Я беру один из ножей и держу перед собой, рассматривая его изящную форму. Он не похож на обычный нож. У него нет стандартной рукояти, и кажется, что весь он сделан из цельного куска металла. Из-за его внешнего вида я ожидала, что он будет легче. Я поворачиваюсь к прикрепленной к стене деревянной доске, из которой все еще торчат несколько ножей, и пересекаю комнату, чтобы рассмотреть ее поближе.
Вдоль белой полосы воткнуто шесть ножей. Они расположены на одинаковом расстоянии друг от друга, так, что кажется, будто Сергей метал их под линейку, чтобы убедиться, что они войдут именно туда, куда нужно. Я оглядываюсь через плечо, пытаясь прикинуть расстояние между доской и тем местом у дивана, где я нашла Сергея прошлым вечером. Больше шести метров. Мой взгляд возвращается к ножам, образующим идеальную прямую линию. Как такое вообще возможно? В комнате почти не было света. Я делаю несколько шагов назад и, прищурившись, смотрю на белую полосу.
– Ты слишком близко, – раздается низкий голос у меня за спиной. Через мгновение рука Сергея обхватывает меня за талию и тянет назад.
– Разве не было бы проще, если бы я стояла ближе? – спрашиваю я, и мое сердцебиение учащается, когда он прижимает меня к своему телу.
– Нет. Тебе нужно больше пространства, чтобы ты смогла правильно метнуть нож. – Рука на моей талии слегка сжимается, и я закрываю глаза, наслаждаясь ощущением того, как его пальцы скользят вниз по моей руке, пока он не дотягивается до моей ладони и не берет нож. – Начни отсюда. – Он поднимает руку, в которой держит нож, и медленно показывает, как делается бросок. – Одним плавным движением. И просто выпусти его из рук. Не двигая запястьем.
Сергей отпускает нож, и тот вонзается в доску прямо рядом с предыдущим.
– А для чего они вообще нужны? Ими можно убить человека?
– Да, в теории, – говорит он, все еще стоя у меня за спиной, и берет другой нож. – На самом деле довольно трудно. Нужно рассчитать расстояние так, чтобы нож завершил свое вращение как раз перед тем, как попасть в цель.
Он поднимает руку, замахивается и бросает снова. Еще одно идеальное попадание.
– Если ты на улице, также нужно учесть ветер. И если цель движется, ты, вероятнее всего, поразишь ее ребром, а не кончиком ножа. Даже если ты попадаешь в цель, это в большинстве случаев не приводит к летальному исходу. Гораздо проще подойти и ударить ножом.
– Тогда зачем ты этим занимаешься? Зачем практиковаться, если это бессмысленно?
– Метание ножей меня расслабляет. – Сергей наклоняет голову, касаясь моей щеки своей. – Хочешь попробовать?
– Да, – шепчу я, но на самом деле мне неинтересно практиковаться в метании ножей.
Его рука пропадает с моей талии.
– Мы можем позаниматься завтра, если хочешь.
– Конечно, – говорю я, с досадой думая об утраченной близости.
– Нам пора идти. Пахан хочет поговорить с тобой.
Я поворачиваюсь на пятках и смотрю на Сергея, пытаясь справиться с паникой, сжимающей мою грудь.
– С чего бы твоему боссу хотелось поговорить со мной?
– Без понятия. – Он пожимает плечами.
– Мне действительно нужно туда идти?
– Нельзя игнорировать пахана Братвы, когда он зовет тебя на встречу. – Уголок рта Сергея слегка приподнимается. – Если только ты не скрываешь что-то действительно плохое.
– Конечно нет. – Я пытаюсь изобразить безразличие. – Что мне надеть?
– Это подойдет. – Он кивает на мои джинсы и футболку. – Только возьми толстовку с капюшоном и никаких шлепанцев.
– На улице за тридцать градусов.
– Ты замерзнешь на мотоцикле.
Я приподнимаю брови и смеюсь:
– Я на него не сяду.
– Почему нет?
– Мне нравится мое тело целым и невредимым, большое спасибо. Мы можем поехать на машине?
Прищурившись, он прикладывает палец к моему подбородку и приподнимает мою голову.
– Я бы никогда не подверг тебя какой-либо опасности. – Сергей проводит большим пальцем по подбородку, и вместо того, чтобы отстраниться, мне приходится бороться с желанием прижаться к нему. – Если ты боишься ехать со мной на мотоцикле, мы поедем на машине. Но я бы хотел прокатить тебя на нем.
Я смотрю в его глаза, светлые и ясные, совсем не такие, какими они были прошлой ночью. Куда уходят его мысли, когда он отключается? Это явно не какое-то приятное местечко.
– Обещаешь, что не позволишь мне упасть с этой штуки?
– Обещаю. – Он проводит большим пальцем по моей нижней губе. – Я подожду тебя снаружи.
Я смотрю на дверь, через которую он только что вышел, и удивляюсь, почему его близость так сильно на меня действует. Сказать, что Сергей красивый, было бы преуменьшением. Но так или иначе, он держит меня в плену в своем доме. Он не должен меня привлекать. Как раз наоборот. Встряхнув головой, я несусь наверх, в спальню, хватаю с кресла пару носков и кроссовки, свое худи и спускаюсь на улицу.
Я смотрю на огромный красный мотоцикл, припаркованный на подъездной дорожке передо мной, и обхватываю себя руками. Неа. Ни за что. Я даже велосипеды не люблю. Идея транспортного средства, передвигающего лишь на двух колесах, мне никогда не нравилась.
