Разразившись смехом, я вдруг почувствовала, как мои ноги оказались на земле.
— Открывай дверь, — сурово сказал он. — И никаких больше шуточек.
— Почему нет? Мне особенно понравилось, когда ты проверил мой пульс. Приятно знать, что ты хоть немного переживаешь, жива я или нет.
Мы вошли в дом, и он тут же начал осматриваться, словно проверяя, не забрался ли кто-то внутрь.
— Ты что делаешь? — спросила я, снимая кепку Two Buckleys и ставя сумочку на стол.
— Проверяю, всё ли в порядке.
Он скрылся в глубине дома, а я направилась на кухню.
— Хочешь ещё по пиву? — крикнула я, открывая холодильник.
Он снова появился в гостиной, на этот раз выглядя немного растерянным.
— Пиво?
— Да. Мы так и не допили последнее. Я подумала, если ты умеешь разжигать огонь, мы могли бы посидеть у костра.
— Я умею разжигать огонь.
— Отлично.
Я взяла две бутылки пива и, закрывая холодильник, толкнула дверцу бедром.
— Тогда пойдём.
— Видишь? Разве не здорово?
Я расслабленно откинулась в кресле, чуть навеселе, вытянув ноги к огню, который потрескивал и разбрасывал искры.
— Ага.
Рядом со мной Ксандер выглядел всем, чем угодно, но не расслабленным. Он сидел, наклонившись вперёд, опираясь локтями на колени, пристально глядя в пламя, когда не бросал напряжённые взгляды по сторонам, словно высматривал фотографов в кустах. Между нами на гравии лежали две пустые бутылки из-под пива. С тех пор, как мы вышли сюда, он почти не разговаривал, сколько бы я ни пыталась его разговорить.
— Что тебя так напрягает? — Я огляделась. — Ни папарацци, ни Hart Throbs, ни медведей.
— Медведей? — Он посмотрел на меня с приподнятой тёмной бровью.
Я рассмеялась.
— Моя мама уверена, что меня здесь загрызёт чёрный медведь. Ей привиделось это в предчувствии.
— У твоей мамы бывают предчувствия?
— Да. Она называет это «видением». Говорит, что у некоторых женщин в нашей семье есть дар — видеть будущее в ярких, почти реальных грёзах. Как только она узнала, что я собираюсь в отпуск одна, ей привиделось, как огромный, злобный медведь нападает на меня и собирается сожрать, как в Красной шапочке.
— Интересно.
— Я сказала ей, что здесь нет хищников… Хотя это было ещё до того, как я вышла из душа и нашла тебя стоящим в моей гостиной. — Я бросила на него выразительный взгляд.
— Это была случайность. Я уже извинялся за то, что напугал тебя. И за то, что… — Он на мгновение задержал взгляд на моих голых ногах, — увидел тебя голой.
— Да ладно тебе. — Я решила поддеть его его же словами. — Хочешь сказать, тебе не понравилось то, что ты увидел?
— Мне было так же неловко, как и тебе.
Я скептически посмотрела на него и ухмыльнулась.
— Очень сомневаюсь.
— Это правда.
— Правда, да? — Я снова посмотрела на огонь. — Может, тогда поговорим о правде?
— Что ты имеешь в виду?
— Бар. Тот поцелуй. — Я не отвела взгляда от пламени. — Был ли он фальшивым?
— Конечно.
— Потому что он не казался фальшивым. — Я решилась украдкой взглянуть на него. — Особенно второй.
— Это было не по-настоящему. Полностью.
Что-то уж слишком много он оправдывался.
Я улыбнулась.
— Значит, ты не хотел меня целовать?
— Разумеется, нет.
— И сейчас не хочешь?
Он замешкался на секунду дольше, чем следовало.
— Нет.
Я поднялась на ноги. Встала перед ним.
— Келли. — Он произнёс моё имя так, будто на самом деле говорил: «Не надо».
Я наклонилась, положила руки ему на плечи и, надавив, прижала его к креслу, устраиваясь у него на коленях.
— Ты в этом уверен?
Он не ответил. Но и не оттолкнул меня. Его руки остались лежать на подлокотниках кресла, пальцы сжали края. Позади меня огонь потрескивал и шипел.
Я развернула ладони на его груди и медленно провела вниз, ощущая, как мышцы напрягаются под тонкой тканью футболки. Пальцы нащупали его ремень.
— Тебе стоит остановиться, — сказал он.
— Мне стоит остановиться? — Я бросила вызов. — Или ты хочешь, чтобы я остановилась?
Он сглотнул, кадык дёрнулся у него в горле.
— Тебе стоит остановиться.
— Ради моего же блага?
Я тихо рассмеялась, опершись руками на спинку его кресла, наклонилась ближе, так, что мои губы коснулись его щеки. Его борода оказалась неожиданно мягкой.
— Да. Ты на самом деле этого не хочешь.
— Интересно, — прошептала я, покачав бёдрами, касаясь его сильных ног. — Хоть раз тебе или кому-то ещё вообще приходило в голову, что я сама могу знать, что для меня хорошо? Чего я на самом деле хочу?
Его дыхание стало рваным.
— Боже, что бы это было? — Я шепнула прямо в его ухо. — Что бы я сделала, обладая такой свободой?
— У меня есть догадки. — Его голос стал низким и хриплым.
— Но ты мне не доверяешь.
