– Я помню, – отвечаю я и, взяв черные трусики, которые выглядят как обычное нижнее белье, бросаю их ей. Они скроют синяки на ее ягодицах, но не будут выглядеть как веревка, натянутая между ними.
– Это мои менструальные трусики, – тихо говорит она. – Можно я выберу сама?
Она подходит ко мне и осторожно берет в руки ярко-зеленые стринги, которые выглядят как крошечный треугольник ткани.
– Почему ты решила надеть именно их?
– Чтобы причинить тебе неудобство, – говорит она. – Сработает?
– Нет, – отвечаю я, стиснув зубы.
– В общем-то, ты вполне заслуживаешь того, чтобы почувствовать себя немного некомфортно. Я собираюсь принять душ.
Она разворачивается и уходит, а через мгновение я слышу, как хлопает дверь ванной. Я сжимаю кулаки, но затем делаю глубокий вдох. Моя рука машинально находит в кармане нож и, пытаясь успокоиться, я раскрываю его и провожу большим пальцем по лезвию. Уиллоу доводит меня до белого каления.
«Ты уже это говорил», – напоминает мне внутренний голос.
Что ж, это правда. Я не знаю, сколько времени проходит, пока я стою здесь, размышляя о том, что собираюсь с ней сделать. Сейчас Уиллоу напоминает мне дикое животное, и мои инстинкты требуют, чтобы я укротил и подчинил ее.
– Ты сохранил тот нож?
Я поднимаю взгляд на Уиллоу. Ее волосы убраны в полотенце, и на ней вновь надета моя рубашка, под которой, вероятно, прячутся неоново-зеленые трусики. Мне не стоит даже думать о том, как они сидят на ее бедрах, потому что от этой мысли мне снова хочется ее трахнуть.
И тут я понимаю, о чем она говорит, и киваю в знак согласия.
– Я разобрал его на части и обработал каждую деталь отбеливателем. Не беспокойся.
– Я не… – вздыхает она. – Я беспокоюсь о другом.
– У меня и в мыслях не было причинить тебе вред, – говорю я, но, к сожалению, это не лучший способ заверить ее, что все хорошо.
Какое-то время мы молча смотрим друг на друга, и я действительно думаю о том, кого бы мог убить.
– Одевайся, – внезапно говорю я.
В комнате становится холоднее, чем несколько минут назад. На этот раз Уиллоу не возражает, а молча подходит к шкафу, достает из ящика легинсы и надевает их. Она без колебаний надевает просторную толстовку с капюшоном поверх моей рубашки, и тот факт, что Уиллоу не стала ее снимать, меня успокаивает. По крайней мере, ту часть меня, которая не могла равнодушно видеть номер Нокса, нарисованный на щеках Уиллоу, или его одежду – футболки и куртки, которые она надевала, когда оставалась у нас ночевать.
– Куда мы направляемся? – спрашивает она, и я замечаю, как розовеют ее щеки. Ее лицо без косметики выглядит удивительно молодо. Она могла бы сойти за первокурсницу колледжа.
Я не отвечаю на ее вопрос, но протягиваю руку, и на мгновение мне кажется, что она сейчас ее примет. Однако этого не происходит. Уиллоу долго смотрит на мою ладонь, а затем просто проходит мимо, и внутри меня все переворачивается. Я следую за ней в коридор, обуваюсь и надеваю куртку прямо на голое тело. Возможно, я веду себя глупо, отказываясь от рубашки зимой, но мысль о том, что Уиллоу надела ее вместо меня, согревает мне душу.
На пути к машине я застегиваю молнию на куртке, а затем беру Уиллоу за руку, переплетая наши пальцы. Я не оставляю ей выбора. Мой нож снова лежит в кармане, а в свободной руке я держу ключи от машины. Уиллоу не говорит ни слова, когда я открываю для нее дверцу, а затем сажусь на водительское место. В машине холодно, поэтому она включает обогреватель на полную мощность и кутается в толстовку с капюшоном.
– Куда мы направляемся? – вновь спрашивает она.
– Терпение, – ворчу я, и она лишь вздыхает в ответ.
Я проверяю свой телефон и выезжаю с парковки. Чем ближе мы подъезжаем к месту назначения, тем сильнее бьется мое сердце. Мой брат предоставил мне сведения, которые я просил его раздобыть, но, как и Уиллоу, Нокс не в курсе моих планов относительно этих данных.
У меня очень сильно болит нос. До этого я не обращал внимания на боль, но теперь от вибрации в машине у меня слезятся глаза.
Как же я жалок.
Я уверен, что она сломала мне нос, потому что когда попытался вправить его, то почувствовал, как кость с щелчком вернулась на место. Но хотя бы кровотечение остановилось.
Трудно подсчитать, сколько раз я ломал нос в драках на льду. В старших классах наш тренер обычно сам вправлял его, прежде чем отправить ученика в отделение неотложной помощи.
– Лучше сделать это быстро, – всегда говорил он, заставляя ребенка стоять неподвижно и зажимая ему нос.
Мы с Уиллоу словно созданы друг для друга. Под моими глазами, вероятно, уже появились синяки, а синяки на лице Уиллоу, оставшиеся после жестоких ударов, нанесенных Амандой, еще не исчезли. Это станет замечательной историей, которой никто из нас не сможет поделиться с общественностью.
Когда я нахожу нужную улицу и приближаюсь к зданию из коричневого камня, Уиллоу слегка морщится, но больше не задает вопросов. Я паркуюсь и выхожу из машины, а она следует за мной к парадному входу, у которого висит табличка с адресным списком и звонками. Прежде чем я успеваю нажать на кнопку вызова, дверь распахивается, и мимо нас стремительно проносится женщина в длинном пальто. Я успеваю схватить дверь и придержать ее открытой для Уиллоу.
