— О, черт.
Я взяла головку в рот и пососала, двигая игрушкой вдоль его ствола, стараясь не нажимать слишком сильно и не двигаться слишком быстро. Но, судя по звукам, которые он издавал, и по тому, как его член реагировал у меня во рту, он находил эти ощущения приятными. Я снова передвинула вибратор между его ног, на этот раз глубже. Он выругался и застонал, его тело напряглось, дыхание участилось.
Я сильнее надавила игрушкой, и его оргазм наступил внезапно, из его горла вырвался стон, когда он схватил меня за голову и запустил пальцы в мои волосы, его бедра оторвались от пола, когда его член снова и снова входил в мой рот.
Когда спазмы утихли, он отодвинулся от меня и вибратора, который, вероятно, стал невыносимым.
— Господи. Что ты только что со мной сделала?
Я села на корточки, выключила вибратор и вытерла рот тыльной стороной ладони.
— Тебе понравилось? — спросила я.
— Да. Нет. Да. Блядь. — Его глаза закрылись. — Мне вообще-то не нравится ощущение потери контроля, но это было потрясающе.
— Хорошо. — Я бросила вибратор на кровать.
— А теперь иди сюда.
Он сел и потянулся к моему платью, притягивая меня к себе. Когда я забралась на его тело, он откинулся на спину. Затем он просунул руки мне под бедра и поднырнул под меня, так что мои колени оказались по обе стороны от его головы, а его лицо — между моих бедер.
Я приподняла платье, чтобы наблюдать за ним, и ахнула от первого же плавного движения его языка. Его глаза не отрывались от моих, пока он лизал, посасывал, дразнил и щелкал пальцами. Но вскоре мои глаза закрылись, сдаваясь, и мое тело начало двигаться в своем собственном ритме, сначала медленно — восхитительно медленно, касаясь его языка, губ, даже носа. Бархатистая текстура его языка приятно сочеталась с прикосновениями его бороды. Его жадные стоны отдавались вибрацией в нижней части моего тела. Его руки обхватили мои ноги, притягивая меня к себе.
Одной рукой я подняла подол своего платья, а другой запустила пальцы в его волосы и крепко сжала, как будто боялась, что упаду с этого аттракциона. Его рот прильнул к моему клитору и стал сильно сосать, и я потеряла остатки самообладания, оргазм расколол меня на миллион сверкающих кусочков.
Когда ко мне вернулась способность двигаться, я соскользнула вниз по его телу и рухнула на его грудь.
— Спасибо, — сказала я.
— За что?
— За то, что понимаешь меня. За то, что знаешь, чего мне нужно. За то, что готов это дать. — Я закрыла глаза. — За то, что ты на моей стороне.
Он медленно провёл рукой по моей спине и тихо ответил:
— Здесь хорошо.
Наше дыхание выровнялось, и я задумалась, испытывала ли когда-нибудь подобный покой.
— Ксандер?
— Мм?
Я думаю, что люблю тебя.
Но вместо того чтобы сказать это вслух, я прикусила язык.
— Ничего. Забудь.
Я не могла. Просто не могла.
За всю свою жизнь я никогда не говорила кому-то, что люблю его, первой.
К утру фотографии с нашего занятия по самообороне уже были в сети. И, конечно, выглядело это совсем не так, будто мы занимались чем-то образовательным.
Ксандер был в ярости. Он выскочил на крыльцо и двадцать минут стоял, сканируя взглядом деревья и с хрустом сжимая кулаки. Я знала, что в таком состоянии его лучше не трогать, поэтому просто дала ему время остыть.
Сидя за кухонным столом с чашкой кофе, я просматривала почту, когда пришло сообщение от Дюка.
Прости за вчерашнее. Неделя была тяжёлая, но это не оправдание. Ты можешь выступать под любым именем, каким хочешь. Главное — песня, то, что мы поём её вместе. Я скажу продюсерам, что это нормально.
Полностью согласна. Главное — музыка. Спасибо!
Как только я увидела это, тут же вскочила и выбежала на улицу.
— Угадай, что? — взволнованно воскликнула я, хлопнув его по плечу.
— Что? — Он стоял, как часовой, не удостоив меня даже взгляда.
— Всё получилось.
— Что получилось?
— Я смогу выступать как Келли Джо Салливан.
Он наконец посмотрел на меня.
— Правда?
Я радостно кивнула.
— Правда. Только что пришло сообщение от Дюка. Он извинился и сказал, что важнее всего музыка.
Я подпрыгнула, обвив его руками и ногами, прижалась к его губам.
— Я сделала это! Я постояла за себя!
— Ты сделала это, — его руки крепко удерживали меня. — Я горжусь тобой.
Я снова поцеловала его, не заботясь о том, кто может нас увидеть. Меня вообще ничто не волновало, кроме этого момента, который я могла разделить с человеком, поддержавшим меня. Не потому, что он что-то от этого получал, а потому, что ему было не всё равно. Он хотел, чтобы я была счастлива. Он понимал меня…
Внезапно он поставил меня на ноги и резко сорвался с крыльца.
— Ксандер?
Озадаченная, я смотрела, как он стремительно скрывается в лесу.
Я побежала за ним, спотыкаясь на камнях и ветках, морщась от боли в босых ногах.
— Сука!
Я услышала его разъярённый голос и, ориентируясь на него, нашла Ксандера, навалившегося на мужчину, прижав его лицом к земле и выкручивающего ему руки.
