Кого угодно, только не его, Макса.
И природник, шевеля длинными пальцами, как пианист, стал аккуратно укутывать весь «куст» мягкой оболочкой, чтобы потом уже спокойно удалить опасные для разума колючки и распутать клубок запрета. Обычный блок он снял бы за пару минут, но здесь работа предстояла долгая. Но и интересная.
Стрелковский с Люджиной наблюдали за действиями менталиста в соседнем помещении из-за огромного тонированного стекла. Капитан Дробжек огорченно вздыхала.
– Вот это уровень, Игорь Иванович, – поделилась она своей печалью. – Мне до такого никогда не дорасти, даже если бросить всё и заниматься только ментальной магией. Он так же легко работает с потоками, как матушка с вязанием. Смотрите, это же невероятно!
Игорь видел только изображающего музыканта Тротта, и возбуждение напарницы его забавляло.
– Не переживайте, Дробжек. Пусть каждый занимается своим делом. Вы, кстати, ведь опять не обедали?
– Вечером поем, – буркнула она, опуская глаза.
– Идите сейчас, – приказал он. – В столовой неплохо кормят, а я понаблюдаю. И, к слову, зайдите к Тандаджи. Он выписал вам денежное довольствие на приобретение нескольких комплектов одежды. Заедете после работы в магазин, купите себе еще платьев и прочих женских штучек.
Капитан закаменела.
– Не сердитесь, Люджина, – мягко попросил Игорь Иванович, не давая ей высказаться. – Мне лично все равно, в чем вы будете ходить, но по долгу службы нам придется посещать различных людей и мероприятия самого разного уровня, на которых нужно соответствующе выглядеть. И если вы порвете свой наряд, задерживая очередного преступника, я хотел бы быть уверен, что у вас есть во что переодеться. А раз это нужды Управления, то и заботиться об этом обязано Управление. Машину мне предоставило именно оно. И я ничуть не чувствовал себя обиженным.
– Но… – начала она резко.
– Не оспаривайте приказы, капитан, – перебил ее Стрелковский. – Выполняйте.
– Так точно, – хмуро пробормотала Люджина и ушла.
Тротт встал только через час, повернулся к стеклу, кивнул. Его выпустили из камеры, и он долго мыл руки в уборной, вышел, тщательно оттирая их бумажной салфеткой.
– Снял, – сказал профессор неторопливо и удовлетворенно и, глядя на восторженно улыбающуюся Люджину, улыбнулся в ответ, почти незаметно, но вполне по-человечески. Игорь с недоумением смотрел на него, потом перевел взгляд на помощницу. – Но сразу предупреждаю: будет спать около суток – это нужно, чтобы заросли повреждения от блока. Их немного, но рисковать не стоит.
– Сутки – очень уж долго, – расстроенно озвучила капитан их общую мысль.
– Увы, – инляндец выбросил салфетку в ведро, – иначе никак. Зато будет здоров и в своем уме. Я вам больше не нужен?
– Спасибо за помощь, лорд Тротт, – Игорь протянул ладонь, и мужчины попрощались крепким рукопожатием. А вот пальцы Люджины рыжий профессор пожал мягко и пожелал удачи.
Алина
Вечером того же дня Алина сосредоточенно слушала Дмитро Поляну, который провел с ней первый урок. Что-то она уже выучила с Эдиком, что-то освоила сама. Ее привыкший к систематизации и порядку ум с радостью впитывал общие модели и схемы для выведения формул, а когда начали получаться простейшие упражнения, она чуть не прыгала от восторга. Матвей, чтобы не мешать, ушел на кухню – готовить и болтать с соседями, и принцесса периодически слышала его гулкий бас из-за двери. Жаль, что ее способность манипулировать потоками и прочими формами стихий была крайне слаба.
Дмитро периодически выходил курить, и она шла с ним на балкон, кутаясь во всученную Матвеем огромную тяжелую куртку, свисавшую ниже колен, и слушала живые объяснения Поляны. Куртка хорошо пахла, хотя Алина не могла определить чем. И самое главное, была теплой.
В холл иногда выходили другие семикурсники, сидели, разговаривали, ели, мелькал противный Эдик, который тем не менее навещал очнувшуюся наконец сегодня Янку в больнице. Виталист Василий лениво наигрывал на гитаре какую-то мелодию, и Алину вдруг осенила почти поэтическая ассоциация. Ее дар – будто слабенькие и неуверенные пальчики, которые не могут достаточно сильно зажать струны-стихии, и практически полное отсутствие слуха. Талантливый музыкант может считать мелодию, не видя нот, и наиграть ее, как могут обращаться со стихийными потоками Дмитро, Матвей и бо́льшая часть ее одногруппников, но ей, увы, это недоступно. Все, что она может, – разучивать формулы-аккорды и тренировать пальцы, упрямо повторяя простейшие манипуляции, чтобы струны слушались ее и звучали правильно, без щелчков и сипов. И, возможно, когда-нибудь чисто механические навыки перейдут в опыт, который подменит собой природный талант. Главное – у нее есть что развивать.
– Ну все, – сказал Поляна, когда у девушки уже начали дрожать пальцы, а глаза заслезились от множества неудачных попыток уловить магические спектры. – Молодец. Давай теперь завтра, ладно? А то я уже сам путаюсь. Хорошо, что теорию ты знаешь, а практику освоим.
