– Я еще не выходила на лед с тех пор, как мы прервали твою тренировку, – с улыбкой произносит она. – Возможно, тебе стоит провести для меня еще несколько уроков.
– Конечно, – с готовностью отвечает Нокс. – Все, что угодно, для такой красивой девушки, как ты. – Он убирает руку с моих плеч и протягивает ее ей.
Она даже не смотрит в мою сторону, а просто, черт возьми, уходит!
И вот тогда я понимаю, что потерял ее.
В первый раз, но не в последний.
Глава 41Уиллоу
Родителей нет дома. Это осознание приходит ко мне в момент, когда такси останавливается у тротуара. В окнах темно, на дороге ни одной машины, и складывается впечатление, что дом надежно заперт. Подъездная дорожка устлана плотным слоем снега, но на ней нет никаких следов.
Я расплачиваюсь с таксистом и выхожу из машины, стараясь не обращать внимания на боль в затекших ногах и ягодицах. Поездка на заднем сиденье, продолжавшаяся целый час, была не из самых приятных.
Таксист исчезает прежде, чем я успеваю пройти и половину пути, но чего я ожидала? Он пытался начать разговор, но я была занята своими мыслями, и мы погрузились в молчание.
В моей сумочке лежат ключи от дома, и, стоя на пороге, я судорожно пытаюсь их найти. На улице уже темно, а мой телефон разрядился примерно через пятнадцать минут после того, как я села в такси. Но вот наконец мои пальцы нащупывают связку ключей, и я с облегчением извлекаю ее.
Оказавшись внутри, я сбрасываю обувь и включаю свет.
– Привет! Есть кто-нибудь дома? – спрашиваю я, заходя в дом, в надежде, что мне ответят. – Сюрприз! Я вернулась!
Тишина.
Даже на верхних этажах царят прохлада, темнота и тишина. Интересно, где они? Может быть, решили пойти поужинать? Ведь сегодня суббота, а значит, у родителей выходной.
Мои кости ломит. Я захожу в свою комнату и делаю глубокий вдох. Меня охватывает ностальгия и грусть по дому, но эти эмоции пробуждают в моей памяти болезненные воспоминания о моем последнем визите сюда. Тогда я провела бо`льшую часть времени, рыдая из-за одного из братьев Уайтшоу. Возможно, теперь я неосознанно пытаюсь это повторить, только на этот раз буду плакать из-за другого брата?
К черту!
Я стискиваю зубы, ставлю телефон на зарядку и сажусь на кровать, поджав ноги. Больше всего мне бы хотелось выпить и забыться, пока я не перестану думать о том, что сегодня произошло. Но вместо этого я роюсь в сумке в поисках жевательной резинки. Это гораздо лучше, чем тереть зубы друг о друга, стиснув до боли челюсти. К тому же мне нравятся мои коренные зубы.
Вместо жвачки я обнаруживаю телефон Майлза. И, что самое удивительное, он распознает мое лицо.
Во-первых, меня поражает, что Майлз смог настроить свой смартфон так, чтобы он распознавал мое лицо. И, во‐вторых, я задаюсь вопросом: зачем он это сделал? Но тут экран загорается, и я быстро выключаю телефон.
Лезть в чужой телефон – это неправильно. Особенно после того, как я только что…
Я вздрагиваю и, повернув голову, смотрю на стену, где висит пробковая доска с воспоминаниями. Встав с кровати, я направляюсь к ней, и мое внимание привлекает одна фотография. Это снимок, сделанный на танцевальном конкурсе, который проходил во время моего второго курса. Это был один из первых конкурсов, на котором мне предстояло исполнить соло, и я очень нервничала. Пока, выглянув из-за черных занавесок, не заметила Майлза в толпе. На этом фото я запечатлена вместе с Вайолет, Амандой, Мишель, Джесс и Майлзом. Он стоит позади нас, и на его лице сияет широкая и искренняя улыбка.
У меня внутри все переворачивается, и сразу же всплывают воспоминания о всех тех случаях, когда он находил меня в смятении и приходил на помощь. Будь то соревнования или когда танцевальная команда решила посетить хоккейную тренировку, и Пэрис повела нас вниз, к скамейкам запасных, а затем – на лед. Я вспоминаю, как Майлз обнимал меня и каким тяжелым казалось его тело, когда мы падали. Мне не нравилось, что я не могла стоять на льду самостоятельно. Это выбивало меня из колеи.
Из-за него я и сейчас не доверяю своим ногам.
Звонит его телефон.
Я автоматически провожу пальцем по экрану, чтобы ответить на звонок Вайолет. Он не сохранил номер, но я все равно его узнаю. В конце концов, я звоню ей с тех пор, как в старших классах у нас обеих появились сотовые телефоны.
– Привет, – шепчу я.
– О, слава богу, – голос Вайолет звучит громко и отчетливо. – Майлз сказал…
– Я не хочу говорить о нем, – перебиваю я. – Пожалуйста, не надо.
– Ладно, без проблем. Где ты находишься?
Я опускаюсь на кровать, а затем, не в силах сдержать эмоций, скатываюсь с нее, пока не оказываюсь на полу, свернувшись калачиком. Мои глаза наполняются слезами, и я не перестаю удивляться, почему, черт возьми, чувствую себя настолько опустошенной.
– Я дома, но здесь никого нет.
– Я уже в пути, – говорит Вайолет. – Ты слышишь меня? Я еду за тобой, Уиллоу. Просто оставайся там.
