– В «Прайме» я познакомилась с парнем, который начал вести себя неподобающе. Я попыталась перевести все в шутку, но он не уловил намека. Но я довольно быстро ушла, и на этом наше общение закончилось.
– Хм, – произносит детектив, и мне не нравится ее гребаный тон.
Уиллоу не стоит продолжать. Мы оба знаем, что это не он, ведь тело парня из «Прайма» сейчас находится в морозильной камере для мяса в доме Стила. Если детектив пойдет по этому ложному следу, она не найдет никаких улик и только потеряет время.
– Прошу прощения, детектив, но мне нужно идти на встречу. Возможно, я приду сюда в следующий раз, потому что сегодня мне не удалось заметить ничего необычного.
– Конечно, мисс Рид. Благодарю вас за внимание. Если вы не возражаете, я хотела бы немного осмотреться.
– Вообще-то я хотела запереть квартиру, – спустя некоторое время произносит Уиллоу. – Чтобы моя домовладелица не волновалась.
– Разумеется.
Я сжимаю зубы, пока не слышу звук заведенного двигателя, означающий, что Уиллоу уже села в машину. Через мгновение она звонит мне.
Я отключаюсь от приложения-шпиона, чтобы ответить на ее звонок.
– Привет! – Мой голос звучит напряженно, но, честно говоря, я думаю, что это можно списать на тренировку, хотя я не занимался ничем особенным, кроме бега, растяжки и выпадов.
– Я сейчас отъезжаю от своего дома, – говорит Уиллоу, и ее голос дрожит сильнее, чем когда она разговаривала с детективом. – Я узнала, что эти негодяи ворвались в квартиру другой девушки, и все закончилось печально. Ей придется провести некоторое время в больнице, потому что ей удалили часть черепа, чтобы снять отек мозга.
– Срань господня! – восклицаю я. Благодаря тому, что меня отвлек Блю Джей, я не смог услышать эти слова от детектива. – Ты в порядке?
– Я так рада, что в тот день ты был со мной, – шепчет она. – Мне пришлось сказать ей, что какой-то парень приставал ко мне в ночном клубе, но ведь взлом совершил не он.
– Не он, – подтверждаю я. – Послушай, в моем доме ты в безопасности. Не хочешь встретиться со мной на стадионе?
– Мне нужно ненадолго отлучиться, но после мы обязательно увидимся, хорошо?
Когда она кладет трубку, меня охватывает любопытство. Возможно, мне не стоит этого делать, но я хочу знать, куда она направляется и с кем встречается.
Я вскакиваю со своего места и достаю наушники.
– Прости, друг, но мне нужно идти, – говорю я Блю Джею. – Увидимся завтра на тренировке?
– Конечно. – Его брови удивленно приподнимаются, но он быстро скрывает свои эмоции, снова становясь холодным и бесстрастным.
Это к лучшему. Я бы не хотел, чтобы он менялся в лице из-за того, что собирается сдать меня тренеру. Он осознает это так же хорошо, как и я.
На полпути к двери я останавливаюсь и, внезапно щелкнув пальцами, поворачиваюсь к Блю Джею.
– Кстати, – говорю я, – мне нужна твоя машина.
Глава 32Уиллоу
– Не забудь потренироваться! – кричу я вслед последней девочке.
Сегодня у меня было четыре урока по полчаса, и я очень устала. Однако, возможно, моя усталость связана не с тем, что мне приходится иметь дело с угрюмыми подростками, которые не проявляют интереса к пению, а с недавними событиями: встречей с детективом, возвращением в разгромленную квартиру и воспоминаниями о произошедшем там убийстве.
Хочу подчеркнуть, что некоторые из моих учеников действительно любят петь. Однако есть и те, кто посещает занятия только потому, что их родители хотят найти хобби для своих детей и выявить их скрытые таланты.
– Тук-тук! – слышу я голос другого тренера по вокалу, который стучит в мою дверь. – Вы готовы?
Возможно.
Мне очень нравится петь, и я считаю, что, как человек, который обучает детей теории и правильной технике пения, я должна развиваться в этом направлении. Поэтому в последние несколько недель, каждый вторник и воскресенье после того, как я заканчивала занятия с детьми, Нора давала мне уроки.
Мы заходим в ее кабинет, и я останавливаюсь перед пианино, хотя мне по-прежнему трудно принять тот факт, что за инструментом находится она, а не я. Мои навыки игры на пианино нельзя назвать выдающимися, и они не способны изменить чью-то судьбу, однако я обладаю достаточными знаниями нотной грамоты, чтобы работать с детьми младшего возраста. Кроме того, ко мне попадают лишь новые ученики, после чего они переходят к Норе.
– Давайте продолжим с того места, на котором остановились во вторник, – предлагает Нора. Ей уже за пятьдесят, но в ее светло-каштановых волосах всего лишь несколько седых прядей.
Я всматриваюсь в ноты на листе и, кивая самой себе, после подсказки Норы, беру первую. У меня всегда были особые отношения с пением. Мне нравилось петь в машине и подпевать популярным песням, но иногда это раздражало моих родителей. Однажды я подслушала, как мама говорила одной из своих подруг, что у меня прекрасный голос, но я слишком часто его использую. Это стало серьезным ударом по моей самооценке, ведь если бы я действительно хорошо пела, они бы не хотели, чтобы я прекращала, верно? Сколько бы песен я ни написала самостоятельно, они, как и мои мысли, так и остались храниться в блокноте под матрасом.
