ник. – Ты кто? Первый раз тебя вижу.
– М-м-м, – снова промычала Ореола. Голова так болела, что трудно было ею шевелить.
Мир вокруг постепенно обретал чёткость. Перед глазами обозначилась драконья мордочка с широкими скулами, огромными тёмными глазами и яркой жёлто-оранжевой чешуёй. На вид совсем малышка – трёхлетка, не старше.
Детская лапка вновь потеребила гребень узницы.
– Не волнуйся, я знаю, что ты не можешь говорить. У меня одной тут пасть не завязана. Они решили, что яд у меня ещё слабый или не хватит сил плюнуть как следует. На самом деле, будь у меня хороший учитель, эти мерзкие тюремщики сильно пожалели бы, что так решили! Уж-жасно бы пожалели! – По крылышкам малютки пробежали алые полосы гнева.
Ореола с трудом села на каменном полу и хотела осмотреться, но глаза пришлось снова закрыть, так болела голова. Когда пульсирующая боль чуть притупилась, оказалось, что муть перед глазами не совсем кажущаяся. В воздухе висела пелена дыма. Откуда-то волнами накатывал жар, хотя огня видно не было. Над головой нависали дикие изрезанные скалы, и казалось, жар исходит от них самих.
Назад в пещеры, подумала она. Просто замечательно!
Мешок исчез, но крылья были всё так же связаны, остались и повязки на лапах. Пасть стягивали уже не верёвки из лиан, а что-то тяжёлое. Ореола скосила глаза, стараясь разглядеть, что это.
– Медный обруч, – подсказала малышка, сочувственно качая головой. – У меня на шее такой же. Он ещё и для того, чтобы мы не могли замаскироваться, металл видно издалека. – Она ткнула когтем в массивный блестящий ошейник. – Красиво, но надоедает… Прямо как я сама, ха-ха-ха! Кстати, моё имя Кинкажу, если тебе интересно.
Так-так, одна из пропавших радужных. Где же остальные?
В тесной пещерке больше никого не было. Полукруглый вход светился полумесяцем впереди, и Ореола попробовала подойти. Шаг, другой… Ничего. Никто не нападает, не подаёт сигнал тревоги – почему? Что за странная тюрьма?
Кикажу семенила следом, не переставая тараторить.
– Знаю, о чём ты думаешь! Я всегда знаю, а особенно теперь, потому что одна могу говорить и приходится самой представлять, что мне отвечают. А может, мысли читать научилась, не знаю… Ты думаешь, что можешь выйти из пещеры! Это не так, уж поверь мне – но ты, конечно, не веришь, никто не верит, все идут и смотрят сами, а меня не слушают, вот.
Ореола доплелась до светлого полукруга и замерла, щурясь от нестерпимого жара.
Кинкажу оказалась права. Выхода не было.
Прямо за порогом пещеры лениво переливалась река раскалённой лавы, отбрасывая золотые и оранжевые отблески на унылые чёрные скалы вокруг. Со связанными крыльями нечего и думать о побеге.
Изогнув длинную шею, Ореола попыталась разглядеть, откуда течёт огненный поток. В небо уходила гигантская гора, окутанная шапкой дыма. Весь склон был исчерчен светящимися ручейками лавы, которые вытекали из отверстий в скалах. Везде этот странный зловещий свет – непонятно, то ли ночь, то ли день, но без сознания она пролежала не меньше нескольких часов. Низкие тёмные тучи заволакивали небо, в воздухе стоял отвратительный запах тухлых яиц.
– Жуть, правда? – Голосок Кинкажу прозвенел, казалось, прямо в ухе. Ореола невольно вздрогнула. – Не понимаю, кому могло прийти в голову тут поселиться.
Здесь кто-то живёт? В самом деле, странно. Может быть, Когти мира прячутся в этих неприветливых краях?
Внезапно Ореола поняла, что чёрные точки вдали движутся, и это не камни. Драконы. Чёрные, как ночь, драконы с блестящими серебристыми чешуйками на изнанке крыльев. Здесь их были сотни, на скалистых склонах, а если приглядеться, и в воздухе.
Она резко втянула воздух и тут же об этом пожалела. Вонь горящей серы обжигала ноздри.
Так вот какое оно, тайное убежище ночных драконов!
Глава 21
Она обернулась к малышке и ткнула завязанной лапой в медный обруч вокруг своей пасти.
– Ого, как ты волнуешься! – протянула Кинкажу, разглядывая чешую новой узницы. – Интересно, о чём? А ещё тебе любопытно, ужасно любопытно – ну, это само собой. У тебя небось целая сотня вопросов. У меня уж точно было не меньше. Ой, а теперь… да ты расстроилась! Ужасно расстроилась! И сердишься! А что…
Раздосадованная, Ореола отодвинула её в сторону и зашагала в глубь пещеры.
– Ах да, понятно, – вздохнула Кинкажу, – ты сердишься на меня. Ну, к этому я привыкла.
С другой стороны пещера заканчивалась крутым обрывом. Ореола опасливо заглянула в угольночёрную бездну. Не владея огнём и ничего не видя в темноте, соваться туда бессмысленно. Ни один радужный не осмелился бы даже подойти близко к краю, а тем более со связанными крыльями.
– Вот так я соседей и навещаю, – объяснила Кинкажу. – Все пещеры выходят сюда, и моя тоже.
Ореола взглянула на малышку с невольным уважением. Крылышки свободны, но такие крошечные, что без отдыха долго не полетаешь. Между тем, как она могла знать, прыгая первый раз в темноту, на каком расстоянии находится ближайшая пещера. Для такого подвига нужна храбрость на грани безрассудства.
