– Я все пытаюсь понять, как думают эти люди, – произнесла она. – Что ими движет.
– Это просто кучка чокнутых кретинов, – буркнул Карвер.
– Нет, тут нечто большее… И они определенно не чокнутые. Большинство людей верят в те или иные теории заговора. Выходит, мы все сумасшедшие?
– Чушь собачья! Почти никто из моих знакомых не верит ни в какие теории заговора.
– В самом деле? – Эбби сунула телефон в свою сумку. – Ты веришь, что Элвис жив?
– Ну конечно же, нет!
– А как насчет Одиннадцатого сентября[15]? Ты веришь, что к этому приложило руку американское правительство?
Карвер фыркнул.
– Нет.
– Рада это слышать. А ты уверен, что мы знаем все, что должны знать, об убийстве Кеннеди?
Несколько секунд они ехали молча.
– Ладно, погоди-ка секундочку, – наконец произнес Карвер.
Эбби покосилась на него, приподняв брови.
– Я просто хочу сказать, что все мы знаем, как все произошло, верно? Освальд был стрелком-одиночкой. По твоим собственным словам, чокнутым.
– Да, и я не утверждаю обратное. Но есть некоторые вопросы, на которые так и не были даны полные ответы. Если ты почитаешь об этом, то поймешь, что в официальной истории слишком уж много противоречий. Так что, возможно, в чем-то из того, что говорят люди, все-таки есть доля правды.
– Угу.
– Я просто сохраняю открытость мышления. Это не значит, что я верю в теории заговора.
– Две трети американцев не верят, что мы знаем полную историю об убийстве Кеннеди, хотя нет ни малейших доказательств, указывающих на обратное. Ты в хорошей компании.
Карвер закатил глаза.
– Вот уж спасибо.
– Нам нравится подмечать взаимосвязи и закономерности. Так уж у нас мозг устроен, и Стражи не настолько уж сильно отличаются от нас с тобой. Они не начинают с утверждений, что Майкл Джексон был убит каким-то теневым правительством. Это люди, которые видят нечто такое, что вызывает у них дискомфорт, или злость, или страх. То, что представляется им случайным и хаотичным. И тогда кто-то предлагает им идеальное решение. У всех этих ужасных вещей все-таки есть причина. Все это дело рук крошечной кучки гнусных людей, правящих миром. И вот вам несколько фактов, которые могут это подтвердить. Причем, граждане, это еще не все. Вот вам еще кое-что, что натворили эти сволочи. И вы можете помочь нам бороться с ними.
Карвер съехал с автострады, поглядывая на карту навигатора на своем телефоне.
– И все равно это полная дурь. Я хочу сказать, что пятиминутное исследование в интернете показало бы им, что все это чушь собачья.
Эбби вздохнула.
– Пятиминутное исследование в интернете может показать тебе все что угодно. Слушай, просто помни, когда мы будем говорить с этим парнем: если ты будешь обращаться с ним как с дурачком или ненормальным, он сразу замолчит. А нам нужно его сотрудничество.
– Как он связан с теми людьми в школе?
– Соня – это тот, кто опубликовал список имен заложников. То есть правильный список. Так что он явно общался с ними сегодня после того, как они вошли в школу.
– Значит, вы узнали его ай-пи? Так вот откуда у нас его домашний адрес?
– Нет. Форум расположен в сети «Тор» – в том, что люди называют «темной паутиной». Сайты там сохраняют анонимность пользователей, – сказала Эбби. – Но Тамми просмотрела все его посты. Как-то раз он обмолвился, что живет в паре часов езды от Манхэттена. А в одном из постов упоминалось, что его отца дважды арестовывали за то, что этот Соня назвал ложными обвинениями в торговле наркотиками. В другой публикации он назвал свою учительницу математики возможным агентом клики. Училку зовут Либби Хадден. В Соединенных Штатах всего две Либби Хадден, и лишь одна живет на Восточном побережье. Тамми поговорила с ней – та преподает в средней школе Монтичелло. И в районе этой школы есть только один парень, которого за последние несколько лет дважды арестовывали за наркотики. Некий Ричард Фрай. Его сын – Деннис Фрай, чья учительница математики – та самая Хадден. Он и есть наш Соня.
– Молодец Тамми.
Это вызвало у Эбби улыбку.
– Да. От такой и на задворках интернета не скроешься.
По Монтичелло они ехали в полной тишине. Это было спокойное мирное местечко – один из тех городков, где место для парковки можно найти где угодно, а о дорожных пробках даже и не слыхивали. Такой резкий контраст с хаосом, который они оставили позади, заставил сердце Эбби болезненно сжаться. Сэм съеживалась от страха в какой-то комнате, наверняка под дулом пистолета, школу окружали полицейские машины, в то время как Эбби находилась в десятках миль оттуда, проезжая по заросшим зеленью улочкам с сонными магазинчиками.
Дом Фрая располагался на боковой улочке, по обе стороны которой тянулись ряды высоких деревьев, – на их листьях, усыпавших проезжую часть, играли последние лучи солнечного света. Границы между участками очерчивали покосившиеся заборы. Улица была усеяна мусором – разномастными бумажками, пластиковыми пакетами, бутылками. И когда они остановили машину перед домом Ричарда Фрая, то сразу поняли почему.
Двор был просто-таки завален всяким хламом.