— Отдай мою камеру, — пожаловался тот. — Я просто выполняю свою работу.
— Заткнись, — рыкнул Ксандер. — Если ты нарушаешь чужие границы, теряешь право качать свои.
В паре метров от них я заметила камеру, подобрала её и подошла ближе.
Мужик повернул голову, увидел меня и усмехнулся.
— Видишь? Она меня знает!
Ксандер посмотрел на меня.
— Ты его знаешь?
— Я знаю, кто он. Это Хуп, один из папарацци из Нэшвилла.
— И это, по-твоему, повод не размазать его по земле?
Он снова посмотрел на Хупа.
— Как ты её нашёл?
Тот молчал.
— Отвечай, ублюдок, — Ксандер сильнее выкрутил ему руки.
— Ай! Я просто вычислил! Мы этим всегда занимаемся!
— Ксандер, скорее всего, это из-за моего идиотского поста в Инстаграме, — я почувствовала себя неловко из-за происходящего. Мне не хотелось, чтобы кто-то страдал из-за меня.
— Точно, — подтвердил Хуп. — Инстаграм.
Ксандер не ослабил хватки.
— Это всё равно не даёт тебе права припираться сюда и докучать ей.
— Я её не беспокоил! Просто пытался заработать. У меня пятеро детей, понял? Один из них болеет. Мне счета платить надо.
— Об этом надо было думать до того, как ты начал нарушать закон.
— Ксандер, отпусти его, — попросила я.
Он поднял на меня взгляд.
— Серьёзно?
— Да.
Я не знала, повлияли ли на меня его дети, или болезнь одного из них, или просто то, что я сама навлекла на себя этот цирк, но мне хотелось поскорее закончить с этим и вернуться к своему маленькому триумфу.
— Можно я хотя бы разобью его камеру? — спросил Ксандер.
Я покачала головой.
— Нет. Но можешь удалить все фотографии, прежде чем вернуть.
— У меня там классные снимки заката над бухтой! — запротестовал Хуп.
— Не ной, Хуп, — весело сказала я. — Ты прекрасно знаешь, что то, что ты делаешь, незаконно. Считай, тебе повезло, что я сегодня в хорошем настроении.
Я протянула камеру Ксандеру, и он тут же стёр все снимки, прежде чем позволить Хупу встать.
Это выглядело почти комично — они стояли друг напротив друга, но на фоне Ксандера Хуп выглядел жалким и мягкотелым, как крыса перед разъярённым медведем.
Ксандер сунул ему камеру.
— А теперь вали отсюда нахрен.
Хуп, похоже, не собирался спорить. Он поспешно затрусил к подъездной дорожке, скрываясь в лесу.
— Спорим, он водит бежевую арендованную Хонду, — пробормотал Ксандер, провожая его взглядом.
— С чего ты взял?
— Просто чую.
— Неважно, — я потянула его за руку. — Иди сюда. Мы ведь что-то праздновали, помнишь?
— Точно. — Он обнял меня, крепко прижимая к себе. — Ты в порядке?
— Я просто замечательно.
Я крепче обняла его, прижав ухо к его груди, и закрыла глаза, когда лёгкий ветерок освежил кожу.
— Я счастлива.
— Прости, что так долго искал этого типа.
— Забей. Хуп раздражает, но он не опасен. Честно говоря, я в шоке, что он вообще смог найти это место, добраться сюда и прятаться в лесу. Должно быть, он совсем отчаялся.
— Если он такой нищий, на что он оплатил эту поездку?
— Кто его знает? — Я ослабила хватку и подняла голову. — Слушай, я просто рада, что здесь был всего один фотограф. Обычно их целая стая. И хотя он нарушил границы, могло быть куда хуже. Он ведь мог снимать через окна.
— Странно, что он этого не сделал, — заметил Ксандер. — За такие снимки ему бы заплатили куда больше.
— Давай не будем искать логику там, где её нет.
Я снова взяла его за руку и направилась к домику.
— Мне нужно собраться, привести всё в порядок. Завтра я должна быть в Нэшвилле.
— В котором часу выезжаем?
— В семь утра. Нормально?
Он кивнул.
— Да.
Мы дошли до крыльца, и Ксандер придержал для меня дверь.
— Я помогу прибраться, а потом заедем ко мне, мне нужно взять кое-какие вещи.
— Конечно, — кивнула я. — Может, поужинаем в городе? Как называлось то место, куда ты хотел меня сводить?
— Закусочная у Мо. Ты не можешь покинуть Гавань Вишневого дерева, не попробовав бургер и молочный коктейль у Мо.
Я захлопала в ладоши.
— Тогда поехали туда!
— Я разберусь с холодильником. Что у тебя с мусором, есть какие-то инструкции?
— Да, секунду.
Я подошла к кухонному столу, где оставила телефон, и открыла почту. Пролистав сообщения, нашла письмо, которое переслала Джесс с подробными инструкциями по заезду и выезду.
— Вот, тут всё есть.
Он мельком взглянул и кивнул.
— Понял, займусь. Ты пароль уже сменила?
— Нет, но сделаю это сегодня. Обещаю.
Я чмокнула его в щёку и поспешила в спальню, где, открыв чемодан, внезапно ощутила, как что-то сжало грудь.
Эта поездка совсем не соответствовала тому, что я себе представляла — я планировала одиночество, тишину, размышления. Но в итоге уезжала с новым осознанием себя и своей ценности. А, по сути, именно этого я и добивалась с самого начала.