— Мы обсуждаем. Вообще, — я перебросила хвост через плечо, — я думаю, что останусь тут на какое-то время.
Её челюсть буквально отвисла.
— Серьёзно?
— Да. У меня сейчас такой момент в карьере, когда я хочу уйти от образа Пикси Харт и сделать что-то более личное, более значимое для себя. И мне кажется, что небольшая пауза пойдёт только на пользу перед таким изменением.
— Это имеет смысл, — кивнула она. — Ты собираешься снять жильё в Гавани Вишневого дерева?
— Думаю, да, — неуверенно ответила я. — Мы обсуждали это с Ксандером в самолёте, и пока это кажется лучшим вариантом. Мне здесь действительно нравится. Да и многие в индустрии не живут в Нэшвилле постоянно.
Вероника подняла стакан с джином и содовой и сделала глоток.
— А что насчёт твоего контракта с лейблом?
— Если PMG не даст мне больше творческой свободы, я ухожу, — твёрдо сказала я. — Я уже разговариваю с несколькими людьми, которые ушли с крупных лейблов в пользу независимого продюсирования. Да, это меньше денег и популярности, но зато больше свободы. А сейчас для меня это важнее. Я хочу любить то, что делаю.
— Думаю, они дадут тебе всё, что ты захочешь, — уверенно сказала Вероника.
— Посмотрим. — Я пожала плечами. — Сейчас у них полно проблем с Дюком, и, возможно, они не захотят одновременно терять меня. Да и у меня есть другие проекты. Недавно я встречалась с музыкальным продюсером из Голливуда — мы обсуждали возможность написать несколько песен для фильма. Мы отлично поладили, и я с нетерпением жду, что из этого выйдет.
— Это потрясающе. Нужно следовать зову сердца, знаешь? Деньги — это хорошо, но не главное.
— Полностью согласна, — сказала я. — Главное — музыка. И люди, которых я люблю.
В этот момент Ксандер поймал мой взгляд через зал. Он поднял руку и трижды коснулся груди.
Я улыбнулась и сделала то же самое.
Эпилог
Келли: Один год спустя
Перед последней песней я на мгновение замерла, впитывая всё вокруг.
Горячее свечение сценических огней. Гул оборудования, наполняющий воздух электричеством. Море лиц, заполнивших открытый амфитеатр. Тысячи поднятых телефонов, качающихся, словно колосья пшеницы на ветру. Звёздное летнее небо, раскинувшееся над ними.
Это было заключительное шоу моего тура — первого тура, где я выступала как Келли Джо Салливан. И несмотря на мрачные прогнозы лейбла по поводу смены имени, нового звучания альбома и моего упрямого желания работать в основном с молодыми продюсерами-женщинами вместо их проверенной команды престарелых старых добрых парней, мой профессиональный перезапуск оказался успешнее, чем я могла мечтать.
Я поправила ремень гитары и подошла ближе к микрофону. Как всегда, перед последней песней я трижды постучала себя по груди — мой знак для Ксандера. Эта песня, Lightning Bolt Love, стала моим самым большим хитом. Я написала её для него. Она была о том, как встречаешь свою родственную душу в тот момент, когда меньше всего этого ждёшь. О том, как есть в мире человек, который способен поставить тебя на колени. О том, что любовь всегда побеждает, как бы ты ни сопротивлялся.
Его не было в зале, шоу не транслировалось в прямом эфире, но он часто видел видео, которые выкладывали в соцсети, поэтому я отправляла ему этот знак каждую ночь. Несмотря на расстояния и время, которое мы вынуждены были проводить врозь, за последний год мы стали ещё ближе. Я не сомневалась — он тот самый. Мы не часто говорили о будущем в конкретных терминах, просто старались быть вместе так часто, как могли, и ценить каждую минуту, не принимая её как должное.
Когда я взяла первые аккорды, зал взорвался овациями — люди знали эту песню наизусть и подпевали мне, как это происходило на каждом концерте тура.
Я почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы. Этот вечер был для меня сладко-горьким — прощание с одной главой жизни, но в то же время предвкушение долгожданного перерыва. Я работала без остановки последние десять месяцев, и мысль о том, что теперь можно немного сбавить темп, казалась невероятно привлекательной.
Как и мысль о том, что теперь я буду просыпаться рядом с Ксандером каждое утро.
Осенью прошлого года мы договорились, что никогда не будем проводить в разлуке больше трёх недель. На практике же не прошло ни одного раза, чтобы мы не виделись хотя бы раз в две. Через несколько дней после открытия Buckley's Pub я сняла небольшой меблированный дом на тихой улочке, недалеко от центра Гавани Вишневого дерева и набережной. Хозяева пользовались им только в тёплое время года, так что до конца апреля он был в моём распоряжении.
Через неделю Ксандер переехал ко мне, и мы решили, что он будет там жить постоянно, пока я езжу в Нэшвилл по мере необходимости. Он начал искать дом, и в феврале нашёл тот, который ему понравился, и сделал предложение. Зданию требовался ремонт, но с помощью его отца и брата он справился с основными работами, и к тому времени, когда закончилась моя аренда, мы уже могли переехать. Мой брат как раз был в отпуске, прилетел и помог нам с переездом. Мы рассказали ему о нас, как только он снова вышел на связь. Ксандер немного волновался, но Кевин не только обрадовался — он ещё и потребовал признать, что именно он нас познакомил!
