– Тебе знакомо такое понятие – «момент истины»? – не отрывая взгляда от дороги, спросил Егоров.
Вероника пожала плечами.
– Ну, более-менее.
– Момент истины – это получение в кратчайший срок абсолютно точных и полных сведений, – терпеливо объяснил Егоров. – Так вот, чтобы взять группу Омара, мало было разоблачить Пинчука. Требовалось получить момент истины. А именно – выяснить, где террористы подключились к сети, причем в кратчайший срок! Ведь то, что по моей просьбе озвучили в дежурной части Черкасов и начальник радиопередающего центра, – всего лишь блеф, рассчитанная на Пинчука дезинформация. И Игорь, и инженеры РПЦ в один голос заявили мне, что ни программным, ни аппаратным путем определить место подключения к кабельной линии невозможно. Оставался единственный способ – добиться откровенности информатора террористов. Но, задержав Пинчука прямо в штабе, что мы смогли бы ему предъявить? То, что он брал в секретном отделе схему кабельных сетей, увы, не улика. А вот фальшивый паспорт и попытка нелегально выехать за границу – это уже другое дело... Все, приехали. Метро, – закончил он.
Весть о том, что контрразведчики привезли в Главкомат закованного в наручники старшего офицера штаба, который оказался шпионом и предателем, мгновенно облетела все службы и подразделения Главного штаба. Это известие до предела накалило и без того напряженную атмосферу дежурной части. Даже люминесцентные лампы, продолжающие гореть в операционном зале, несмотря на яркий солнечный день, начали опасливо потрескивать. Когда сюда вошел Егоров с рулоном схемы подземных коммуникаций под мышкой, все присутствующие в дежурной части офицеры и адмиралы разом повернулись к нему. Егоров молча прошел к рабочему столу начальника смены и, развернув на нем принесенный рулон, обвел на схеме красным маркером расплывшийся, больше похожий на кляксу карандашный крестик на одной из линий. Пинчук, давая показания, от волнения и страха буквально обливался по#том, и одна из капель упала прямо на его отметку.
– Вот это место!
– В Лианозовском лесопарке, – констатировал вице-адмирал Гоголев и, подняв взгляд на замершего в готовности капитана второго ранга Лазарева, приказал: – Вызовите Ткачева по резервной линии.
Лазарев нырнул за прозрачную стеклянную перегородку, за которой располагался центральный пульт связи, но уже через несколько секунд оттуда раздался его озабоченный голос:
– «К-551» не отвечает.
– Вызывайте постоянно! – распорядился Гоголев. – Переключите аппаратуру в режим непрерывной передачи!
– Этого недостаточно, – заявил Егоров. – Террористы наверняка предусмотрели такой вариант. Необходимо перехватывать все идущие со спутника сигналы, чтобы знать, какие приказы они передают на борт «Архангельска».
– Аппаратура надводных кораблей не позволяет им принимать сигналы, передаваемые на борт подводных лодок! – раздраженно бросил Гоголев.
– У Новой Земли ведет патрулирование «К-482», командир капитан первого ранга Величютин, – взглянув на проецируемую на экран компьютерную карту Баренцева моря, заметил замначальника штаба. – Можно использовать для приема его аппаратуру.
– И снять с боевого дежурства еще одну лодку?! – воскликнул начальник управления подводных ракетоносцев.
Замначштаба молча, но выразительно посмотрел на него.
– Хорошо, – скрипнув зубами, с явной неохотой ответил Гоголев и, обращаясь к Лазареву, распорядился: – Передайте Величютину соответствующий приказ.
Видя, что в его присутствии больше нет необходимости, Егоров свернул принесенную схему.
– Я с группой захвата выезжаю на задержание террористов. О ходе операции буду держать вас в курсе.
Ответа он не дождался, но, выходя из дежурной части, услышал, как вице-адмирал Гоголев, обращаясь к ответственному дежурному, раздраженно крикнул:
– Ну что там с Величютиным?! Вам удалось с ним связаться?!
Десятка «альфовцев» уже погрузилась в подогнанную к зданию штаба «Газель». Лишь один Ватутин в боевом снаряжении – десантном комбинезоне и бронежилете – вместе с Вероникой стоял возле распахнутой двери микроавтобуса. Увидев Егорова, вышедшего из штаба в сопровождении Колесникова и Черкасова, девушка поспешила к нему навстречу.
– Игорь, в машину, – скомандовал Егоров и, пропустив лейтенанта в микроавтобус, остановился напротив Вероники.
– Нам надо ехать.
– А я... остаюсь на связи? – дрогнувшим голосом спросила девушка.
– А ты остаешься на связи, – повторил вслед за ней Андрей и, тепло улыбнувшись, добавил: – Вместе с подполковником Черкасовым.
Вероника моргнула, смахнув с ресниц слезинку.
– Береги себя.
И неожиданно для наблюдающих за ними Ватутина и Черкасова обхватила Егорова руками за шею и крепко поцеловала.
