Его движения становятся более ритмичными, но я перестаю что-либо чувствовать и слышу лишь глухой стук кровати о стену. Этот звук эхом отдается у меня в ушах, а затем все затихает, и Майлз замирает во мне. Он всем своим весом наваливается на меня, а затем, убрав руку с моей груди, обхватывает за талию и притягивает к себе.
– Отвали, – шепчу я срывающимся голосом.
Возможно, это чувство оцепенения знакомо мне так же, как и дыхание, потому что я испытывала его слишком часто. Однако Майлз не обращает внимания на мои попытки отдалиться.
– Нет, – говорит он и, перекатываясь на бок, тянет меня за собой.
Не знаю, как ему удается сохранять такую позу, но его бедра словно прилипают к моей заднице. Он поворачивает меня на бок и еще какое-то время ерзает на кровати, чтобы нам обоим было удобно.
С каждым движением его тела я осознаю, что его член по-прежнему твердый. Я вытираю щеки, но слезы уже высохли, а стук сердца звучит в ушах как гром. Майлз явно что-то задумал, и к тому же он еще не кончил. Ему было недостаточно услышать мое «нет». Он хочет чего-то большего.
Я уже не в состоянии сопротивляться, хоть и не знаю, как найти выход из этой ситуации. Он кладет мою подушку мне под голову, но сейчас меня меньше всего заботит комфорт. Майлз причиняет мне боль иначе, и я чувствую стеснение в груди, думая о том, сколько времени ему понадобится, чтобы уйти? Чем дольше мы лежим в тишине, тем больше я нервничаю.
– Ты не надел презерватив, – напоминаю я ему.
– Не надел.
Я крепко сжимаю зубы, ощущая желание убежать от него и броситься в кислоту.
– Тебя это беспокоит? – спрашивает он, проводя ладонью по моему животу, и я понимаю, что его прикосновения не вызывают у меня никакого дискомфорта.
– Ты хочешь, чтобы я забеременела?
– Не сейчас. Я знаю, что у тебя стоит внутриматочная спираль.
– Как ты об этом узнал? Это Но…
– Не надо, – предупреждает он. Сжав губы, я пытаюсь отстраниться, но это только усиливает осознание того, что его член все еще находится внутри меня.
Майлз двигается почти в такт со мной, медленно входя и выходя из меня, и я слегка вздрагиваю. Но не от отвращения.
И это тоже ужасно.
– Плохим девочкам не позволено кончать, – говорит он, целуя меня в шею.
– Ну и ладно, я все равно не хочу, чтобы ты ко мне прикасался.
Однако неожиданно во мне происходит некий перелом или, скорее, вспыхивает новый импульс. Непреодолимое желание не сдаваться. Из-за того, что я чуть было не заговорила о его брате, я понимаю, что все еще чувствую зазубренные осколки в груди, которые режут меня при каждом вдохе. Мне хочется убежать и от них, и от Майлза.
Поэтому я резко запрокидываю голову, и в месте, куда я ударила его в нос, раздается приятный хруст, предвещающий стон боли.
Майлз хрипит, и, бросившись вперед, я вырываюсь из его хватки и падаю на пол. Я хватаюсь за ленту зубами, ослабляя ее достаточно, чтобы освободить руки. Адреналин в моих венах зашкаливает, и когда, поднимаясь на ноги и оглядываясь через плечо, я замечаю, что Майлз уже стоит прямо за мной, я стремительно выбегаю из комнаты на кухню, а затем в коридор. Однако, как только мои пальцы касаются ручки входной двери, он врезается в меня всем своим телом. Я ударяюсь лицом о дверь, из моих легких вырывается весь воздух, а в ушах раздается его смех.
– Значит, ты все еще жива, – произносит он, и я усмехаюсь в ответ.
– Конечно, жива.
Он поворачивает меня к себе лицом, и когда я поднимаю глаза, меня охватывает буря эмоций. Из его слегка искривленного носа течет кровь. Он сжимает пальцами носовую перегородку, отчего кровотечение усиливается, сопровождаясь неприятным звуком. Однако, когда Майлз убирает руку, я замечаю, что его носовая перегородка больше не искривлена, а просто распухла и уже покрылась синяками. Вероятно, к завтрашнему дню его глаза заплывут.
Глядя на его окровавленную руку, я не могу сдержать резкий вздох.
– Это просто ужасно, – говорю я. – Тебе нужно уйти.
– Уиллоу.
– Я только что сломала тебе нос! Почему ты не уходишь? – кричу я, чувствуя, как к глазам вновь подступают слезы.
Вместо ответа Майлз мягко касается моего бедра рукой, от которой я не могу отвести взгляд, а спустя секунду уже обхватывает мои ягодицы обеими руками. В один миг Майлз подхватывает меня на руки, прижимает к двери, раздвигает мои ноги и снова входит в меня, словно мы никогда не расставались. Словно мое тело – это его собственность.
– Ты чувствуешь это? – спрашивает он.
Мне кажется, что он почти не двигается, но в то же время я чувствую трение, от которого по моей спине бегут мурашки.
– Нет, – лгу я, крепко сжимая его бицепсы.
– Ты вызываешь зависимость, – он наклоняется и целует меня в подбородок, вероятно, оставляя на нем свою кровь.
– Ты придурок, – шепчу я. – И к тому же нарушил закон.
То, как он нежно облизывает и покусывает мою шею, вызывает у меня смешанные чувства.
