– Давайте выпьем. – Он ведет ее к двери, лишь раз оглянувшись, чтобы убедиться, что я наблюдаю за ними, а затем поднимает руку за ее спиной и показывает мне средний палец.
Ублюдок.
Однажды Уиллоу придет в себя и поймет, кто он на самом деле. Она также узнает, кем являюсь я, и именно тогда начнется настоящая игра.
Глава 34Уиллоу
Я иду за Аспен и Вайолет в театр Краун-Пойнта, где Аспен уже два месяца работает в оркестре. Она уверяет меня, что все будет хорошо, хотя формально мы проникаем в здание незаконно.
Мы входим в величественное здание театра, и меня охватывает восхищение от вида бархатных красных партеров, позолоченных колонн и рядов кресел. А когда я замечаю на сводчатом потолке роспись с ангелами, облаками и обнаженными людьми, меня охватывает трепет.
– Ух ты! – восклицаю я.
– Это не самое впечатляющее, – смеется Аспен. Она берет меня за руку и ведет за собой вниз по наклонному проходу, а затем мы поднимаемся на ярко освещенную сцену. – Не могу поверить, что ты не сказала нам о том, что поешь, – удивляется Аспен, и Вайолет хмыкает, согласно кивая головой.
На самом деле, она уже давно знает о моем решении обучать пению маленьких детей, но я никогда не говорила ей, что хочу выступать перед другими людьми. Майлз был единственным, кто узнал об этом, и теперь он часто просит меня петь для него в постели. Хотя, кажется, мы и так проводим в постели слишком много времени. В течение последней недели мы постоянно перемещаемся между кампусом, стадионом и его кроватью. Я игнорирую звонки детектива, и Майлз тоже ничего не говорит о них, хотя у меня есть предположение, что она также звонит и ему. Он постоянно угрожает рассказать всем, кого знает, о моем прекрасном голосе и, возможно, уже сделал это, потому что сегодня Аспен и Вайолет появились на моем пороге и потребовали раскрыть все мои мрачные тайны, связанные с пением.
И вот мы здесь.
– Что ты обычно поешь? – спрашивает меня Аспен. – Поп-музыку?
– Подожди. – Я поднимаю руки, но она уже идет через сцену к роялю. Он стоит в темной нише, и его крышка опущена, но, похоже, Аспен это не беспокоит. Она проводит рукой по блестящему черному покрытию и вытаскивает скамейку.
– На следующей неделе у нас концерт, – говорит она. – Они перенесли рояль сюда, хотя обычно он стоит за кулисами. Когда я играю для театра, то использую тот, что внизу.
– О-о, – бормочу я.
– Итак.
Мне сразу же вспоминается песня «Слава» Дермота Джозефа Кеннеди, и я надеюсь, что Аспен ее не знает, но, к моему удивлению, она тут же начинает наигрывать мелодию.
– О боже мой! – смеется Вайолет, а затем берет меня за плечи и подталкивает к роялю. – Спой, Уиллоу!
И я следую ее просьбе. Поначалу мой голос звучит неуверенно, но, видя, что никто из них не осуждает меня, я чувствую, как тепло разливается по моей груди, и пою уже смелее. Аспен смотрит на меня с улыбкой, подбадривая продолжать, а когда песня заканчивается, мое сердце сжимается от боли, но это прекрасное чувство. Я ощущаю прилив адреналина и пытаюсь скрыть улыбку, когда Вайолет и Аспен аплодируют мне.
– Думаю, уроки идут мне на пользу, – говорю я, слегка откашливаясь. – Нора помогает мне научиться уверенно владеть своим голосом.
Два урока в неделю сотворили с ним настоящие чудеса, но я не могу отделаться от мысли, что пение – это просто хобби. Я планирую работать в сфере высоких технологий, возможно, даже пойти по стопам своих родителей и трудиться на благо государства. Пока это лишь мои мечты, но до окончания колледжа осталось всего несколько месяцев, поэтому пора бы уже определиться. На выбор моей профессии большое влияние оказали мои родители. Не потому, что они заставляли меня заниматься чем-то конкретным, а потому что я всегда восхищалась ими. Они много занимались со мной: в начальной школе я научилась считать в уме, а в средней – создавать веб-сайты. В прошлом я увлекалась хакерством, хотя это и не было моим главным занятием, и, разумеется, такие действия противоречили закону. Однажды я даже попыталась изменить оценку одного из учеников, взломав школьную систему выставления оценок. Когда об этом узнали мои родители, мне пришлось понести серьезное наказание.
Не стоит пытаться взломать систему, если ты считаешь, что тебя могут поймать.
Поскольку они являются лидерами в области, где пересекаются государственное управление и технологии, у меня, естественно, возникло стремление быть похожей на них. Однако ощущение опыта и реальная практика – это не одно и то же. Хотя мне приятно получать высокие оценки на занятиях, даже на самых сложных. Я достаточно талантлива, чтобы не тратить каждую минуту на изучение материала, как это делают некоторые другие студенты моей специальности. Сейчас я нахожусь в некотором замешательстве, но, по крайней мере, у меня есть перспективы карьерного роста, которые могут окупиться, даже если это становится утомительным и однообразным…
– Уиллоу, – говорит Вайолет, беря меня за руку, – о чем ты задумалась?