– Хорошо.
– Я скоро… эй…
– Уиллоу, – слышу я голос Майлза, и он звучит так же печально, как и я ощущаю себя в данный момент. – Ты ушла от меня?
– Я часто так поступаю, – говорю я, ненавидя комок в горле и боль, разрывающую мою грудь. – Я бросаю людей, Майлз. И тебе лучше усвоить это, пока ты не увлекся мной слишком сильно.
– Да пошла ты, – рычит он, и я съеживаюсь. – Слишком увлекся? Я покажу тебе, что значит слишком увлекся.
Связь прерывается со звуковым сигналом, и я потираю грудь, пытаясь ослабить ощущающееся в ней напряжение. Мне кажется, что я не могу сделать достаточно глубокий вдох, и это причиняет боль.
Положив телефон на тумбочку, я тянусь за одеялом, сложенным в изножье моей кровати. Когда телефон полностью зарядится, я позвоню родителям или сестре, ведь мне нужно узнать, где они и вернутся ли домой. Только тогда я смогу успокоиться, принять душ и притвориться, что все в порядке.
Когда телефон снова начинает вибрировать, оповещая о входящих сообщениях, мне требуется некоторое время, чтобы подняться с пола. Мне написали Вайолет, Аспен и даже Талия, которая не поехала с нами, но прислала сообщение, чтобы просто узнать, как у меня дела. Не открывая его, я раздеваюсь и иду в ванную, которую мы делим с сестрой. Моя кожа все еще хранит на себе следы Майлза: от капель его спермы до отметин, оставленных зубами. Внезапно я останавливаюсь, заметив порезы на своей груди.
Я осторожно касаюсь крестообразной раны. Она немного зарубцевалась, но снова открывается, стоит мне провести по ней ногтем. Моя грудь покрыта запекшейся кровью, но какая-то ее часть, как подсказывает мне сердце, принадлежит Майлзу.
Он разрезал нам обоим грудь.
Для чего?
В ду́ше я смываю засохшую кровь и следы нашей близости между ног. Мне трудно понять, плачу я или мне просто слишком жарко. Вода обжигает, и кожа краснеет, отчего становится немного больно. Но я не остановлюсь, пока не очищусь полностью, что бы это ни значило.
Закончив с душем, я надеваю найденные спортивные штаны, которые так и не забрала с собой, старое нижнее белье с дырками и спортивный бюстгальтер. Как же странно одеваться самой! Разве это не забавно? После того как я столько времени позволяла Майлзу решать за меня, теперь мне приходится делать выбор самостоятельно. Это возвращает мне частичку независимости, которую у меня украли.
Дома у меня не осталось ни хороших футболок, ни теплой одежды, поэтому я заглядываю в шкаф сестры и нахожу там толстовку с эмблемой моего университета, а также одежду с символикой других колледжей. Я чувствую, что она не хочет поступать в Краун-Пойнт, но, когда вижу толстовку с круглым вырезом, на которой красуется эмблема «Долины теней» – главных соперников Краун-Пойнта, – стискиваю зубы. Конечно, она хочет поступить именно туда. Вспоминая, как в прошлом году их танцевальная команда победила нас, я выбираю толстовку с эмблемой моего университета.
Покопавшись еще, я нахожу спрятанный в глубине шкафа топ. Вешалка выскальзывает из моих рук и падает на пол, когда я узнаю эту вещь.
– Вот сучка! – думаю я, смеясь. Я была уверена, что потеряла топ, который перекрашивала для выпускного в старшей школе, но оказалось, что все это время он был у Инди. Конечно же, я немедленно забираю его обратно себе.
Решив вопрос с топом, я пишу сообщение сестре, чтобы узнать, чем она и мои родители заняты и где они находятся. Если Вайолет уже в пути, то, возможно, мы могли бы не возвращаться в Краун-Пойнт, а организовать вечеринку с ночевкой здесь.
Инди дает мне не так много информации, но, судя по всему, они вернутся только завтра, поэтому у меня есть целая ночь, чтобы побыть вдали от Майлза и остальных. Это лучше, чем возвращаться в дом хоккея, или, что еще хуже, спать на диване Вайолет, делая вид, что я никому не мешаю. Что, конечно, неправда.
Моя следующая задача – скрыть этот ужасный крест на груди. Каждый раз, когда я вижу его, он меня раздражает. В шкафу моих родителей я нахожу целый набор пластырей, поэтому выбираю самый большой и аккуратно заклеиваю им порезы.
Вот так. Теперь немного лучше. Правда, все еще немного щиплет, и, возможно, стоило бы нанести антисептическую мазь, но если мне повезет, то рана не загноится, и на ее месте останется лишь шрам.
Я закрываюсь в своей комнате и забираюсь в постель. Если Вайолет уже в пути, она может сама зайти. А если нет… Что ж, я слишком измотана. Морально и физически.
Внезапно мое сердце начинает биться медленнее, а веки тяжелеют. Все тревоги о Майлзе, о любви и об одиночестве исчезают, и я погружаюсь в сон.
Глава 42Майлз
– Ты не можешь.
– Еще как могу, черт возьми! Что за хрень? Отвали!
Я отталкиваю Джейкоба, который, кажется, единственный, не ушел в раздевалку, а с каким-то маниакальным упорством стоял прямо у выхода на парковку и ждал меня. И вот теперь он преграждает мне путь.