связь, наничи. И чтобы полностью её завершить, нужно провести церемонию — пройти Гуаке’те, где перед лицом Атабей нашу связь подтвердит боити. Это священный обряд. И я хочу пройти его с тобой.
Глаза наполнились слезами.
— И я тоже этого хочу. Спасибо… что выбрал меня. — Я пожала плечами, на губах заиграла озорная усмешка. — Даже несмотря на то, что ты немного деспотичен на тренировках.
Он игриво хлопнул меня по попе:
— Вот это точно не изменится.
И пока остальной мир ждал нас за пределами уютной спальни детства Дрейвина, он снова занялся любовью со мной — медленно, глубоко, позволяя своему телу сказать всё, что чувствует его сердце.
Глава 32
Прошли дни и недели с тех пор, как мы вернулись из Сабаны — всё закружилось в водовороте событий. Майлз тоже вернулся в Атлантиду и тут же возобновил наши занятия, к моему немалому облегчению. Он почти поклялся, что Мелиса больше не будет проблемой, но… это было не совсем правдой. Её последние попытки вмешаться в нашу жизнь стали куда более изощрёнными: она подсылала Кейна шпионить за нами, отпускала снисходительные замечания на совете по поводу моей «неосведомлённости» и всё время вертелась поблизости. Но ничто — абсолютно ничто — не бесило меня так сильно, как её открытое заигрывание с Дрейвином прямо у меня на глазах. Или, по крайней мере, попытки — потому что это было движение в одну сторону. Я едва не выбила ей зубы, когда она упомянула об их интрижке десятилетней давности. И хотя я безоговорочно доверяла Дрейвину, это всё равно вызывало во мне жгучую ярость.
Ситуацию усугубляло то, что Дрейвин снова уехал на очередные учения. Я понимала, что так будет и что его долг перед Стражами важен… но от этого тоска в груди не становилась меньше. Напротив — казалось, чем ближе мы становились, тем болезненнее было расставание.
Чтобы хоть как-то отвлечься от его отсутствия, я с головой ушла в древний фолиант, разложенный на длинном деревянном столе в библиотеке. Фейские огни парили над столешницей, заливая мягким светом тёмный второй этаж. Напротив меня сидел Люкс, уткнувшись в свою кипу книг, нахмурив лоб. Я подложила ему ещё один том — он раздражённо фыркнул:
— Да это задание просто нахрен бесконечное.
— Согласна, друг, — ответила я, переворачивая страницу с элементными символами. — Хотя в этом есть своя прелесть. Здесь столько меток — и некоторые из них невероятно красивы. Похоже, элемент есть почти на всё.
Люкс хмыкнул, перелистывая страницу:
— Богиня мудра. Всё предусмотрела. Удивительно, что ещё не существует элемента для сортировки песчинок.
— Ну, это был бы самый скучный элемент на свете, — усмехнулась я.
— Да ну, Атабей сама выбирает, кого к чему тянет. Это как зов сирены — тебя манит именно твоё.
Я взглянула на его запястье:
— А у тебя какая метка?
Он поднял руку, покрутил запястьем:
— Исторический элементал. Анализ и впитывание истории.
— А, тогда многое становится понятно.
Люкс пожал плечами:
— Что поделать. Я обожаю такие штуки. Вот почему и решил помочь тебе с этим заданием.
— Что ж, я рада, что ты на моей стороне. Потому что, похоже, это будет не задача, а сущий ад. — Я нахмурилась. — Подожди… элементал-домовый астролог?
Глаза Люкса загорелись:
— О да! Это одни из моих любимчиков. Они работают в паре с зажигателями купола. Видишь ли, зажигатели — это элементали, которые управляют светом купола: они его зажигают, приглушают, чтобы он отражал ночное небо Верхнего мира. Но самое интересное — звёзды меняются. И меняются сами по себе. Зажигатели — это как бы инструмент, через который звёзды становятся видимы для фейри. А вот задача домовых астрологов — составлять новые карты неба, фиксировать звёздные изменения до того, как они снова сменятся. А потом начинается самое интересное: они анализируют символы в звёздах, пытаясь найти в них пророчества. Эти астрологи — одни из моих любимых собеседников. — Его улыбка постепенно угасла. — Ну, когда я здесь. И когда мне вообще разрешено с ними говорить.
