Он ухмыляется.
– А я думал, ты не спросишь. Я хочу второе свидание.
– Еще даже не закончилось это свидание.
Он пожимает плечами:
– Да, но я бы хотел получить гарантии.
Я забираю у него клюшку и отъезжаю назад.
– Не знаю, – уклончиво отвечаю я. – Я уже сплю в твоей постели. Разве этого недостаточно?
– Даже если ты отдашь мне все на свете, кроме своего сердца, этого все равно будет недостаточно.
Я ловлю шайбу и отправляю ее в дальний угол ворот. Она пролетает большое расстояние, громко ударяясь о бортики. Итак, решено: я не буду бить по воротам с центральной линии.
– Ты просишь меня отдать тебе свое сердце? Разве недавно ты не утверждал, что оно уже принадлежит тебе?
– Ты же осознаешь свою непостоянность? – смеется он.
– Мои родители часто говорят, что меня сложно любить, – комментирую я.
Вайолет утверждает, что мои родители действительно любят меня. Она считает, что их любовь проявляется в заботе и прочих мелочах. Возможно, это правда, и они действительно готовы ради меня на все. Однако это не имеет значения, если я не слышу от них слов любви и не ощущаю их прикосновений. Будучи ребенком, я не понимала, что они дарят мне свою любовь. В моем доме всегда царила прохладная атмосфера. Возможно, любовь моих родителей ко мне – лишь фантазия, которую придумала Вайолет, дабы облегчить мое состояние.
К сожалению, это не помогло.
Внутри меня остались глубокие рубцы, которые служат напоминанием о странном и беспокойном детстве. Хотя ничего по-настоящему ужасного не произошло, это оставило в моей душе глубокий след.
Как же это хреново!
Возможно, это не связано с моими родителями, а является результатом внутреннего конфликта или даже особенностью моей личности. А может быть, это следствие химических изменений в мозге, таких как депрессия или тревога.
Даже если у вас было вполне благополучное детство, все равно может произойти что-то, что перевернет вашу душу.
– Любить тебя совсем не трудно, – прерывает меня Майлз. – Не понимаю, как ты могла так подумать.
– Ты хоть представляешь, как неубедительно это звучит? – спрашиваю я, сложив руки на груди. – Твой брат сделал все возможное, чтобы я в него влюбилась, и, черт возьми, я действительно была в него влюблена. Несмотря на все эти попытки манипулировать мной, я искренне верила, что люблю его. А он просто посмеялся надо мной. Выставил меня посмешищем перед нашими друзьями.
– За это я ударил его по лицу, – говорит он. – Ты не колючий кактус, Уиллоу. Любить тебя не сложнее, чем меня. – Я чувствую подступающую головную боль, поэтому сжимаю пальцами переносицу. – Все в порядке, – говорит он, передавая мне еще одну шайбу, и устремляется к воротам. – Я докажу тебе это.
Я крепче сжимаю клюшку.
– Если я забью гол, то хочу, чтобы ты набил мое имя на своем члене.
Он поворачивается ко мне лицом, продолжая двигаться спиной вперед, и ухмыляется.
– Это не заставит меня сильно стараться.
У меня отвисает челюсть.
– У нас будут одинаковые татуировки, – говорит он. – Если я остановлю твою шайбу, ты сделаешь татуировку с моим именем.
Я отрицательно качаю головой.
– Ну же, Уиллоу, – подзадоривает меня он. – Ты боишься?
– Я не хочу, чтобы твое имя было написано на моем лице, шее или где-то еще, где его могли бы увидеть.
– Я размышлял о том месте, которое недавно лизал, – его улыбка явно греховна.
О черт!
Что ж… Это было бы любопытно. И я понимаю, что не так уж и против этой идеи.
Черт, о чем я думаю?
Я же не хочу, чтобы его имя было вытатуировано на моей киске. Верно? А то, что между ног снова начинает пульсировать, – это просто совпадение.
Я подбираю несколько шайб и отправляю их в центр катка, а затем тренируюсь вести шайбу по кругу, одновременно стараясь обойти Майлза. Он надел защитные накладки на руки и ноги, а также взял клюшку, но его торс остается открытым для удара.
Насколько болезненно получить удар шайбой в пах?
И тут мне приходит в голову вопрос.
– Сколько у меня попыток?
Он осматривает лед, затем пожимает плечами:
– Ты можешь использовать все шайбы, которые есть на льду. Это справедливо?
– Достаточно, – бормочу я, подсчитывая шайбы.
Их двенадцать. Возможно, мне повезет… Ведь девушки любят мечтать, не так ли?
Глава 46Майлз
Не думал, что когда-нибудь мне придется стоять в воротах с таким твердым членом, но все случается в первый раз.
Я упираюсь лезвиями коньков в лед, готовясь к первому удару Уиллоу, которая выглядит охренеть как сексуально в своем нежно-розовом свитере и легинсах. В штрафном боксе я едва полностью не раздел ее. Это было импульсивное решение, но я не раскаиваюсь. Ее вкус до сих пор ощущается на моих губах и языке, и я наслаждаюсь им, пока сосредоточиваю внимание на своей девушке.
Она не собиралась возвращаться. Ее разум находится в таком состоянии, что она не может понять, что правильно, а что нет. Эти сильные эмоции переполняют ее, и все, чего я хочу – это помочь ей справиться с ними. Вот только мои эмоции тоже непостоянны. И порой гнев – это единственное, что я чувствую, особенно когда нахожусь на льду.