Она бросает на меня недовольный взгляд, но пока что все идет неплохо.
– Что мы здесь делаем? – шепчет она. – Где, черт возьми, мы находимся?
– Мы просто поднимаем наши отношения на новый уровень, – я провожу рукой по ее плечу и отвожу волосы в сторону, чтобы увидеть шею. Мне хочется убедиться, что я оставил на ней засос. Я всегда мечтал об этом и однажды планирую покрыть ими все ее тело.
– Я не понимаю, – говорит Уиллоу, глядя на меня с недоумением.
– Ты думала, что я воспользуюсь тобой и исчезну, – говорю я, и Уиллоу напрягается. Я обхватываю рукой ее затылок, впиваясь пальцами в кожу, а Уиллоу, пытаясь оспорить мои слова, качает головой. – Ты так считаешь, потому что брат убедил тебя, что все влюбленные так поступают, – возражаю я. – Но я не осуждаю тебя. Я лишь констатирую факт.
Мы поднимаемся по ступенькам, но я не спешу убирать руку с ее шеи.
– Я…
– Итак, вот как это будет происходить, – мы подходим к нужной двери, и я стучу по ней костяшками пальцев. – Я собираюсь трахнуть тебя, а потом убедиться, что ты понимаешь: я не уйду, независимо от того, как сильно ты этого захочешь, – говорю я, и Уиллоу морщится. – И еще я хочу, чтобы ты знала: ни один мужчина не имеет права прикасаться к тебе.
Дверь распахивается.
– Уиллоу?
Моя рука скользит с ее шеи, что было неизбежно, поскольку Уиллоу, спотыкаясь, отступает назад. Однако, не теряя ни секунды, я бросаюсь вперед и наношу Ронану Пирсу удар в лицо с максимальной силой, на которую способен. Уиллоу кричит и зовет меня по имени, но почти все мое внимание сосредоточено на ублюдке передо мной. Почти все. Часть моего сознания все еще пристально следит за девушкой, которая стоит у меня за спиной.
Потрясенный Ронан пытается захлопнуть дверь своей квартиры, и я наклоняюсь вперед, как будто хочу последовать за ним, но вместо этого мне удается схватить его за футболку и вытащить в коридор. Я прижимаю его к стене рядом с дверью и указываю на Уиллоу, чей рот прикрыт рукой, глаза широко раскрыты, а зрачки расширены от ужаса.
Черт, а она сексуальна.
– Видишь ее? – спрашиваю я, почти рыча, и он кивает, посмотрев на Уиллоу. – Нет, – возражаю я, – ты больше не обращаешь на нее внимания, как и все твои друзья. Если она сидит одна в баре, ты, черт возьми, не покупаешь ей выпивку. Если она обедает одна, ты проходишь мимо. Ты меня понял?
– Прошу прощения, – произносит Ронан, облизывая губы. – Я не знал, что она твоя девушка, Уайтшоу.
– Ну, теперь ты это знаешь, – с недовольным видом произношу я.
– Майлз!
Я отступаю от него и поворачиваюсь к Уиллоу. Костяшки моих пальцев болят, но я не обращаю на это внимания и обнимаю ее.
– А теперь взгляни на него, дикарка, – шепчу я ей на ухо.
Она дрожит, но все же выполняет мою просьбу и смотрит прямо на него.
– Если ты примешь алкоголь от кого-то другого, кроме меня, я буду очень расстроен и поступлю гораздо хуже. Причем у тебя на глазах. – Я целую ее в висок, слегка ослабляя хватку на плечах, и она автоматически отстраняется, хмуря брови. Уиллоу не понимает, как реагировать на мои слова, но на самом деле я не требую от нее слишком многого.
Я хочу, чтобы к ней не приближался ни один мужчина. Хочу, чтобы Уиллоу была в полной изоляции от особей мужского пола. И мне необходимо, чтобы она осознала: что бы ни произошло, я никогда ее не брошу.
Глава 17Уиллоу
Мы паркуемся возле моего дома, и Майлз, выйдя из машины, присоединяется ко мне на тротуаре. Кажется, он не хочет отпускать меня ни на шаг и следует за мной по дорожке, словно тень. А когда я останавливаюсь у входа в подъезд, не замедляет шаг, а подходит ближе и кладет руки мне на бедра, потому что видит то же, что и я.
Ощущая, как меня пронизывает ледяной ветер, а мышцы становятся словно деревянными от холода, я смотрю на приоткрытую дверь и сломанный замок.
– Оставайся здесь, – говорит Майлз, проскальзывая мимо меня.
Я открываю рот, чтобы позвать его, но потом оглядываюсь и понимаю, что ни за что не останусь здесь одна. Поэтому я захожу внутрь следом за ним и замечаю, что на полу валяются осколки дверного косяка.
Поднимаясь по лестнице за Майлзом, я ощущаю на себе его предостерегающий взгляд и сурово смотрю на него в ответ. Он вздыхает и качает головой, но, кажется, не собирается вступать в спор. Мы молча преодолеваем последние ступени, и, заметив, что дверь в мою квартиру приоткрыта, я замираю и хватаю Майлза за край куртки. Как и внизу, на полу валяются деревянные щепки. Увидев их, Майлз внезапно меняется в лице и притягивает меня ближе.
Мы осторожно входим в квартиру, и от увиденного беспорядка у меня перехватывает дыхание. Внутри все перевернуто вверх дном. Пол на кухне усеян осколками стекла и керамики. Кофейный столик разбит, а содержимое кухонных шкафчиков разметано по полу и столешницам. Кухонный стол сдвинут к стене, стулья перевернуты, а мои растения вырваны из горшков. В гостиной также царит хаос. Нас окружает тишина, словно сама квартира затаила дыхание.