— Ты не уверена?
— Ну, я никогда не проверяла! У меня были люди, которые этим занимались. Плюс, я купила дом в элитном закрытом районе, так что считала, что там безопасно.
Его губы сжались в упрямую линию.
— Я поеду с тобой.
— Что?
— Когда придёт время, я поеду с тобой. Проведу проверку безопасности, посмотрю, работают ли камеры, изучу этот твой «закрытый район» и найму тебе нового телохранителя.
— Ксандер, тебе не обязательно это делать. — Моё сердце бешено заколотилось.
— Я хочу.
— Но сколько это займёт времени?
— Зависит от ситуации. Минимум несколько дней, может, неделю.
— А бар?
— Разберусь. Главное, чтобы ты была в безопасности.
Я чувствовала, как к горлу подступает ком — он был готов оставить свои дела ради того, чтобы позаботиться обо мне. Это тронуло меня до глубины души. Я выдернула ноги из его рук, встала на колени и перекинула одну ногу через него, усаживаясь ему на колени верхом. Положила ладони на его загорелые, нагретые солнцем плечи и накрыла его губы своими.
— Спасибо.
— Это не так уж важно. — Он улыбнулся. — Твой брат тоже хотел бы этого.
— То есть это ради него? Не ради меня?
Я снова поцеловала его, прижимаясь грудью к его обнажённому торсу. Подо мной он напрягся, и я покачала бёдрами, ощущая, как он становится твёрдым.
— Пожалуй, ради тебя, — пробормотал он мне в губы, его руки заскользили по моей коже, проникая под края купальника.
— Ты взял с собой презерватив? — выдохнула я.
— Нет. — Его рот заскользил вниз по моей шее. — Значит, придётся довести тебя до оргазма другим способом.
— Ксандер? — Я наклонила голову, пока он развязывал завязки моего бикини.
— Мм?
— У меня противозачаточный имплант.
Его движения замерли.
— Правда?
— Да. И после Дюка у меня никого не было.
— У меня тоже никого не было весь этот год.
— Так что…
— Так что я в порядке с этим, если ты тоже.
Он развязал верх купальника и дал ему упасть, беря мою грудь в руки, поднимая её к своему лицу.
— Это тот случай, когда ты хочешь, чтобы я сопротивлялась? — спросила я с озорной улыбкой.
— Нет, — ответил он, когда его рот был уже занят.
Я засмеялась, голова закружилась от желания.
— Тогда я тоже.
Следующие пять дней пролетели в тёплой, золотистой дымке позднего лета. Мы долго спали, сидели на крыльце с кофе — Ксандер с ноутбуком, я с книжкой в мягкой обложке. Он готовил мне завтраки, я делала ему ужины.
Мы провели пару дней в баре, когда пришли поставки пива и алкоголя, и я помогла Ксандеру всё разобрать и провести инвентаризацию. Когда инспекция прошла успешно, мы отметили это первыми бокалами, налитыми в Buckley's Pub.
Днём бегали, ночью тайком выходили в море, отрабатывали приёмы самозащиты прямо в гостиной. А когда поток туристов схлынул, Ксандер даже устроил мне экскурсию по городу, терпеливо отступая в сторону, если кто-то просил сделать селфи со мной или взять автограф для ребёнка.
Я влюбилась в Гавань Вишневого дерева. Особенно с Ксандером рядом.
Мы поднялись на маяк, и, оказавшись там в одиночестве, украдкой поцеловались, пока ветер трепал мои волосы. Прокатились на старом пароме, любовались викторианскими особняками вдоль берега, слушали гида, рассказывающего истории прошлого. Повели его племянников в старинное кафе-мороженое, и я наконец попробовала ту самую помадку, которой восхищалась Вероника. Гуляли по Главной улице, а потом я затащила Ксандера в магазин и заставила ждать у примерочной, пока я выбирала наряды. Каждый раз выходила и требовала его мнения.
— Ну? — спросила я, покрутившись перед ним в зелёном сарафане на бретельках через шею. — Как тебе?
— Мне нравится.
Я закатила глаза.
— Тебе всё нравится. От одного до десяти. И не говори «десять». Ты и так всё оцениваешь на десять.
— Одиннадцать.
Я цокнула языком.
— Забудь. Ты бесполезен.
Но я улыбалась. И он тоже.
— Бери платье, — сказал он. — Я отведу тебя на ужин.
В следующую субботу вечером он повёл меня в Пирс Инн. Ксандер заранее забронировал столик, а когда мы приехали, представил меня управляющей, которая оказалась его тётей.
— Келли, это моя тётя Фэй. Тётя Фэй, это Келли.
Когда он сказал это, его рука легла мне на поясницу. Мне понравилось, что он не дал мне никакого ярлыка — ни «подруга», ни «клиентка». Это прикосновение сказало за него.
— Очень приятно познакомиться, дорогая, — тепло улыбнулась она и жестом пригласила нас в зал, где столы были накрыты белыми скатертями и украшены мерцающими свечами. — Ваш столик уже готов.
Мы прошли за ней к столику у окна, и Ксандер отодвинул для меня стул, прежде чем сесть напротив. Он сидел лицом к залу и выглядел потрясающе в тёмно-синем костюме, светло-голубой рубашке и бордовом галстуке. Вчера мы заезжали к нему домой, чтобы забрать его, и я гадала, будет ли странно видеть его широкие, как у пловца, плечи в строгом пиджаке, его мощную шею затянутой в воротник, а бороду над безупречно завязанным узлом галстука.
