– Снимай легинсы, – приказываю я, расстегивая джинсы. – Повернись. Руки на дверь.
Уиллоу приоткрывает губы, но следует моим указаниям, затем раздвигает ноги и слегка изгибается, открывая мне вид на свою шикарную обнаженную задницу. Я шлепаю по ней, и звук этого шлепка эхом разносится по тесному помещению. Уиллоу вздрагивает, и я нежно глажу ее по ягодице, а затем снова шлепаю.
Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не наклониться и не укусить ее за ягодицу. Хотя след от укуса, возможно, помог бы мне забыть о том, что сейчас на ней надета футболка с фамилией моего друга.
Мне приходится напомнить себе, что на мне такая же футболка, а затем я раздвигаю ягодицы Уиллоу и смотрю на нежную кожу ее ануса. Мой член дергается. Надо было взять с собой пробку. Трахать мою дикарку, ощущая вибрацию в ее попке, это… черт. Я чувствую, как из моего члена вытекает смазка, хотя я даже его не касался.
Я нажимаю подушечкой большого пальца на ее анус и провожу головкой члена по входу в ее лоно. Уиллоу отвечает стоном, слегка сдвинувшись и выгнув спину, и я повторяю эти действия, наблюдая, как ее тело наполняется дрожью.
– Игра вот-вот начнется, – выдыхает она. – Просто трахни меня уже.
Я смеюсь, продолжая дразнить ее еще несколько долгих секунд, прежде чем медленно войти в ее влажное тепло. Уиллоу отклоняет голову и стонет, а я не могу поверить, как одна и та же девушка может дарить мне такие невероятные ощущения, снова и снова.
Я никогда от нее не устану. Я почти полностью выхожу из нее и чувствую, как мышцы ее влагалища сжимают головку моего пениса.
– Скажи спасибо, – говорю я ей.
Она издает гортанный звук, после чего бросает на меня взгляд через плечо.
– За что?
– За то, что заставил тебя петь.
Я посылаю бедра вперед, а затем снова отступаю. Это настоящая пытка для нас обоих.
– Если я поблагодарю тебя, ты сделаешь что-то подобное снова, – говорит она, сердито глядя на меня.
Я приподнимаю брови.
– Думаешь?
– Да. О черт…
Я посылаю свои бедра вперед, а затем выхожу, направляю свой влажный член выше и плюю на ее анус. Уиллоу вздрагивает и пытается отстраниться от меня. Но не оставляя ей времени на размышления, я шикаю и преодолеваю ее сопротивление. Мышцы ее сфинктера сжимают мой член сильнее, чем мышцы вагины, и я тихо стону, а после сглатываю и погружаюсь глубже.
– Черт возьми, Майлз! – вскрикивает она.
– Просто расслабься, дикарка, – шепчу я, нежно поглаживая ее по бедрам. Я наклоняюсь над ней и, протянув руку, нахожу пальцами ее скользкий клитор. Нежно массируя его, я одновременно полностью вхожу в ее попку, не обращая внимания на стоны Уиллоу, которые, кажется, граничат с болью. Наслаждение уже здесь, оно ждет ее.
Когда она достигает кульминации, я обхватываю ее живот другой рукой, чтобы помочь ей сохранить равновесие. Это единственное, что удерживает ее от падения лицом в дверь. Тело Уиллоу сотрясает дрожь, и я жду, пока волны ее оргазма схлынут. Мои пальцы скользят по ее клитору, а затем я отстраняюсь и крепче сжимаю ее бедро.
– Держись, – это единственное предупреждение, которое я делаю перед тем, как начать двигаться. Я гоняюсь за своим удовольствием и немного сбрасываю напряжение от того, что согласился надеть на нее майку моего друга. Я трахаю ее так сильно, что она будет чувствовать меня в своей заднице целую неделю.
Но, черт возьми, она не отстраняется от меня, а встречает каждый толчок. Я запускаю пальцы в ее короткие волосы и оттягиваю ее голову назад.
– Черт, детка, – стону я.
Она напрягается, и я понимаю, что совершил ошибку. Мой брат тоже называл ее деткой.
И знаете что? Сейчас мы это исправим.
– Чей член проникает в твою задницу? – спрашиваю я, с силой запрокидывая ее голову.
– Твой.
– А кто я? – рычу я.
– М-Майлз, – хнычет она, – прекрати…
– О ком ты думаешь, когда я называю тебя «детка»? – спрашиваю я, дыша ей в ухо. Мои пальцы скользят по ее волосам, спускаясь к шее, и я ощущаю биение ее пульса. Оно словно трепет крыльев колибри, и я наслаждаюсь тем, как быстро бьется ее сердце. – Скажи мне, пока я буду трахать твою сладкую попку, о ком ты думаешь, детка?
– О тебе.
– Хорошая девочка, – я целую ее в щеку.
Я продолжаю трахать ее, но это длится не долго. Ее стоны настолько возбуждают меня, что я не могу сдержаться. Я изливаюсь внутрь нее и остаюсь в ее попке до тех пор, пока мой член не теряет своей твердости.
Затем я выхожу из Уиллоу, медленно поправляю ее футболку и натягиваю легинсы обратно на бедра. Она выпрямляется и разворачивается, сразу же обхватывая мое лицо руками. Ее губы прижимаются к моим, и мое сердце замирает от восторга.
Я мог бы привыкнуть к тому, что Уиллоу сама проявляет инициативу. Потому что слишком долго ждал, когда она поцелует меня первой. Хотя сейчас мне кажется, что прошли целые месяцы. Я ощущаю ее язык на своих губах и открываю рот навстречу ее жадному, настойчивому поцелую.