Мое сердце сжимается от боли. В суматохе последних месяцев я была так занята и безразлична ко всему происходящему, что совершенно забыла о блокноте. А потом мой матрас перевернули и разорвали в клочья. Почему я не вспомнила о блокноте раньше? Возможно, стоит вернуться и забрать его позже. А может быть, даже перелистать и что-то добавить? Например, я могу написать, что мне сложно справляться с эмоциями, испытываемыми к Ноксу и Майлзу. Мне трудно признать, что я не выношу одного брата, но в то же время получаю огромное удовольствие от общения с другим.
Урок пролетает незаметно. Нора дает мне много полезных советов о том, как улучшить мой голос, и к концу нашего занятия, которое длится всего лишь тридцать минут, я пою уже громче и уверенней.
– Спасибо, – говорю я ей на прощание.
– Мне самой было очень приятно, – говорит она. – Давай повторим во вторник, хорошо?
– Конечно, – улыбаюсь я и возвращаюсь в свой учебный кабинет.
Дверь за мной захлопывается, но за мгновение до того, как кто-то хватает меня сзади, я чувствую покалывание на коже. Я пытаюсь закричать, но сильная рука зажимает мне рот.
– Ш-ш, дикарка, – шепчет Майлз мне на ухо, придвигаясь ближе и касаясь моей ягодицы своей возбужденной плотью. – Эти стены не такие толстые, как ты думаешь. Мы же не хотим, чтобы кто-нибудь увидел, как ты извиваешься.
Я резко выдыхаю, прижимаясь к нему, и слышу его смешок.
– На колени, Уиллоу, – требует он, отпуская меня, и я, повинуясь его приказу, поворачиваюсь к нему лицом.
Его лицо похоже на мрачную маску, которая не оставляет места для возражений. Впрочем, я и не собираюсь с ним спорить. Я медленно опускаюсь на колени и, облизывая губы, устремляю взгляд на его ширинку, которая оказывается прямо перед моим лицом. Пальцы на моих бедрах выбивают безумный ритм, но я стараюсь не шевелить руками.
– Достань его, – говорит Майлз, и только тогда, повинуясь его приказу, я протягиваю руки, оттягиваю резинку его спортивных штанов, захватываю пальцами трусы и тяну их вниз.
Я отпускаю его штаны лишь тогда, когда его член оказывается на свободе, а ткань штанов снова скользит вверх, приподнимая яички мне навстречу. В этот момент Майлз запускает руки в мои волосы и запрокидывает мою голову, а я стону и встречаюсь с его суровым взглядом.
– Ты должна была рассказать мне о своей работе, – говорит он с раздражением, и я пытаюсь возразить, но он лишь сильнее сжимает мои волосы. – Нет, Уиллоу, ты должна была поделиться со мной тем, что приходишь сюда, и тем, что здесь делаешь.
О боже!
Мои щеки начинают пылать, и этот жар постепенно охватывает все лицо. Возможно, мне неловко из-за того, что я пою? Это одно из тех увлечений, о которых я предпочитаю не распространятся.
Тут мое внимание снова обращается к его пенису, из кончика головки которого сочится смазка. Она капает на пирсинг, и в моем горле словно появляется першение.
– Беспокоишься о своем голосе? – шепчет Майлз, словно читая мои мысли. – Я украду твой голос, дикарка, – продолжает он, наклоняясь ко мне, – а потом снова верну его тебе.
Я открываю рот, чтобы возразить, но он, подавшись бедрами вперед, скользит своим членом прямо в мой рот. Мне приходится открыть его шире, и через мгновение я ощущаю, как вторая штанга на его члене касается моего языка. Я чувствую металлический привкус, резкий и чужой, который вызывает странное напряжение в груди. И внезапно я понимаю, что не хочу, чтобы он был чужим.
Я закрываю глаза, когда Майлз проникает глубже, и мое горло сжимается вокруг его члена. Кажется, что все мое тело противится рвотному рефлексу. Но потом Майлз снова вынимает член, и его пальцы, которые до этого крепко сжимали мои волосы, теперь нежно ласкают меня.
– Расслабься, – шепчет он, на этот раз проникая еще глубже и перекрывая мне дыхание. Его ладонь на моем затылке не дает мне вырваться, поэтому, сжав его бедра, я лишь открываю глаза и смотрю на него снизу вверх.
На какое-то время Майлз берет под контроль ритм, мои движения и дыхание, а затем отстраняется, и я шумно вдыхаю через нос, чувствуя, как мои ноздри раздуваются от напряжения. Дав мне немного передохнуть, вскоре он снова начинает двигаться, с дикой страстью трахая мой рот. Наверное, если бы мы не держались друг за друга, я могла бы просто упасть.
Внезапно на полпути что-то меняется. Я облизываю языком его головку, когда он почти выходит из моего рта, а затем начинаю нежно посасывать его член, когда он вновь проникает глубже. Его пирсинг соприкасается с моим языком, оставляя все тот же металлический привкус, но в этот момент мои мысли как будто уносятся вдаль, и я чувствую себя опьяненной. Не в плохом смысле, а в том, что мне больше не нужно контролировать каждое свое движение, потому что он берет все на себя, и я полностью отдаюсь его воле.