– Запаха?
– Да, иногда они оставляли тела на день или два. Вонь была настолько сильной, что даже после того, как они убирали трупы, запах забивал нос еще несколько дней. – Я пожимаю плечами. – Еще была охота. Ее в основном использовали на ворах.
То, как Феликс таращится на меня, словно видит меня впервые, забавно. Я почти уверена, что он знает, что это была за охота, но я все равно продолжаю:
– Люди моего отца связывали ворам руки за спиной и отправляли их босиком в лес. Обычно они получали фору двадцать минут. Затем все брали ружья и отправлялись на охоту. Иногда, когда охотились за несколькими ворами, она длилась всю ночь. Я лежала в своей постели и прислушивалась к редким звукам выстрелов, гадая, попали ли они или промахнулись. – Я кладу ладони на стол и наклоняюсь вперед. – Так что не смейте делать выводы о том, с чем я могу или не могу справиться, Феликс.
Я встаю и подхожу к холодильнику, беру банку кока-колы, затем направляюсь в гостиную, чтобы подождать Сергея.
– Когда приедет Сергей, мы сделаем вид, что ничего не произошло, – говорю я, проходя мимо.
– Ангелина?
Я останавливаюсь и смотрю на Феликса через плечо.
– Да?
– Значит ли это, что ты остаешься?
– Да.
Глава 17
Одеяло начинает сползать с меня. Я хватаюсь за его край, чтобы оно не упало, и едва приоткрываю один глаз. На улице по-прежнему темно. Одеяло снова дергается, на этот раз сильнее, и оно выскальзывает у меня из пальцев.
– Который час? – бормочу я и зарываюсь лицом в подушку.
– Половина шестого, – шепчет Сергей мне на ухо и целует в затылок. – Мне нужна твоя помощь кое с чем.
– С чем?
– С этим.
Я чувствую, как он прижимается ко мне всем телом, как его твердый член упирается мне в бедро, и улыбаюсь.
– Мы открываемся в семь. Если хотите, чтобы вас обслужили, вам придется подождать.
– Оу, какая жалость. – Его губы скользят по моей шее. – Тогда мне придется угоститься самому.
Я наклоняю голову и приоткрываю глаза, наблюдая за тем, как он тянется к ящику прикроватной тумбочки и достает столовый нож из моего тайника.
– Я знал, что твоя одержимость острыми кухонными приборами пригодится, – говорит он, когда холодный металл прижимается к моей пояснице в том месте, где задралась футболка. – Надеюсь, тебе не слишком нравится эта футболка, детка.
– Что ты делаешь?
– Угощаюсь, – говорит он и, просунув нож под мой топ, разрезает ткань от нижнего края до шеи.
Я начинаю поворачиваться, но Сергей кладет руку посередине моей спины, удерживая меня на месте. Его другая рука скользит по моему телу, а затем вниз по животу к промежности.
– Сергей?
– Тс-с-с… Ты сказала, что вы сейчас закрыты, – говорит он мне на ухо и обхватывает мою киску ладонью. – Поэтому тебе запрещено двигаться. Или говорить.
От его слов по моему телу пробегает дрожь, а затем еще одна, когда я чувствую холодный металл на своем бедре. Одно быстрое движение, и резинка моих трусиков лопается. Он подносит нож к другому бедру и разрезает резинку с этой стороны. Я тянусь, чтобы снять испорченные трусики, но рука Сергея обхватывает мое запястье.
– Я сказал… двигаться запрещено, детка. – Он отпускает мою руку и кладет ладонь мне на копчик, прижимая мой таз к кровати. – Ни на сантиметр.
Он убирает руку с моей киски, проводя кончиками пальцев по моей тазовой косточке, затем вниз по ягодицам и между ног. Трусики, которые все еще зажаты между моим телом и кроватью, начинают соскальзывать, когда он тянет их назад и вверх, и кружево дразнит мою киску. От неожиданного ощущения с моих губ срывается тихий стон. Затем Сергей меняет угол, прежде чем полностью снять их. Я сжимаю подушку и зарываюсь в нее лицом, постанывая.
– Ни звука, Ангелина, – шепчет Сергей и засовывает в меня свой палец.
Подушка заглушает мой стон, но, когда он добавляет еще один палец, у меня вырывается тихий вскрик.
– Мне что-то послышалось, детка? – Он гладит меня по спине ладонью, пока его пальцы скользят глубже. – Кажется, да.
Секундой позже я чувствую, как его зубы прикусывают мою ягодицу. Я издаю в подушку громкий стон от боли, которую он причиняет мне. Он разводит пальцы в моей ноющей киске, и я чувствую, что вот-вот кончу. Сергей сгибает внутри меня пальцы, будто подзывая кого-то, и по всему моему телу разгорается жар. Я кончаю прямо на его руке. Дрожь все еще сотрясает мое тело, когда рука Сергея обхватывает меня за талию и тянет вверх, пока я не оказываюсь на кровати на четвереньках.
– Раздвинь ноги, детка, – говорит он и располагается сзади. Его рука сжимается у меня на талии. – Еще немного. Да, идеально.
