Свадебный наряд должен был отправиться в отель «Мадин», который мы с Ладиславом выбрали для проведения церемонии. Фелиса долго ворчала по этому поводу, называя нас скучными. По ее версии, нам следовало пожениться на пляже или на пешеходной части Западного моста. В конечном итоге я сказала, что собственную свадьбу она может играть где угодно, а нам пусть оставит нашу. Девочка надулась и заявила, что когда она будет выходить замуж, то потрясет весь город.
Радует то, Фелисе еще два года учиться, а до этого Ладислав запретил ей думать о свадьбах. Кого бы это еще останавливало… Особенно сейчас, когда Нат закончил учебу и подписал контракт с известной звукозаписывающей компанией. Его песня «Моя навсегда» взорвала все чарты, а поклонницы осаждали днем и ночью. Впрочем, до поклонниц Нату не было дела, и я подозревала, что вскоре братик перейдет к самым решительным действиям, о чем и мечтает Фелиса. Впрочем, я в их отношения не лезу, хватает своих.
У меня безумно насыщенная жизнь, которая однажды сделала крутой виток. Например, я наконец-то получила гражданство, и теперь меня будет сложно выгнать из Кирона.
— Лили, ты еще не готова? — В комнату заглянула Фелиса.
Она была в джинсах и футболке, мы обе собирались отправиться в отель в удобной одежде, а потом переодеться. Я — в свадебное платье, она — в наряд подружки невесты.
Ехать предстояло из дома Ладислава, где мы с ним провели нашу первую ночь и где жили в последнее время. Здесь же я провела свою последнюю незамужнюю, а Ладислав — в городском особняке. По таритской примете, ночевать в одном доме с женихом — к неудачам. Никогда не отличалась суевериями, зато перед свадьбой оторвалась по полной, ходила и ловила повсюду знаки. Преимущественно зловещие, но, к счастью, ни один из них не сбылся. К счастью же, ехать тут всего ничего, но меня уже начинало потряхивать, и из-за платья, и из-за предстоящего праздника. Прямо как два года назад, когда я организовывала день рождения Фелисы.
— Платья нет, — хихикнула я. Меня действительно пробрал нервный смех.
— Как «нет»?
Я быстро пересказала Фелисе то, что узнала от Майи, и она тотчас разразилась таритскими ругательствами.
— Лакшачья задница! — прорычала девчонка. Эмоции так и бурлили в ней. — Говорила же, давай я пошью для тебя платье, но ты вцепилась в эту модель…
— Ты собиралась сделать огромный вырез на спине, — напомнила я.
— Ну да!
— И хотела, чтобы платье было черным.
— Это оригинально! Всем бы запомнился твой образ.
Я приподняла бровь:
— Как самой мрачной невесты?
— Поверь, ты была бы не самой мрачной, — отмахнулась она.
Как раз в это время позвонила Майя. В панике.
— Мы порвали шлейф.
— Что значит «порвали шлейф»? — тихо пробормотала я.
Кажется, зловещие знаки сработали.
— Это значит, что на нем надрыв, — заметила Майя, судя по голосу, близкая к обмороку. — Метровый. Это случилось, когда мы грузили его в «стрекозу». Эти лакшаки нервничали и случайно зацепили…
С моей легкой руки большая часть персонала Ладислава теперь поминала лакшаков и их седалище (не в его присутствии, разумеется).
— Но я все равно его привезу! Без шлейфа оно тоже шикарное.
— Ладно, — согласилась я.
И посмотрела на Фелису:
— Слышала?
Странно было бы, если бы не слышала. Я говорила не по громкой связи, но Майя орала так, что я чуть не оглохла. Еще одна отличительная особенность лисс Горез, а ныне лисс Фердхен, заключалась в том, что когда она нервничала, то сильно повышала голос.
— Это конец.
— Где твой оптимизм, Лили? Конец был бы, если бы тебе оторвало ногу. Сложно идти к алтарю с одной ногой, когда из тебя хлещет кровь.
На такое я даже не нашлась что возразить. В последнее время девушка моего брата увлекалась триллерами, и это сказалось не только на ее творчестве, но и на образе мышления.
— У нас есть запасной вариант? — невозмутимо поинтересовалась Фелиса, распахивая двери шкафа. — В прошлый раз сработало!
В прошлый — действительно сработало. Наш общий проект на первом курсе отметил представитель модного дома «Гастенс». Отметил и предложил нам обеим стажировку, а мне — еще и грант на обучение в «Брасе». Поэтому я отказалась быть ее помощницей. Ну и еще потому, что встречалась с Ладиславом и не хотела смешивать личное с работой. Зато теперь мы вместе учимся.
Я покачала головой, но потом кое о чем вспомнила.
— Оно потрясающее! — воскликнула Фелиса, когда я достала платье из недр шкафа, содержимое которого кочевало вслед за мной.
И я поняла, что платье с оторванным шлейфом мне не нужно.
Мне изначально не нужно было никакое другое платье.
А когда шла по мосту навстречу Ладиславу и поймала его изумленно-восхищенный взгляд, в этом убедилась. Сейчас мне казалось, что лучшего платья, чем «Северное небо», не найти, потому что с него все началось. Начались наши чувства.
Чувства, которые с каждым днем становились все сильнее и сильнее.
Мой ящер сдержал свое обещание: правительство Кирона пересмотрело закон и внесло несколько поправок. Многие мигранты смогли вернуться в страну, особенно это касалось эмпатов. Тех, кто не сразу сумел найти работу, стали привлекать для оказания психологической помощи в больницах и реабилитационных центрах, где дар был особенно нужен.
А я сдержала свое обещание в ответ. Помогала Ладиславу исправляться. Впрочем, это было взаимно. За эти два года мы успели узнать друг о друге много всего, съездить в Тариту к моим родителям, поселиться в одном доме, сотню раз поссориться и столько же помириться. И спланировать свадьбу.
— Знакомое платье, — прошептал он мне на ухо, когда я вложила руку в его ладонь и священник начал церемонию.
— Решила быть внезапной, — подмигнула я.
По киронской традиции нам предстояло произнести собственные клятвы, глядя в глаза друг другу. И Ладислав был первым:
— Клянусь оберегать тебя от всех невзгод. Прислушиваться к тебе. Любить и не скрывать своих чувств.
Я широко улыбнулась, поймав спрятанное среди слов послание, понятное только мне. Что ж, теперь моя очередь.
— Клянусь быть тебе опорой во всем. Идти с тобой по жизни рука об руку. Клянусь любить тебя всем сердцем и чувствовать как саму себя.
Последнее, впрочем, давно уже было так. Я действительно чувствовала его как саму себя, а может, даже больше. И сдается мне, эмпатия тут ни при чем.
— Люблю тебя, — произнес Ладислав, надевая на мой палец кольцо со змейкой в соответствии с традицией Кирона.
— Люблю тебя, — эхом отозвалась я, надевая двойное кольцо, в котором две полоски металла сплетались по таритской традиции.
Когда прозвучали объединившие нас слова, я глубоко вздохнула.
Глубоко и счастливо.
А потом слегка подалась вперед, принимая его поцелуй.