И я больше не могу этого выносить.
Хочу ли я его? Нет. Хочу ли я прекратить? Снова нет.
Эта мысль разрывает меня на части.
– Вот так, – говорит он, кладя мою ногу на свое бедро и опуская руку между нами. Он медленно проводит пальцами по моему клитору, словно секс со мной это всего лишь часть какой-то утренней рутины.
Но одну вещь я знаю наверняка: парни Уайтшоу уходят сразу после того, как заканчивается секс.
Я пытаюсь убедить себя, что Майлз заинтересован во мне лишь с точки зрения секса. Возможно, он просто хочет похвастаться перед братом, что переспал со мной, а после все вернется в прежнее русло. Я снова буду избегать его и хоккейную команду, а он будет доминировать в ней.
– Хорошо, – шепчу я, – возьми меня.
Он приподнимает голову, чтобы встретиться со мной взглядом, и когда его пальцы вновь находят мой клитор, я не могу сдержать стон. Мне не важно, что он может прочитать на моем лице, но, когда Майлз закрывает глаза, создается впечатление, что он пытается скрыть от меня свои мысли за непробиваемой стеной.
Пока Майлз не ворвался в мою жизнь и в мое тело, я не осознавала, насколько ослабила свою бдительность. Я не представляла, какую реальную опасность он собой представляет.
Глава 16Майлз
Она сводит меня с ума. Быть с ней – это порочное наслаждение, которое кажется одновременно и правильным, и неправильным. Возможно, так оно и есть.
Моя кровь бурлит, словно песня, пока Уиллоу не просит меня «взять ее». Лишь в этот момент я понимаю ужасную, леденящую душу правду: для нее секс – это не более чем способ заставить меня уйти и погрузиться в сон. Мой брат всегда уходил из комнаты после секса, оставляя ее одну, и чаще всего я находил ее спящей в его постели, пока сам Нокс развлекался внизу.
Я не хочу разбирать этот момент с точки зрения психоанализа, но, вероятно, поведение Нокса после интимной близости сломило Уиллоу. Оно пробудило в ней нечто темное, глубоко скрытое в ее душе. Возможно, я просто чрезмерно увлекся данной темой, но сейчас середина утра, мы оба не спим, и мне кажется, что она надеется уйти после того, как я кончил.
– Майлз, – она скользит пальцами вверх по моей шее, а затем касается подбородка. Ее прикосновения легки, как перышко, но меня охватывает отвращение.
Я не могу сдержать свою реакцию и просто отстраняюсь от нее. Колени Уиллоу слегка подгибаются, когда она встает на ноги, и, лишь крепко обхватив ее за плечи, я удерживаю девушку в вертикальном положении. Убедившись, что она сохраняет равновесие, я отворачиваюсь и направляюсь на кухню, по пути задевая стул, который с грохотом падает на пол.
– Черт возьми! – восклицаю я, возвращаясь в спальню.
Мои джинсы аккуратно сложены на стуле среди одежды Уиллоу, и я почти надеваю их, но в последний момент замечаю ее трусики и вытираю ими свой член. Смесь ее возбуждения и моей смазки просачивается сквозь тонкую ткань – подарок, который она найдет позже.
Я застегиваю джинсы, беру рубашку, но решаю не надевать ее, а сжав в руке, возвращаюсь туда, где оставил Уиллоу. Она по-прежнему стоит у двери, застыв в нерешительности. Эта робкая и обнаженная версия Уиллоу кажется такой же крутой, как и ее бесстрашная версия, которая слишком много веселится и притворяется невозмутимой. Но правда в том, что ни одна из них не является настоящей.
Я продеваю ее руки в рукава своей рубашки, и, пока она немного расслабляется, развязываю ленту, свисающую с ее запястья, после чего убираю ее в карман. Мне нужно было найти ее нижнее белье, спортивные брюки или что-то еще, но моя рубашка доходит до середины ее бедра и скрывает наготу. К черту ее корсет, она будет носить его только в моей спальне и нигде больше.
При взгляде на Уиллоу мой член дергается. Снова. Она доводит меня до белого каления. Меня раздражает, что я чувствую возбуждение, несмотря на то, что расстроен.
– Что ты делаешь?
Я не знаю.
Не обращая внимания на вопрос, я возвращаюсь в ее комнату, но на этот раз Уиллоу следует за мной и смотрит, как я роюсь в ее ящиках и достаю из стопки кружевного белья ярко-розовые трусики.
– Что это? – спрашиваю я, нахмурив брови.
– Эм, у меня есть трусики с вырезом, – отвечает она, и ее лицо заливается краской.
– Откуда они?
– Это… – она пожимает плечами, – шуточный подарок для удобства доступа.
Заинтригованный, я кладу трусики обратно в ящик, решив вернуться к ним позже.
Глядя на ее вещи, я понимаю, что в этом комоде лежат разные стринги, которые прекрасно подчеркнули бы ее изгибы, не скрывая синяка на заднице. При этой мысли я снова начинаю думать о том, как сильно хочу трахнуть ее, но потом до меня доходит, что в ее ответе речь шла о подарке.
– И кто, черт возьми, подарил тебе такие трусики?
Тут она начинает смеяться.
Смеяться.
– Я почти уверена, что это была Талия.
Я непроизвольно хмурю брови, и ее улыбка исчезает.
– Это соседка Аспен. Ты уже неоднократно встречался с ней в университете.