Следящий за экраном компьютера хакер зябко поежился. В подземном тоннеле было довольно прохладно. Но в предвкушении великого момента, должного изменить ход истории, Омар не ощущал холода. Вне себя от возбуждения, он взглянул на циферблат своего наручного хронометра. Минутная стрелка его золотого «Патик Филиппа» медленно приближалась к заветной отметке. Слишком медленно! До пятнадцати часов – времени «Ч» – оставалось еще целых девять минут. Чтобы не взорваться от нетерпения, Омар прошелся по подземелью вдоль протянутых кабелей: десять шагов в одну сторону, десять в другую. Джафар предупредил, что дальше лучше не ходить, чтобы не нарваться на установленные в тоннеле растяжки.
– Как там морячки? – спросил он, в очередной раз протискиваясь за спиной сидящего в раскладном кресле хакера.
– Все пытаются связаться со своей лодкой, – зевнув, ответил Хантер. – Уже штук сорок сообщений отправили.
Он указал на экран ноутбука, где высвечивались перехваченные и расшифрованные сообщения с общим началом: «Командиру «К-551»...
Омар улыбнулся.
– Они так ничего и не поняли. – Он снова взглянул на часы. Минутная стрелка как раз прошла отметку «12». Значит, лодка уже на позиции. – Самое время преподать им урок. Ты готов?
Хакер азартно подобрался.
– Еще бы!
– Передавай!
Словно заправский пианист, хакер припал пальцами к клавиатуре. На экране подключенного к штабному кабелю ноутбука на мгновение высветился зашифрованный текст подготовленного к отправке сообщения, еще короче мигнул дисплей осциллографа, и на экране ноутбука вспыхнуло информационное окно.
– Передача завершена, – объявил Хантер, победно откинувшись на спинку кресла.
Омар снова бросил взгляд на часы, хотя передача сообщения заняла считаные секунды. Хиромант сообщил, что на подготовку пуска экипажу лодки отводится двадцать минут. По сравнению с восемью часами, прошедшими с момента передачи первого приказа, ждать осталось совсем немного.
«Командиру «К-551» капитану первого ранга Ткачеву.
Боевой приказ.
Произвести пуск баллистических ракет из стартовых шахт № 1 – 4; 9; 10; 13 – 16 по целям...»
Запнувшись на середине фразы, Ткачев снова пробежал глазами телеграфный бланк. Нет, все точно. Ему предписывалось произвести пуск десяти баллистических ракет – половины всего стратегического арсенала лодки! Ниже следовали десять трехзначных номеров указанных целей и, как и в прошлый раз, подпись Главкома.
Почувствовав першение в горле, Ткачев слегка откашлялся и поднял взгляд на доставившего телеграмму офицера. Молодой лейтенант явно не понимал происходящего и преданно смотрел на командира корабля. Конечно, в училище ему пять лет внушали, что приказы не обсуждаются, а выполняются, и он еще не успел убедиться в обратном. Когда в 89-м капитан-лейтенант Ткачев получал орден Ленина из рук первого и единственного президента СССР, он бы тоже, не задумываясь, выполнил поступивший приказ. Но с тех пор многое изменилось. Уже давно нет Советского Союза, и человек, вручавший ему первый орден, перешел в разряд бывших политиков, да и спускаемые сверху приказы перестали быть непреложной истиной, а их точное выполнение не раз калечило судьбы ревностным исполнителям.
Ткачев в третий раз перечитал шифрограмму, пытаясь понять скрытый между строчек смысл. Но короткий текст боевого приказа не давал пищи для анализа. Во-первых, цели! Даже нечего гадать, что стоит за их цифровым обозначением. Ни одному человеку на подводной лодке, включая командира, не известно, что за объект скрывается за безликим «цель № 018» или «цель № 631». Только командование флота да некоторые офицеры в Главкомате ВМФ знают, что означает то или иное цифровое обозначение. К тому же коды целей регулярно меняются. Теперь ракеты. Похоже, их число не случайно. Раз на борту только десять ядерных ракет, значит, другая половина с обычной боевой частью. Очевидно, их ему и приказано запустить. Тогда, если следовать логике, все в рамках проходящих учений.
Но интуиция подсказывала командиру «Архангельска», что все как раз наоборот. Почему требуется запустить десять ракет, а не одну и не две, как обычно во время учебных стрельб? Почему о предстоящих стрельбах его не известили заранее? Почему перед стрельбой нужно было сменить район дислокации и вывести лодку из Баренцева в Норвежское море? Существовали и другие «почему», на которые при желании можно было дать вполне убедительные, логичные ответы. Внезапно Ткачева осенило – это всего лишь вводная, преследующая цель проверить готовность экипажа к боевому пуску, за которой последует другая, об отмене пуска. Но проверяющие потом самым внимательным образом изучат действия экипажа и, в первую очередь, командира корабля по выполнению поступившего боевого приказа. Значит, медлить нельзя! На подготовку к пуску норматив отводит всего двадцать минут.
Протянув руку, Ткачев сорвал с приборной панели центрального поста микрофон переговорного устройства.
– Внимание всем! Боевая тревога! Подготовить к пуску ракеты в шахтах 1, 2, 3, 4, 9, 10, 13, 14, 15, 16! Операторам-наводчикам ввести в головки ракет координаты целей...