– Если ты не будешь осторожна, я скоро буду готов к продолжению, – говорю я.
– Может быть, я просто хочу, чтобы ты испытал то же безумие, что и я, – говорит она.
Она испытывает безумие?
По отношению ко мне?
Прежде чем я успеваю осознать происходящее, Уиллоу отстраняется и приводит в порядок свои растрепанные волосы. Я поправляю джинсы и, не удержавшись от улыбки, следую за ней обратно в коридор. Мы подходим к лифту и поднимаемся на этаж выше. Я беру ее за руку, не желая снова расставаться, и веду к трибунам, к нашей секции.
Наши друзья оставили для нас два места у прохода, прямо у стекла, и мы спешим занять их. Эти места находятся прямо напротив скамейки запасных команды «Титанов» и идеально подходят для того, чтобы наблюдать, как кого-нибудь из этих игроков отправляют на скамейку штрафников.
– Вы пропустили бо`льшую часть первого периода, – говорит Аспен и тут же обнимает Уиллоу. – Ты пела просто потрясающе.
Моя девушка нервно смеется и прижимается ко мне.
– Спасибо. Это было очень волнительно.
– Мы были уверены, что ты справишься, – говорит Вайолет. – Прости, что обманом заманили тебя на арену. Я не могла видеть, как ты страдаешь. Мы разработали этот план для вашего вечернего свидания, но затем Майлз поделился с нами своей идеей, связанной с выступлением.
– Я никогда не слышал, как ты поешь.
Я переглядываюсь со своим братом, который сидит в другом конце трибуны. Когда мы приехали, Нокс не вышел нас встречать, и я как-то забыл, что он не вернулся на автобусе с остальной командой. Конечно, он бы не вернулся. Он готов ради меня на все. Кроме отказа от пари.
– Такие детали не раскрываются в краткосрочных отношениях, – с легкой улыбкой на губах произносит Уиллоу.
Нокс, прищурившись, смотрит на нее, и моя улыбка становится шире.
– Как игра? – интересуется Уиллоу.
– Роудс в ярости, – говорит Грейсон, указывая пальцем на лед.
Мы не можем отвести глаз от нашего друга. Его челюсти напряженно сжаты, а взгляд, словно лазерный луч, устремлен на шайбу. Джейкоб стремительно приближается к сопернику, который, не останавливаясь, ведет шайбу к воротам, после чего толкает его в стекло перед нами, отчего оно сотрясается. Он перехватывает шайбу и отдает пас товарищу по команде, а затем бьет плечом в живот атакованного соперника, когда тот пытается встать.
– Ого, – бормочет Аспен. – Эм… с ним все в порядке?
Стил пожимает плечами:
– Я никогда не видел его таким злым. Возможно, он просто пытается выпустить пар.
Я бросаю взгляд на часы. До конца первого периода осталось шесть минут.
На пятой минуте Джейкоб ввязывается в потасовку. Перчатки сняты, шлемы отброшены. Я не знаю, что он сказал другому игроку, но внезапно они оба начинают драться до крови.
Джейкоб, не останавливаясь, продолжает наносить удары, несмотря на то, что его соперник уже лежит на льду. Судьи и линейные игроки окружают дерущихся, и только совместными усилиями им удается поднять и оттащить нашего друга в сторону.
Вот дерьмо!
Глава 49Джейкоб
Никто не испытывал того же мучения, что и я. Эта агония стала частью моей жизни, и я сталкиваюсь с ней каждый день. Она омрачает даже самые светлые моменты, которых и так не много. Это темное пятно на моей душе, и иногда я боюсь, что оно становится все больше. Мне кажется, что я погружаюсь в него все глубже и, в конце концов, не смогу выбраться.
Каждый раз, когда мы стоим на арене и ждем исполнения национального гимна, я вспоминаю о ней. У моей маленькой певчей птички не было таланта к пению, но при других обстоятельствах ее голос и звуки, которые она издавала, были просто восхитительны. Мелоди Камерон была талантливой художницей. Ее мольберты были всегда полны разнообразных холстов, а палитры ждали, когда она снова возьмется за кисть. Днем она, профессор английского языка, работала, а ночью творила.
Сегодня вечером все мои чувства словно обнажились. Возможно, это связано с пением Уиллоу. Я старался не смотреть на нее, когда стоял на льду, но затем обратил внимание и на нее, и на Майлза, который ждал ее за дверью. Это было как удар под дых. У Майлза, Грейсона и Стила есть девушки, и они их очень любят. Мне стоило последовать их примеру и запереть свою «певчую птичку» в клетке, когда у меня была такая возможность. Но теперь она улетела без объяснения причин, и ее нигде не найти.
И тут этот придурок говорит что-то вроде: «Неудивительно, что ты одинок. Ты ведь женат на хоккее». Это было сказано вскользь, но я уже долгое время нахожусь на грани и больше не могу сдерживаться. Его кулаки бьют меня по лицу, костяшки пальцев врезаются в мою щеку и челюсть. Но этого недостаточно, как и победы. Теперь, когда я выбываю из игры из-за недостойного поведения, моя кожа покрывается кровью.
Тренер кричит на меня на протяжении всего пути до раздевалки, но я не отвечаю ему. Молча сняв коньки и защитные щитки, я выхожу из раздевалки и направляюсь по одному из коридоров к выходу. Я не могу покинуть стадион, потому что тогда мне точно не избежать проблем, но мне необходимо хотя бы подышать свежим воздухом.