Это было совсем не странно. Это было захватывающе.
— Ты не видишь отсюда вид, — упрекнула я его. — А он такой красивый.
За окном солнце опускалось над водой, заливая гавань розовым, оранжевым и золотым светом.
— Мой вид тоже красивый, — сказал он, не отрывая от меня глаз. — Честно говоря, я думаю, он лучше твоего.
Щёки вспыхнули.
— Спасибо.
Пока мы доедали десерт — точнее, пока я доедала десерт, потому что Ксандер сказал, что сыт, а я просто не могла устоять перед шоколадным фонданом, к нам подошла его тётя Фэй, выглядя немного нервной.
— Прости, что беспокою, — сказала она, теребя руки.
— Что случилось, тётя Фэй?
— По городу разлетелась новость, что здесь Пикси Харт, и несколько официантов, а также несколько гостей за столиками спрашивают, можно ли сделать с тобой фото.
Ксандер посмотрел на меня.
— Тебе решать.
Я удивлённо подняла брови.
— Серьёзно?
Он пожал плечами.
— Очевидно, что теперь это уже не секрет. А может, если ты разрешишь фанатам выкладывать свои фото, эти ублюдки, которые прячутся и снимают тебя втихаря, не смогут на этом заработать.
С понедельника появилось ещё несколько снимков — как мы выходим из его внедорожника на пристани, как гуляем по Главной улице, как сидим на камнях у волнореза. Никаких фотографий с территории домика не было, и мы с Ксандером всегда были осторожны, не позволяя себе ничего лишнего на публике, так что кадры выходили довольно скучными. Меня не удивляло, что за мной сюда не хлынула толпа фотографов — похоже, их было всего один-два, и они держались на расстоянии.
Но самое удачное совпадение заключалось в том, что в Нэшвилле в это время разгорался другой скандал — одна из самых крепких пар в мире кантри-музыки объявила о разводе. Жена влюбилась в своего тренера, а муж завёл роман с девятнадцатилетней бэк-вокалисткой, которая уже щеголяла огромным кольцом на пальце. Я никому не желала зла, но была рада, что внимание прессы переключилось с меня.
Я промокнула губы салфеткой.
— Я не против, — сказала я Фэй. — Просто хочу сначала зайти в дамскую комнату.
— Конечно, — с облегчением и благодарностью ответила она. — Я покажу, где она.
Я встала и посмотрела на Ксандера.
— Всё в порядке?
Он кивнул.
— Всё в порядке.
Мы с Фэй пошли к входу в ресторан, и она указала мне на дверь.
— Вот здесь. Спасибо тебе огромное, — сказала она. — Мне было неловко тебя спрашивать. Вы с Ксандером выглядели так, будто у вас замечательный, уединённый вечер.
— Всё хорошо, — заверила я её, мельком глянув назад. Ксандер поднял руку в лёгком приветствии. — Вечер и правда был прекрасным, но Ксандер понимает.
Она улыбнулась.
— Это хорошо.
Пока я приводила себя в порядок, в голове крутились мои собственные слова. Ксандер понимает.
И пока следующие полчаса я позировала для фотографий, он спокойно стоял в стороне — всегда внимательный, всегда на чеку, достаточно близко, чтобы вмешаться, если кто-то заходил слишком далеко, но достаточно далеко, чтобы не мешать.
Потому что он действительно понимал. Понимал, что это часть моей работы, даже если я просто ужинаю и хочу провести частный вечер. Понимал, что, хотя это и не самая приятная часть моего ремесла, иногда она бывает необходимой. И он понимал инстинктивно, когда мне было уже достаточно — в какой-то момент просто подошёл и взял меня за локоть.
— Всё. Закругляемся.
Кивнув своей тёте, он уверенно провёл меня через зал, вывел на улицу и усадил в машину. Затем обошёл её и сел за руль. Но не включил зажигание.
— Это всегда так? — спросил он. — Куда бы ты ни пошла — за кофе, на шопинг, за мороженым, в ресторан… везде находятся люди, которые хотят кусочек тебя?
— Почти всегда. — Я пожала плечами. — Такова цена.
Он посмотрел на меня.
— Прости, что я тогда это сказал. Это очень высокая цена. Не знаю, как ты с этим справляешься.
— Иногда я тоже не знаю. — Я провела ладонью по его бедру. — Когда становится тяжело, я думаю о том, как в детстве мечтала услышать свои песни по радио, раздавать автографы, петь перед огромными залами. Эти мечты сбылись. Так что если мне приходится мириться с какими-то неприятными вещами в обмен, это нормально. Я лучше буду иметь дело с фанатами, чем с бюрократами с лейбла или с мерзкими продюсерами.
Лицо Ксандера омрачилось, и он запустил двигатель.
— Не виню тебя.
— Спасибо за ужин, — сказала я. — Я получила огромное удовольствие. Надеюсь, то, что случилось в конце, не испортило тебе вечер.
— Вовсе нет. Просто… — Он нахмурился. — Наверное, я чувствую себя немного… собственником. — Он покачал головой. — Звучит дерьмово, да? Я ведь не владею тобой.
— Ну… — Я медленно провела ладонью выше по его бедру, легко коснувшись его паха.
Он резко вдохнул.
— Иногда владеешь.