Кинкажу прищурилась, наклонив голову.
– А вот этот цвет мне вообще незнаком… Да ты какая-то совсем другая! – Она потрогала узлы на крыльях узницы, вздохнула. – Зато здесь то же самое, что у всех. Не смогу развязать, прости. – Ореола протянула ей лапы, обмотанные толстой тканью и обвязанные верёвкой. – И эти тоже. Видишь, какие тугие? Ужасно тугие! – Поймав взгляд, брошенный на свои коготки, вздохнула снова: – Разрезать тоже не получится, уже пробовала. Вот, видишь? – Коготь соскользнул с верёвки, не оставив даже царапины.
Ореола в отчаянии хлестнула хвостом. Кинкажу печально кивнула.
– Плохо, кто спорит. Эти ужасные ночные… Даже если мы решим убежать, прочитают наши мысли и остановят, так ведь?
Рычать у Ореолы тоже получалось. Кинкажу оживилась.
– Значит, хочешь всё-таки попробовать? – Радужный воротник малютки встал дыбом. – Три луны! Никто из наших не хочет, кроме меня… Ты ещё узнаешь, какая гадкая тут еда, просто ужасная! Они кидают нам мёртвых животных, которые умерли много дней назад. Смотреть нельзя без тошноты! Фруктов вообще никаких! Тапир вообще не мог есть, так и умер от голода… Остальные едят, но как можно меньше.
Ореола скрипнула зубами. Как придумать план побега рядом с дракончиком, который ни на миг не умолкает? Главное, даже спросить ничего невозможно.
А между тем, вопросов и впрямь немало. Зачем ночным понадобились пленные радужные? Что они с ними делают? Какую роль в этом играет Потрошитель, и почему он их вдруг остановил?
Кинкажу снова присматривалась к чешуе.
– Ага, теперь ты чего-то не понимаешь!.. А вот опять расстроилась!
Как жаль, что нет цвета, который означает «заткнись», подумала Ореола.
За входом в пещеру послышалось хлопанье крыльев. Малышка обернулась туда, потом зажмурилась, болезненно скривившись. Ореола подошла и выглянула наружу.
Трое ночных перелетели лавовый поток и исчезли в одной из соседних пещер. Вскоре они вновь появились, таща за собой связанного радужного с тоскливой тёмно-серой чешуёй оттенка дождевых туч. Такого цвета у драконов в лесу не попадалось. Радужный был в сознании, но висел безвольно, болтаясь в воздухе как тряпка. Ореола вспомнила яркие живые краски Джамбу и ощутила прилив гнева. Как смеют эти ночные лишать других драконов родного дома! А сами радужные? Как можно оставаться равнодушным, когда творят такое с твоими друзьями и родными?
Чёрные драконы перенесли радужного через лаву и потащили вдоль горного склона. Хвост пленника волочился сзади, подпрыгивая на камнях. С виду беспорядочная куча валунов вдали оказалась чем-то вроде крепости, где стражники и исчезли со своей ношей.
– Бедный Гиббон, – пискнула в слезах Кинкажу. – То и дело его таскают. Какой-то особенный, видно, у него яд.
Ореола с интересом обернулась к малышке. Та понимающе закивала.
– Да-да, ты тоже имей в виду. Когда тебя заберут, постарайся притвориться, что твой яд плохо работает. Они нас заставляют плавить разные предметы. Так странно, зачем это им? Пока я им расплавила только апельсин и кучку листьев. Они хотели ещё железный коготь, но это же глупо! Все знают, что наш яд не действует на неживое. А потом заставили плюнуть в миску – не знаю уж, зачем. Ерунда какая-то.
«Изучают нас, – поняла Ореола, – во всяком случае, наш яд».
Она расхаживала по пещере, напряжённо размышляя. Зачем им яд? Надеются использовать его сами, как оружие? Но они ведь не воюют… Собираются вступить в войну? На чьей стороне?
Поражённая внезапной догадкой, она хлопнула себя по голове хвостом. Ну конечно, на стороне Ожог! Потому и хотели, чтобы драконята судьбы её выбрали.
Всё равно непонятно. Зачем ещё какие-то яды, когда у них самих целая куча особых способностей, о которых столько говорят?
– Наверное, это и есть цвета важных мыслей, – кивнула малышка, внимательно за ней наблюдая. – Столько цветов у тебя сейчас – ужас, просто не сосчитать! Ни разу такого не видала. Как жаль, что ты не можешь ничего мне сказать!
«А уж мне как жаль!»
– Давай убежим вместе, и ты станешь меня учить! Честное слово, я совсем не такая непутёвая, как обо мне говорят. Только сначала надо перенести тебя через лаву, потом найти проход в лес, там пройти через патрули… а ещё снять с тебя верёвки – нет, это сначала, то есть… ну да, конечно, иначе ты не сможешь ни лететь, ни драться… только как всё это сделать, понятия не имею.
Кинкажу замолкла, печально свесив крылышки. Интересно, почему она не пыталась бежать сама? Хотя одолеть стражников такой маленькой точно не по силам, схватят и свяжут, как остальных.
– А может, поискать что-нибудь острое и попробовать разрезать верёвки? – снова оживилась она. – Например, обломок камня или… да нет, кроме камней тут ничего и не найдёшь… Идея! Можно поискать внутри той мертвечины, что дают на обед, какие-нибудь острые кости – хотя это ужасно противно, бр-р! Попробуешь? Или…