Это был не просто запущенный дворик со старыми игрушками и парой поломанных пластиковых стульчиков. Это оказалась натуральная свалка с отдельными кучами более-менее рассортированного мусора – куча сдутых мячей громоздилась рядом с полудюжиной сломанных велосипедов, за которыми возвышались башня из подносов для пиццы и гора рваной грязной одежды. Бо́льшая часть двора была отведена под старую бытовую технику – холодильники и стиральные машины. Они выстроились почти как второй забор, загораживая вид на остальную часть двора. На ограде из металлической сетки трепыхались пластиковые пакеты, тряпки и обрывки бумаги, разнесенные ветром из порядком захламленного двора.
– Не хотел бы я быть соседом этого парня, – заметил Карвер.
– Да уж…
Эбби вышла из машины. Сначала ее поразил запах. Эта улица должна была пахнуть мокрой землей и деревьями. Но вместо этого в воздухе стояла вонь гнили, протухшей еды, ржавчины и химикатов.
Калитка была липкой на ощупь, и петли ее заскрипели, когда Эбби толкнула ее. От входной двери ее отделяла дорожка всего в несколько ярдов, но пришлось идти медленно и осторожно. Обойдя несколько коробок, полных ржавых винтов и шурупов, и аккуратно пробравшись между стопкой автомобильных шин и поблескивающей на солнце грудой стеклянных бутылок, некоторые из которых были разбиты, она постучала в дверь.
Карвер остановился в паре шагов позади нее. Через несколько секунд Эбби постучала снова. Дверь слегка приоткрылась, удерживаемая дверной цепочкой.
– Да? – Небритый мужчина уставился на нее сквозь щель налитыми кровью глазами.
– Мистер Фрай?
– Ну?
Эбби показала ему свое удостоверение, держа его так, чтобы прикрыть большим пальцем эмблему полиции Нью-Йорка.
– Я лейтенант Маллен, а это мой напарник, детектив Карвер. Можно войти?
– Эта сучка Пола опять пожаловалась? Послушайте, все эти вещи у меня во дворе – моя собственность. У меня есть законное право хранить там свое имущество.
– Речь идет не о какой-то жалобе, – сказала Эбби. – Мы хотим поговорить с вашим сыном, Деннисом.
– Деннисом? – Удивление в его тоне. – А он-то что натворил?
– Ничего он не натворил, – терпеливо произнесла Эбби. – Но он может знать что-то о нескольких людях, которых мы разыскиваем.
– У Денниса не так много друзей.
– Мы хотим задать ему пару вопросов, а потом сразу уйдем.
Пару секунд Ричард вроде обдумывал эти слова. И наконец сказал:
– Хорошо, заходите. Только смотрите под ноги.
Он закрыл дверь, снял с нее цепочку и широко распахнул ее.
Внутри дом выглядел, если что, даже еще хуже, чем двор. У каждой из комнат была своя топография – стопки, кучи и горы хлама, некоторые из которых почти достигали потолка. Воздух тут обладал плотностью и текстурой, и Эбби едва сдерживала стремление прикрыть рот и нос. Она двинулась вслед за Ричардом, изо всех сил стараясь ничего не опрокинуть. Тот вел ее по дому, время от времени бросая что-то вроде: «Здесь осторожней» или «Не заденьте сумкой». Эбби пришлось освоить шаркающую походку боком, чтобы поспевать за ним. Сам Ричард, судя по всему, с легкостью здесь ориентировался, хорошо зная, куда можно наступить и на какие кучи хлама опереться. На полпути через гостиную он остановился, снял с одной стопки газет журнал «Нэшнл джиогрэфик» и аккуратно переложил его на другую. Затем, явно удовлетворенный таким наведением порядка, взмахом руки поманил Эбби дальше в глубины этого мусорного лабиринта.
– Вот его комната, – наконец объявил Ричард, наваливаясь на дверь, чтобы открыть ее. Та сдвинулась совсем ненамного, достаточно лишь чтобы протиснуться, – очевидно, подпертая чем-то изнутри. – Деннис? – позвал он, боком пролезая в комнату. – Тут какие-то люди… Вот черт!
Услышав напряженность в его голосе, Эбби протолкалась следом, чуть не поскользнувшись на стопке каких-то глянцевых буклетов на полу. Оглядев комнату, отметила пустой стул, открытое окно и промелькнувшую за ним фигуру. Деннис пытался удрать.
– Карвер, он убегает! – крикнула она.
Позади себя Эбби услышала звуки падения какого-то барахла, когда Карвер развернулся и ринулся обратно ко входной двери. Протиснувшись мимо Ричарда и едва не споткнувшись о кучу ветхой одежды, она добралась до окна и выпрыгнула наружу, чуть не задев разбитый глиняный горшок.
Мальчишка бежал к заднему забору, петляя между кучами хлама. Углубившись в этот запутанный коварный лабиринт, Эбби стала проламываться вслед за ним. Деннис, очевидно, хорошо знал дорогу – двигался он быстро, перепрыгивая через металл, пластик и гниющее дерево.
Рванувшись к нему, Эбби первым делом врезалась в штабель пластиковых ящиков. Что-то жидкое и маслянистое пролилось на нее, забрызгав очки, но она не обратила это внимания – протолкалась мимо, стиснув зубы. Потом на пути у нее встала гора туго набитых мусорных мешков, и она взобралась на нее – мешки рвались у нее под ногами, открывая старые газеты и заплесневелые книги. Краем глаза Эбби заметила Карвера, тщетно пытающегося преодолеть бесконечную стену холодильников.