Я чуть отстранилась, посмотрела ему в глаза.
— Не доверяю?
— В том, что я знаю, чего хочу. Тебе проще обращаться со мной, как с маленькой девочкой, которой нужен большой и сильный мужчина, чтобы решать за неё.
— Дело не в этом.
— Тогда в чём, Ксандер? Объясни мне.
— Дело в чести, — сказал он. — В твоём брате и доверии, которое он ко мне испытывает. В том, чтобы отбросить собственные желания и поступить правильно.
— Правильно… — Я закрыла глаза, устало вздохнула и покачала головой. — Ладно. Хорошо. Ты победил.
Я попыталась слезть с его колен, но его руки крепко сжали мои бёдра, не давая мне двинуться.
— Эй. — В его голосе прозвучала грубость, почти злость. — Ты даже не представляешь, как мне тяжело.
Я опустила взгляд вниз, к его промежности.
— Представила бы, если бы ты просто расслабился и поцеловал меня по-настоящему.
— Я не могу поцеловать тебя по-настоящему, — сказал он, но его руки говорили обратное. Они скользнули вверх, к моему лицу, нежно обхватили его. — Чёрт, я не могу.
А затем он притянул меня к себе, накрыв мои губы своими.
Первые несколько секунд я была настолько ошеломлена, что даже не могла пошевелиться. Но потом его язык скользнул между моими губами, и вспыхнувшая между нами искра разгорелась в пламя.
Я вцепилась пальцами в его футболку, словно боялась, что он оттолкнёт меня. Его руки вернулись к моим бёдрам, направляя мои движения, заставляя меня покачиваться на нём. Наши рты раскрылись шире, поцелуй стал жадным, напористым. Я представила, как этот язык ощущался бы на самых чувствительных частях моего тела, и от одной мысли по мне пробежала дрожь.
Выпуклость его члена была толстой и твердой у меня между ног, и я потерлась о него по всей длине. Поцелуй стал беспорядочным, безрассудным. Его губы заскользили по моей челюсти, вниз по шее, а пальцы расстегнули молнию моего худи до пупка.
— Блядь, — прошипел он, глядя на мой тонкий, открытый топ, под которым не было лифчика.
Он прижался лбом к моей ключице и его горячее дыхание обожгло мою кожу.
— Блядь. Я не могу.
Но его рот уже приник к верхним изгибам моей груди, его борода щекотала мою кожу. Он зацепил пальцами край моего топа, спустил его вниз, обнажая одну грудь, и жадно втянул сосок в рот.
Я обвила руками его голову, пальцы зарылись в его волосы.
Он переместился ко второй груди, даже не утруждая себя тем, чтобы стянуть ткань, а просто намочил её губами, затягивая сосок вместе с тканью в рот, посасывая быстро и жадно.
Огонь позади нас громко потрескивал, разбрасывая искры. Этот звук вывел Ксандера из транса.
Он резко поднял меня с колен, поставил на ноги, натянул мне обратно худи на плечи и отступил назад.
— Нам нужно остановиться.
— Почему? — Я огляделась. — Здесь никого нет.
— Мы не можем быть в этом уверены. За нами могли следить. Это безрассудно, небезопасно и… неправильно.
— Неправильно?
— Да. — Он нервно провёл рукой по волосам. — Я перешёл черту. Твой брат доверяет мне. Он сказал, что я единственный, кому он доверяет тебя.
— И что?
— А то, что это важно. — Он посмотрел мне в глаза, в его голосе звучала жёсткость. — Доверие для меня значит многое.
Я недоверчиво уставилась на него.
— Для меня тоже, Ксандер! Доверие для меня тоже важно.
Огонь снова громко треснул, выпустив искры в тёмное небо. Я покачала головой.
— Забудем об этом.
— Спасибо. Мне нужно выполнять свою работу, не отвлекаясь.
— Конечно, — я почувствовала, как во мне закипает злость от того, что он назвал меня и работой, и отвлечением.
Я резко застегнула молнию худи до самого подбородка.
— Я иду спать.
И, не сказав больше ни слова, даже не пожелав ему спокойной ночи, ушла в дом.
Через десять минут я лежала в темноте, свернувшись на боку под одеялом. Мне было холодно и пусто, полная противоположность тому, что я чувствовала там, у костра, или даже в ресторане.
Я давно не проводила так много времени с одним человеком, не позволяя себе узнать его, позволяя ему узнать меня, ощущая, как между нами растёт влечение, как оно набирает силу, как мы осторожно исследуем его границы…
Первый поцелуй.
И второй.
И третий.
Я вспомнила, ощущение его губ на своей коже, твердую мягкость его губ, контрастирующую с резким прикосновением его бороды, это восхитительное прикосновение к моим соскам…
Я перевернулась на живот и тихо застонала в подушку.
Почему мужчина, которому поручено меня охранять, ещё и так чёртовски заводил меня? Это было так нечестно.
И всё же, если быть откровенной, часть его привлекательности заключалась в том, что он действительно хорошо выполнял свою работу.
Как бы много во мне ни раздражало в нём, а такого было немало, рядом с ним я чувствовала себя в безопасности. Но я также чувствовала себя желанной. Я. Настоящая я — Келли Джо Салливан.
Дверь дома открылась и закрылась.
Через мгновение я услышала тяжёлые, медленные шаги Ксандера в коридоре.
Он зашёл в ванную. Кран включился.