Они вышли в холл, и Поляна крикнул в сторону кухни:
– Матвей, проводи девушку!
– Да я сама дойду, – смутилась она, но из коридора уже появился Ситников, улыбнулся.
– Закончили? Есть не хочешь?
– Не-а, – Алинка вдруг широко зевнула, но успела прикрыть рот рукой. – Ой.
– Мне все время тебя хочется накормить, – сказал он укоризненно. – Наверное, потому что ты такая маленькая.
Они спустились на второй этаж. Холл был пуст.
– Ну что, спать пойдешь? – спросил семикурсник.
Алина покосилась на дверь, невольно передернула плечами.
– Да я посижу, наверное, еще немножко, – получилось жалобно и неуверенно.
– Та-ак, – протянул внимательный Матвей, погладил ее по плечу, – колись, малявочка, в чем дело?
– Мне кошмары вчера всю ночь снились, – призналась девушка, сняла очки и потерла глаза. Спать на самом деле хотелось неимоверно, занятие ее измотало с непривычки. – Страшно ложиться теперь, боюсь: вдруг, как Янка, не смогу проснуться? Глупо, конечно, девчонки же рядом. А я, видимо, перенервничала, и сейчас все время кажется, что у кровати кто-то стоит, и глаза боюсь открыть. А потом закрыть. Пройдет, наверное.
Матвей неловко переступил с ноги на ногу.
– Слушай… Алин. У нас ведь две кровати свободные в комнате. Хочешь, пойдем к нам спать? Поляна против не будет, и тебе не так страшно.
Алинка покраснела.
– Все подумают, что я как Янка, Матвей.
– Кто подумает – нос разобью, – пообещал он уверенно. – Или… ты думаешь, что я… блин! Даже стыдно говорить это тебе.
– Нет, нет, что ты, – поспешно возразила пятая принцесса. Разговор вгонял ее в краску. – Я знаю, что ты не такой. Просто нехорошо, понимаешь? Я засну, не переживай, может, успокоительного выпью, все равно сморит рано или поздно.
Ситников кивнул.
– Ладно, малявочка. Ты иди давай, зубы чисть, умывайся. А я тут посижу, пока ты не заснешь. Если что – позовешь. Угу?
– А тебе завтра не к первой паре? – с сомнением спросила Алина. Предложение было хорошим, но она очень стеснялась. – Завтра же не встанешь.
– Что ты, – убежденно сказал Матвей, – мне завтра как раз можно отоспаться.
Заснула Алина на удивление быстро, и никакие гадости ей не снились. Видимо, большой Ситников за дверью отпугивал даже ночные кошмары.
Глава 18
Середина октября, МагУниверситет, пятница
Лорд Тротт недовольно глянул на часы. Без пяти шесть. Еще пять минут, и он может уйти из тренировочного зала со спокойной совестью.
Студенты ввалились в зал без трех шесть, шумные, сопящие, безалаберные и недисциплинированные. По здоровались хором, уставились на него. А он вдруг вспомнил, где видел парней – за неделю до начала учебного года в кабинете Алекса. То ли экзамен тот у них принимал, то ли просто развлекался.
Инляндец плохо запоминал людей, информацию и события, которые не имели для него значения.
– Почему не в форме? – спросил он, кривясь. Семикурсники растерянно переглянулись, и немного опухший Ситников расстроенно пробасил:
– Извините…
Глаза у него были сонные, и он старательно сдерживал зевки. И смотрел так, словно был готов к тому, что Макс скажет: заниматься не буду.
– В следующий раз чтобы были уже переодеты, – сухо процедил профессор. Сам он был в футболке и спортивных штанах.
– Да, профессор. – Надо же, какие покладистые студенты!
– Сначала отработаем индивидуальные приемы, затем, если доживете, поучу работать в связке, – сообщил Тротт. – Мне нужно понять уровень вашей подготовки, поэтому десять минут на разминку и разогрев, а потом вам придется постараться меня убить. Всеми способами, которым вас научили. И не вздумайте осторожничать.
Для своего возраста парни были действительно неплохо подкованы, и Макс даже немного разогрелся, отбивая одну атаку за другой. После каждой попытки он останавливал разошедшихся ученичков, глаза которых горели азартом, терпеливо разъяснял ошибки, показывал, как действовал сам, заставлял повторять. Один раз намеренно подпустил огненно-воздушную «вертушку» слишком близко, чтобы показать, как рассеивать ее в ближнем бою. Студенты глядели с восторгом, чуть ли не открыв рты. Эффект испортило открывшееся Зеркало, из которого высунулась лохматая голова, и сонный, но очень злой блакориец, оценив обстановку, с сильно заметным акцентом раздраженно проговорил:
– Макс, заглуши сигналку, к демонам, пока еще и Вики с Алексом сюда не ввалились, думая, что тебя убивают. Дай поспать, трудоголик несчастный, иначе загрызу!
– Извини, Мартин, – ответил Макс, блокируя чуть разогревшуюся на последней атаке сигналку. Март всегда был чувствительнее остальных. – Забыл.
Фон Съедентент фыркнул, с отвращением посмотрел на него, с сочувствием – на семикурсников – и исчез.
– Уже почти восемь, – Тротт глянул на часы. – Всё, на сегодня достаточно. Отработаете в паре основные приемы. Следующий раз во вторник. До свидания.