Он вынимает пальцы из моей киски и скользит членом внутрь, медленно растягивая мои стенки. Я ахаю. В мире нет ощущения лучше, чем этот первый медленный толчок, когда я чувствую, как мое тело подстраивается под него. Когда Сергей полностью погружается, то обхватывает меня обеими руками за талию и наклоняется, чтобы оставить поцелуй посередине спины. Он говорит что-то по-русски, но я не могу разобрать слов. Все равно, ведь мое тело сотрясает дрожь. Медленно он выходит, затем снова толкается внутрь, и давление внутри меня нарастает. Я хватаюсь за подушку, сжимая ее. Еще один толчок растягивает меня больше, так как член погружается в меня по самое основание.
– Дыши, детка.
Да, кажется, я забыла дышать. Я глубоко вдыхаю, пока он продолжает входить в меня. От жесткого темпа его глубоких толчков я снова испытываю оргазм. Перед моими глазами взрываются сверкающие белые звезды.
Я ожидаю, что он продолжит, но вместо этого он отстраняется и обнимает меня за талию, затем переворачивает на спину.
– Я хочу, чтобы ты смотрела на меня, пока я кончаю в тебя, – шепчет Сергей и накрывает мое тело своим, снова входя в меня.
Я обхватываю его ногами и сжимаю.
– Почему?
Он выходит, а затем снова врезается в меня.
– Потому что, когда ты смотришь на меня, я помню, что все еще жив.
Сергей начинает толкаться в меня. Жестко. Грубо. В полную силу. Он ускоряется, пока мне едва достает времени, чтобы дышать между толчками. Я достигаю оргазма в третий раз, когда он кончает в меня.
Уже утро. Мне пора вставать и собираться на работу, но я не могу заставить себя пошевелиться.
– Альберт уже неделю ищет свою вилку для нарезки мяса, – говорю я, поглаживая Ангелину по спине. – Я видел ее в шкафу, за твоими рубашками.
– А он не может купить другую? – бормочет она мне в грудь.
– Почему? Ты к ней… почему-то прикипела?
– Может быть. – Она скользит вверх по моему телу и утыкается носом в изгиб моей шеи. – У нее очень длинная ручка. Много куда достает.
– Значит, ты планируешь оставить ее себе?
– Определенно. Я еще взяла нож сантоку, раз уж ты предложил. Он на полке за твоей коллекцией книг Стивена Кинга.
Хорошее сочетание.
– Почему ты продолжаешь собирать оружие? – спрашиваю я. – Думаешь, что кто-то здесь может причинить тебе вред?
– Конечно нет. Это просто навязчивое желание. – Она пожимает плечами. – Я чувствую себя в большей безопасности, зная, что в любой момент у меня под рукой есть оружие. Я начала делать это, когда мне было семь лет, после того как меня похитили в первый раз.
Моя рука застывает посреди ее спины.
– В первый раз?
– Да. Второй раз произошел, когда мне было четырнадцать. Они освободили меня после того, как мой отец заплатил выкуп. После этого он отправил меня в США.
– Должно быть, это было тяжело. Одной. В незнакомой стране.
– Было не так уж плохо. – Ангелина кладет ладонь мне на грудь и вздыхает. – Это было скорее странно. Но в хорошем смысле. Не нужно было все время озираться в страхе. Люди, живущие обычной жизнью.
– У тебя были друзья?
– Несколько. Но это были скорее знакомые. Мне было очень трудно сдружиться с девушками, которых больше всего волновало, что они сегодня наденут или какой парень обратит на них внимание, – фыркает она. – Это казалось такой чушью. И я, наверное, завидовала им немного. В конце концов, я стала предпочитать людям книги.
– Да, кстати. Альберт просил меня передать, что вчера тебе пришла посылка. Он отнес ее в гостиную. – Я опускаю голову, чтобы прошептать ей на ухо: – Он сказал, что заглянул внутрь и нашел кучу дешевых книг с обнаженными мужчинами на обложках, и теперь думает, что ты читаешь порно.
– Это порно для разума, – невозмутимо заявляет она.
Я заливаюсь хохотом:
– Стоит ли мне волноваться?
– Не знаю. Сам как думаешь? – Ангелина наклоняет голову, запускает руку в мои боксеры и обхватывает пальцами член. – Некоторые из этих книг ставят очень высокие стандарты.
– Да что ты говоришь! – Я обхватываю ее за талию и переворачиваю, оказываясь сверху. – Ты должна кое-что знать, детка. Я ужасно склонен к соперничеству.
– Мне повезло. – Она улыбается и снимает трусики.
Глава 18
Прикосновение руки к моей груди заставляет меня резко распахнуть глаза. Дыхание Ангелины касается моего бока, когда она прижимается ближе, и одна из ее ног ложится на мою ногу.
– Ангелина?
– Да? – бормочет она мне в грудь.
– Тебе нужно вернуться в постель, детка.
– Нет. Спи дальше.
Я закрываю глаза. Она уже несколько недель настаивает на том, чтобы мы спали в одной постели, пытается прокрасться среди ночи и лечь рядом со мной. Необходимость снова и снова отказывать ей убивает меня, но я не могу рисковать. Она не понимает, как я, черт возьми, боюсь как-либо ей навредить. Итак, как и каждую ночь, я провожу рукой по ее телу и снимаю с нее трусики.
– В этот раз не сработает, Сергей, – шепчет она и целует меня в плечо.
– Что?
– Твоя стратегия, заключающаяся в том, что ты затрахиваешь меня до почти бессознательного, коматозного состояни