У Ксандера почти не было свободного времени — между баром и ремонтом он был загружен по полной, но приезжал в Нэшвилл так часто, как мог, особенно если происходило что-то важное. Например, в тот день в октябре, когда у меня была встреча с PMG. Он даже не предупредил — просто появился у меня дома накануне вечером.
— Я знаю, что ты справишься сама, — сказал он, крепко обнимая меня. — Но я хочу быть рядом.
Во время записи альбома он приезжал часто, а когда начался тур, старался бывать на концертах несколько раз в месяц. Но мне всё равно всегда казалось, что времени вместе нам мало. Я с нетерпением ждала, когда наконец у нас появятся дни, которые мы сможем провести, не разлучаясь ни на минуту.
Ксандер тоже ждал этого — он беспокоился за меня, когда нас разделяли километры. Но Мариус всё ещё был со мной, и его команда прекрасно справлялась со своей работой. За весь тур не произошло ни одного инцидента с безопасностью.
Именно поэтому мне показалось странным, когда я вдруг почувствовала, что кто-то выходит на сцену из-за кулис. Последние ноты утонули в восторженных криках зала, и я повернула голову налево.
По сцене в мою сторону двигался высокий, мускулистый мужчина. Он был в джинсах и обтягивающей чёрной футболке, рукава которой едва выдерживали силу его бицепсов.
Я моргнула.
Не может быть.
Ксандер был не в Калифорнии — он остался в Гавани Вишневого дерева. Он вообще не любил быть в центре внимания, разве что сопровождал меня на мероприятия. Даже тогда он соглашался на пару снимков, а потом отходил в сторону.
И всё же не было никаких сомнений, кто это.
Я знала это тело, как своё собственное. Мечтала о нём каждую ночь, когда мы были врозь, и терялась в нём каждую ночь, когда мы были вместе. Он был моим самым безопасным местом в мире.
Я взвизгнула от радости, когда он приблизился, затем сняла гитару и отставила её в сторону.
— Ребята, — сказала я в микрофон, не отрывая взгляда от Ксандера, — познакомьтесь с самым важным для меня человеком. Это Ксандер.
Толпа уже и так сходила с ума, их крики и свист разносились в ночи, звеня у меня в ушах, но, когда Ксандер подошёл ко мне, шум усилился в разы.
— Привет, — сказал он, ухмыляясь так чертовски обаятельно и озорно, что у меня замерло сердце.
Я рассмеялась и покачала головой.
— Что, ради всего святого, ты здесь делаешь?
Он опустился на одно колено.
— Ищу жену.
У меня отвисла челюсть, а толпа взорвалась восторженными воплями, когда Ксандер разжал кулак, раскрывая в огромной ладони коробочку с кольцом. Я прижала руки к щекам, глядя, как в свете софитов сверкает великолепный бриллиант. Оно не было таким вычурным и помпезным, как ювелирные украшения, которые мне одалживали для крупных мероприятий, но ничего красивее в жизни я не видела.
— Келли Джо Салливан, — громко произнёс он, чтобы я точно услышала. — Я без ума от тебя. А мой отец говорит, что такое случается только раз в жизни. Так что… что скажешь? Ты выйдешь за меня?
Я закивала, потому что горло сжалось так, что я не могла вымолвить ни слова. По щекам потекли слёзы, пока Ксандер надевал мне кольцо — оно сидело идеально. А затем он встал, заключил меня в объятия — и мы тоже идеально подходили друг другу.
Подняв меня в воздух, крепко прижав к себе, он сжал меня так сильно, что мои красные сапоги болтались в воздухе, а губы и сердца слились воедино.
Когда он опустил меня на землю, то прижался лбом к моему.
— Всё, чего я хочу в этой жизни — это сделать тебя счастливой. Тебя и наших пятерых непосед.
— Пятерых?! — рассмеялась я, ощущая, как счастье разливается по венам.
— Потом обсудим, — сказал он с той самой улыбкой, перед которой я никогда не могла устоять.
Позже, когда мы лежали рядом, кожа к коже, моя голова покоилась у него на груди. Я подняла руку в темноте гостиничного номера.
— Я так люблю своё кольцо.
— Ты же его даже не видишь, — поддразнил он.
— Но я знаю, что оно здесь, и люблю его. Не только потому, что оно красивое, но и потому, что оно значит.
Он поцеловал меня в макушку.
— Я тебя люблю.
— И я тебя люблю. — Я снова обняла его. — Когда ты хочешь пожениться?
— Не знаю. Завтра? Мы могли бы прямо отсюда улететь в Вегас.
Я рассмеялась.
— Я бы хотела свадьбу в церкви. И большую вечеринку, чтобы там были все наши друзья и семья.
— Значит, так и сделаем.
Вздохнув, я закрыла глаза, позволяя себе мечтать о будущем.
— Ксандер?
— Мм?
— Мы же правда не будем заводить пятерых непосед, да?
Он тихо рассмеялся.
— Думаю, это мы ещё посмотрим.
Эпилог
Ксандер: Одна минута спустя