Сергей подходит к мотоциклу, перекидывает через него одну ногу, поднимает подножку и садится.
– Запрыгивай.
Он ему подходит. Мотоцикл. Интересно, как онвыглядит, когда отправляется на встречи. Надевает ли он костюм? Мне трудно представить его в брюках и пиджаке. Или с галстуком.
– Трусишь? – Он улыбается мне, и приятное тепло разливается по моему телу. Потребность быть рядом с ним пересиливает мое желание удрать со всех ног.
– Нет, – говорю я. Сделав глубокий вдох, я сокращаю расстояние между собой и этой штукой и забираюсь Сергею за спину.
– Вот, – говорит он и протягивает мне красный шлем.
Я осматриваю его, затем надеваю на голову. Я чувствую себя в нем гигантским муравьем.
– Обхвати меня руками за поясницу и держись крепче. Мы поедем медленно. Если ты захочешь, чтобы я остановился, просто дерни меня два раза, и я тут же съеду на обочину. Хорошо?
Наклонившись вперед, я припечатываюсь к его спине и обхватываю его руками, ощущая под ладонями твердый, как камень, пресс. Сергей надевает шлем и заводит мотоцикл, и, как только двигатель с ревом оживает, я вжимаюсь в его спину еще сильнее.
Сначала я не могу думать ни о чем другом, кроме как о необходимости держать руки вокруг Сергея крепко сцепленными, но через некоторое время нахожу в себе достаточно смелости, чтобы открыть глаза и выглянуть из-за его плеча. Все не так уж и плохо. Он продолжает вести мотоцикл, и восторг пересиливает страх. Я никогда не увлекалась экстремальными видами спорта, потому что дома у меня было достаточно волнений из-за всех этих рейдов и беспорядочной стрельбы на нашей территории, но это… к этому я могла бы привыкнуть. Но больше, чем острые ощущения от поездки, на меня влияет близость Сергея. Прижиматься к его огромному телу приятно, и я, сама того не желая, вжимаюсь в него еще сильнее. Жаль, что на мне шлем: без него я могла бы прижаться к его широкой спине щекой.
Не знаю, сколько прошло времени, но наверняка не больше получаса, когда Сергей сворачивает на боковую дорогу, которая идет немного в гору, к поместью, видневшемуся сквозь железную ограду. Он останавливается у ворот, снимает шлем и кивает охраннику. После того как нас пропускают, он едет еще около минуты и останавливается перед огромным белым особняком, окруженным аккуратно подстриженным газоном.
Сергей помогает слезть с мотоцикла, и мне требуется несколько секунд, чтобы привыкнуть к твердой почве под ногами.
– Все хорошо? – спрашивает он после того, как снимает с меня шлем.
– Лучше, чем предполагала, – говорю я и ухмыляюсь.
– Значит ли это, что тебе понравилось?
– Возможно.
Сергей тянется, берет прядь волос, выпавшую из моего короткого хвостика, и заправляет ее мне за ухо. Его ладонь ложится на мою щеку, и он приподнимает мою голову, чтобы заглянуть в глаза. По моему телу пробегает дрожь возбуждения, и я понимаю, что наклоняюсь вперед, не отрывая взгляда от его губ. Интересно, каково это – чувствовать, как эти твердые губы прижимаются к моим. Охранник открывает входную дверь, возвращая меня к реальности.
– Давай покончим с этим, – бормочу я и неохотно отступаю на шаг. Рука Сергея пропадает с моего лица.
– Конечно. – Он кивает и поднимается по ступенькам к двери особняка.
Мы входим в особняк и пересекаем большое фойе, затем поворачиваем налево. В самом конце длинного коридора Сергей стучит в дверь, и мы заходим внутрь. Я изо всех сил стараюсь сохранять спокойное выражение лица и не напрягать тело, хотя на самом деле я – сплошной комок нервов, готовый взорваться.
Роман Петров, пахан Братвы, непринужденно сидит за столом в другом конце комнаты и следит за мной взглядом. На нем сшитая на заказ классическая рубашка с закатанными до локтей рукавами того же оттенка, что и его иссиня-черные волосы.
На его лице появляется едва заметная улыбка, и мне не нужно руководство «Пахан для чайников», чтобы понять, что это нехороший знак.
– Сергей, – говорит он, не сводя с меня глаз. – Я бы хотел поговорить с нашей гостьей наедине, пожалуйста.
Сергей кладет руку мне на плечо.
– Ты не против?
Ха, как будто у меня есть выбор.
– Конечно не против. – Я улыбаюсь.
Сергей кивает, затем поворачивается к Роману и указывает на него пальцем.
– Не пугай ее, – говорит он и уходит, закрывая за собой дверь.
Петров наблюдает за мной, и озорная улыбка на его лице становится чуть шире.
– Рад наконец-то познакомиться с вами, мисс Сандовал, – говорит он. – Пожалуйста, присаживайтесь.
Я чувствую, будто мои ноги закатали в цемент, когда делаю несколько шагов к стулу напротив него и присаживаюсь.
– Вы хотели поговорить со мной, мистер Петров? – спрашиваю я.
– Мне нужно, чтобы ты начала говорить.
Я вздыхаю и на секунду закрываю глаза. Никто в здравом уме не стал бы лгать лидеру русской мафии.