Сердце сжалось от сочувствия к нему, и восхищение им только усилилось. Люкс был историческим элементалом до мозга костей. Его знание Атлантиды и всех её внутренних механизмов это подтверждало. По идее, он должен был с подозрением относиться к Водным фэйри, но нет.
— Коре́натия так сильно отличается от Атлантиды? — спросила я.
Люкс посмотрел на меня с такой яростью, что взгляд обжёг.
— Коренатия не похожа ни на одно другое королевство. Ею правит королева, которой нет никакого дела до Огненных фэйри в её владениях, и она уничтожит любого, кто посмеет бросить ей вызов. А люди для неё — просто расходный материал.
— Значит, в Коренатии всё ещё есть люди?
Глаза Люкса расширились.
— Я уже сказал слишком много.
— Я никому не скажу.
— Будешь дурой, если скажешь.
Я разорвала напряжённый зрительный контакт и перевернула страницу.
— Что ж, значит, я дура.
Краем глаза я увидела, как он провёл рукой по своим огненно-рыжим волосам, а затем продолжил:
— Люди Коренатии рассказывают сказания о том, как сама Атабей благословила королеву Сесси, как она явилась в Коренатию, когда та ещё была младенцем, чтобы провозгласить Сесси Вечной Королевой… что бы, чёрт побери, это ни значило.
Я заметила, что он не назвал её «мать», когда говорил о королеве Сесси. Я уже почти спросила об этом, но что-то подсказало мне, что тема слишком болезненная. Вместо этого я не удержалась от следующего вопроса:
— А братья и сёстры у тебя есть?
— Один брат и одна сестра. Как такая злобная женщина вообще смогла зачать нескольких детей — для меня загадка. — Он развёл руками. — Но вот же мы.
Я нахмурилась:
— Я думала, фэйри сложно зачать ребёнка?
— Всё верно. Очень сложно. Только богине известно, какой сделкой она обязана Мабойе за такую плодовитость.
— Мабойе?
Лицо Люкса побледнело.
— Великий Злой Дух, — произнёс он с дрожью в голосе. — Он — самое страшное существо, охотник за теми, кто жаждет власти и стремится к тому, что им не предназначено. Сделка с ним — навсегда. Те, кто достаточно глуп, чтобы её заключить, потом горько об этом жалеют. Удивительно, что ты о нём не слышала.
По моей спине пробежал холодок.
— У нас в Верхнем мире есть кое-что похожее.
Люкс усмехнулся:
— Дьявол? Мабойя заставит Дьявола выглядеть как ребёнка, устраивающего цирковые трюки ради внимания. Поверь мне. Мабойя — гораздо страшнее.
— Ты говоришь так, будто встречался с ним.
— Не встречался. Чувствовал. Где-то в глубинах дворца королевы Сесси. Я в этом уверен.
Повисла напряжённая пауза. Жуткие слова осели во мне тяжестью, как свинец на дне ведра. Люкс прочистил горло и вновь уткнулся в свой фолиант:
— В общем, всё это лишь подтверждает слухи о том, что королева Сесси — та самая, из пророчества, Хекити. Сейчас ей чуть ли не не хватает лишь объявить себя богиней. — Он поднял взгляд от книги. — Полагаю, ты и о Хекити не слышала?
Я покачала головой.
— Хекити — избранница богини. Говорят, она объединит все королевства во время следующего ледникового периода.
Я нахмурилась, вспоминая, как Майлз тоже что-то говорил о пророчестве. Но Люкс вернул меня к рассказу:
— Разумеется, Сесси тут же приписала пророчество себе, и Огненные фэйри проглотили это как чистую правду. А те из нас, кто знает лучше, — молчат. Потому что за любое слово против дорогой королевы можно поплатиться головой.