Но когда я вижу Уиллоу, он исчезает. И я уверен, что она чувствует то же самое.
– Ты готов к поражению? – спрашивает она с улыбкой.
Я почти отвечаю «да», но в последнюю секунду сосредоточиваюсь и внимательно наблюдаю за тем, как она отводит клюшку назад. Мощным ударом Уиллоу отправляет шайбу влево, и я даже не пытаюсь поймать ее, потому что она уже вылетает за пределы сетки. И, конечно же, попадает в стену.
Ее надутые губки вызывают у меня непреодолимое желание поцеловать их.
– Ты можешь лучше, – кричу я.
Уиллоу хмурится и подхватывает еще одну шайбу. Ее умение кататься на коньках стало для меня сюрпризом, и, честно говоря, ее задница выглядит потрясающе, когда она скользит по льду.
Она резко поворачивает голову в мою сторону и, не отрывая от меня взгляда, слегка взмахивает запястьем. Шайба летит прямо в меня. На этот раз Уиллоу прицелилась точнее.
Я ловлю шайбу на лету и отбрасываю в сторону, готовясь к следующему удару, который не заставляет себя ждать. Уиллоу становится все более точной в своих бросках, а ее уверенность растет с каждым из них.
Следующий бросок шайбы направлен точно в центр, но я успеваю отразить его, подставив руку. Было бы неприятно, если бы она попала мне в грудь.
– Ты сдаешься? – спрашиваю я.
– Ни за что, – отвечает она.
Однако она сдастся, когда у нее закончатся шайбы, по которым можно бить.
– Я хочу трахнуть тебя прямо на этом льду, – говорю я, как раз когда она совершает бросок, и смеюсь, потому что шайба улетает в сторону, а ее милое личико краснеет еще сильнее. – И прикинуть, где на твоем теле будет лучше смотреться татуировка…
– Сюда может зайти кто угодно. Мы не…
– Где твоя тяга к приключениям, дикарка? – с улыбкой спрашиваю я. – У нас новое правило: за каждый промах ты снимаешь с себя часть одежды.
От шока ее губы приоткрываются.
– Ты шутишь? На мне же почти ничего нет!
– А ты хочешь продолжать играть? – ухмыляюсь я.
С новой решимостью на лице Уиллоу подбирает еще одну шайбу. О, мне нравится ее стремление к соперничеству! Но я один из лучших вратарей в студенческом хоккее – неужели она думает, что у нее есть шанс?
Я ловлю очередную шайбу и с улыбкой поворачиваюсь к Уиллоу. Конечно, это нечестно, что шайбы так легко остановить, но в то же время я чувствую гордость. Как будто хвастаюсь своими достижениями. Когда я приближаюсь к ней, она начинает хмуриться, а спустя мгновение снимает свой розовый свитер и бросает его на лед позади себя. Ее светлые волосы обрамляют лицо. А розовый лифчик с тонкими бретельками не скрывает повязку, которую она наложила на грудь, чтобы скрыть крест, который я вчера вырезал на ее коже.
Ее грудь вздымается, а подтянутый живот напрягается. Мой член становится еще тверже и вероятность того, что я успокою свою эрекцию, полностью исчезает.
– Ты чертовски сексуальна, – говорю я ей, и Уиллоу переминается с ноги на ногу.
– Может, тебе тоже стоит раздеться.
– После того, как выиграю.
Уиллоу фыркает. Она наносит удар, и на этот раз шайба скользит по льду к углу ворот. Я отбиваю ее лезвием клюшки и быстро меняю хватку.
– Хм, и что же дальше? Не знаю, сможешь ли ты снять легинсы, не снимая коньков.
– О, я тебя ненавижу.
– О нет! Ты любишь меня, – отвечаю я, все еще улыбаясь. Хотя мне немного больно видеть, как ее глаза темнеют, и на мгновение она снова превращается в молчаливую недотрогу.
Она отрицает мои слова, не успев даже подумать над ними.
Так не годится.
– Лифчик, – приказываю я. – Потому что у меня такое чувство, что ты не захочешь испортить свою единственную пару штанов, снимая их поверх коньков.
Опуская клюшку на лед, Уиллоу выпрямляется. В коньках ее ноги кажутся еще длиннее, и когда она заводит руки за спину, ее грудь слегка приподнимается. Мой самоконтроль оказывается на пределе, и я чувствую, как эта тонкая нить вот-вот порвется. Особенно когда она расстегивает лифчик, срывает его с себя и отбрасывает в сторону, как и свитер.
От холода ее соски мгновенно твердеют, а кожа покрывается заметными даже мне мурашками. По моей спине пробегает дрожь.
Уиллоу отбрасывает волосы назад, но они снова падают ей на лицо. А затем берет клюшку, и то, как она ее держит, заставляет меня стонать от возбуждения.
– Возможно, это больше отвлекает тебя, чем смущает меня, – бормочет она.
– Возможно, – соглашаюсь я. – Только у тебя осталась всего одна шайба.
Она оборачивается, и ее брови удивленно приподнимаются.
– Нет!
– Прости, дикарка. Но у тебя почти нет шансов.
– Я собираюсь попасть в твой член, – едва слышно произносит она.
К счастью, у меня отличный слух, но я был слишком занят разглядыванием ее груди, чтобы заметить, как она прицеливается и бьет. Шайба летит мне в пах, но в последний мо