Я сдерживаю вздох. Мне следовало бы радоваться тому, что меня привели сюда, и я смогла спеть перед пустым залом и ощутить себя живой хотя бы на минуту. Однако вместо этого я подавляю эмоции и улыбаюсь своей лучшей подруге.
– Прошу прощения, я немного… – Меня прерывает звук входящего сообщения, и, прочитав его, я хмурюсь.
Что ж, это странно.
Я хмурюсь еще сильнее.
– Что произошло? – интересуется Аспен, а я, стараясь не обращать внимания на неприятные ощущения в животе, качаю головой.
Я убираю телефон в карман и пытаюсь изобразить улыбку.
– Ничего, просто пришло странное сообщение. Я очень хочу есть.
– Пойдем в «Хэйвен»?
Моя улыбка слегка меркнет. В последнее время я была примерной девочкой и уже около недели не употребляю алкоголь. А посещение бара теперь кажется мне чем-то вроде искушения, которое может все испортить.
– Все будет хорошо, – говорит Вайолет. – Мы можем пойти в закусочную, которая только что открылась, как она называется?
– «Маркет», – подсказывает Аспен. – Я слышала, что они готовят завтраки целый день.
– Да, давайте лучше отправимся туда.
В кармане снова начинает вибрировать телефон, но я не обращаю на это внимания. Я беру Вайолет за руку, а Аспен – под руку, и мы возвращаемся к ее машине.
«Маркет» оказывается закрыт.
– Черт, – морщится Аспен.
– Значит, остается только столовая, – говорит Вайолет, и я вздыхаю.
– Конечно.
Только там мы встречаемся лицом к лицу с Ронаном Пирсом. Его синяки исчезли, но он осторожно озирается по сторонам, словно ищет Майлза, а затем сосредоточивает свое внимание на мне.
Этот молодой человек обладает привлекательной внешностью, которую я, возможно, не замечала раньше или не придавала ей значения. Он мог бы сделать счастливой любую девушку, если бы захотел, или, возможно, уже делает это.
– Уиллоу. – Он поднимает руки, будто хочет остановить меня, но я уже остановилась.
Вайолет и Аспен тоже замирают рядом с нами, но я жестом прошу их продолжить путь. Мы с Вайолет обмениваемся взглядами, и она закатывает глаза.
– Что случилось, Ронан? – Я стараюсь говорить непринужденно.
– Я…
– Пирс, – окликает Ронана чей-то голос, и, слегка вздрогнув, он поворачивается.
Несколько секунд я смотрю ему в спину, а затем направляюсь к полкам с едой. В заведении полно народа, потому что наступило время ужина, а так как голос, окликнувший Ронана, принадлежал не Майлзу, вероятно, ему больше не грозит опасность получить удар кулаком.
Вдруг я замечаю, как в столовую входит Майлз. Его взгляд скользит по сторонам и останавливается на мне как раз в тот момент, когда Ронан подбегает сзади.
– Эй, – Ронан хватает меня за руку, – нам нужно поговорить.
Внезапно между нами появляется Майлз, а Ронан, громко крича, опускается на колени. Я перевожу взгляд на Майлза, и у меня отвисает челюсть, когда я вижу, как крепко он сжимает запястье Ронана и выкручивает его с такой силой, что тому ничего не остается, кроме как согнуться под этим давлением.
– Я тебе уже говорил, что нельзя прикасаться к моей девушке? – спрашивает Майлз, наклоняясь к нему.
– Майлз. – Я хватаю его за рубашку, но, кажется, этого недостаточно, чтобы уменьшить его ярость. Поэтому я обнимаю его сзади, прижимая ладони к спине. – Майлз, отпусти его.
– Он прикоснулся к тебе.
Оглядываясь вокруг, я осознаю, что мы являемся причиной переполоха, и люди начинают перешептываться и указывать на нас пальцами.
– Пожалуйста, – шепчу я, проводя ногтями по его животу, а затем встаю между ним и Ронаном, чтобы Майлз посмотрел мне в глаза. – Оно того не стоит. У тебя будут неприятности.
Застыв, Майлз моргает, но отпускает Ронана, только когда Чейз Кинг, еще один футболист, протискивается сквозь толпу.
– Уайтшоу! – рявкает он. – Мать твою, отпусти его!
Майлз отшвыривает руку Ронана, заставляя его упасть, а затем переводит взгляд на меня, и я чувствую, как у меня перехватывает дыхание. Охваченная волнением и тревогой, я делаю небольшой шаг назад, и в этот момент взгляд Майлза останавливается на моих ногах.
Я продолжаю отступать, пока меня не останавливает взгляд его голубых глаз. Майлз протягивает мне руку, и на мгновение я замираю, глядя на нее. Я понимаю, к чему приведет этот шаг, но не могу сопротивляться желанию, поэтому с трепетом вкладываю свою руку в его.
Он выводит меня из столовой, пообещав дежурному, что мы еще вернемся. В молчании мы поднимаемся по лестнице и проходим по коридору, вдоль которого расположены кабинеты спортивного отдела. Когда мы подходим к одному из них, я не сразу понимаю, кому он принадлежит, но Майлз не дает мне времени на размышления. В мгновение ока мы оказываемся внутри, и пока он закрывает за нами дверь, я на ощупь пробираюсь вперед, натыкаюсь на стул и машинально хватаюсь за него сзади. Вокруг царит непроглядная тьма, и моя кожа покрывается мурашками от дурного предчувствия.