– Но теперь они готовы – вы не застанете их врасплох. – Она повысила голос, стараясь, чтобы он звучал ровно.
– Отзовите их, – приказал Эстрада. – Мы не можем так рисковать.
Бейкер глубоко вздохнул. Затем щелкнул тангентой микрофона.
– Команда «альфа», отходим. Отходим!
Шляпник с ничего не выражающим лицом навис над Сэм. На нижней губе у него поблескивала пенистая слюна, струйкой стекая по подбородку. Он коснулся ее щеки, и она вздрогнула, но деваться было некуда.
«Внимание, полиция! Отзовите своих людей, или я расстреляю заложников. Немедленно отзовите! Сейчас же!»
Визгливый крик эхом разнесся по классу, и Шляпник обернулся.
Сэм, спотыкаясь, бросилась прочь, к дверному проему; сердце бешено колотилось в груди, всхлип застрял где-то в горле. Почти выскочив за дверь, она заметила в коридоре какое-то движение – темные фигуры, бегущие по коридору прочь от нее. Открыла было рот, чтобы позвать на помощь.
Вдруг железная хватка у нее на руке. Ее дернули назад, пухлая рука зажала ей рот, когда она попыталась крикнуть.
А потом пальцы у нее на горле. Крепко стискивающие его.
Шляпник прижал ее к стене, все еще сжимая пальцы. Она попыталась закричать, но не хватало воздуха, и все, что у нее вышло, – это какое-то отрывистое карканье. Сэм теребила его руку, царапая пальцы, которые сдавливали трахею, пыталась оцарапать ему запястье. Пнула его по лодыжке – слабый, беспомощный пинок, которого он вроде даже не заметил.
Его лицо все еще оставалось бесстрастным, пустые глаза с легким интересом смотрели на нее, пока она пыталась хватать ртом воздух, извивалась и выгибалась.
Легкие уже горели огнем. Перед глазами заплясали разноцветные пятна. Мир словно померк.
Она не могла дышать.
Глава 42
Эбби увидела на экране, как бойцы группы захвата побежали к выходу, уже больше не пытаясь сохранять тишину или придерживаться слепых зон камер безопасности. Это была полная катастрофа. Неудачная попытка штурма означала, что всему доверию между объектами и переговорщиками пришел конец. Все, над созданием чего они с Уиллом так долго трудились, было сметено в течение нескольких минут. Переговоры о сдаче теперь представлялись еще менее вероятными, чем когда-либо.
Задняя дверь фургона командного центра резко распахнулась. Это была Тамми, тяжело дышащая, ее бронежилет съехал набок и был наполовину расстегнут.
– Сэр! – выпалила она. – Гусеница разговаривает по телефону с Уиллом! Звучит это не очень-то хорошо.
Эбби, которая уже выскочила за дверь, бросилась к фургону переговорщиков и запрыгнула внутрь. Уилл сидел за переговорным устройством с наушниками на голове.
– Вполне вас понимаю, – говорил он. – Похоже, полиция действовала недобросовестно. Это наверняка стоило вам… – Уилл прервался и с мрачным лицом глянул на Эбби, пока собеседник на другом конце линии продолжал ему что-то выговаривать.
– Мне никогда не следовало соглашаться на это! – Гусеница стоял в кабинете директора, срываясь на крик; его пистолет дрожал, все еще направленный на заложников сквозь дверной проем. – Я был идиотом, доверившись вам!
– Гусеница, до сих пор совместными усилиями нам удавалось избежать того, чтобы кто-то пострадал, – говорил Уилл. – Вы держали там все под контролем, и я очень это ценю. Вы честный человек…
– И много же мне от этого было толку! – прорычал Гусеница. Сердце у него бешено колотилось. Несколько секунд назад он заметил на трансляции с камер наблюдения команду копов, выбегающих из здания, и просто не мог поверить, что те были настолько близки к тому, чтобы ворваться в этот кабинет и прикончить их. Если б Альма случайно не заметила это сообщение на форуме, когда…
– Мы еще точно не знаем, что тут произошло, – сказал Уилл. – Думаем, что это могла быть какая-то другая группа, возможно из ФБР. Я поговорю кое с кем, разберусь с этим. А тем временем…
– А тем временем скажите своим людям, что они облажались! – выкрикнул Гусеница. Они вынудили его действовать. Нужно твердо обозначить свою позицию, заставить их понять, что больше у них такое не пройдет. – И это уже имеет свои последствия.
Он повесил трубку и вышел из комнаты, выставив перед собой пистолет.
И крепко прижимая пальцем спусковой крючок.
Сэм окончательно теряла силы. Ее размахивающие руки слабо цеплялись за что-то – она даже сама не понимала, за что.
И вдруг где-то совсем рядом оглушительно грохнуло, эхо с треском заметалось вдоль стен коридора.
Хватка на горле ослабла, и Сэм с хриплым кашлем наконец-то глотнула воздуха. Рухнула на колени, продолжая отчаянно хватать воздух ртом, содрогаясь всем телом. Уставилась в пол, на свои руки, когда они вплыли в фокус. Шея пульсировала, в голове стучало, и казалось, что вот-вот стошнит.
Но она все еще была жива.
Чья-то сильная хватка на предплечье, ее вздергивают вверх.
– Ну пошли же, док, – шепот Шляпника над ухом. – И если ты попытаешься заорать, если даже шепнешь хоть словечко, я твои мозги по стене размажу. Поняла?
Сэм слабо кивнула, не в силах говорить.
Он потащил ее из класса, и она споткнулась, не чувствуя под собой словно онемевших, дрожащих ног. Вверх по лестнице – споткнулась, ударилась коленом, ослепляющая боль, потом еще ступеньки, пустые коридоры… Запертая дверь. Шляпник принялся колотить в нее, крича, чтобы скорей открывали, что это всего лишь он. Замок щелкнул, дверь открылась; на пороге стояла Альма с вялым и бледным лицом. Звуки плача, кто-то повторяет «О боже, о боже, о боже!» – снова, снова и снова. Было трудно сосредоточиться, перед глазами все еще плясали расплывчатые пятна, когда Сэм ошеломленно оглядывала комнату. Брызги крови на полу.
Над мистером Рамиресом стоял Гусеница, его пистолет был направлен вниз. Голова мистера Рамиреса была… то есть ее практически не было… кровь, какие-то осколки, и…
Сэм отвернулась, и ее вырвало желчью.
Мистера Рамиреса не стало.
– В школе произведен выстрел. Повторяю, в школе произведен выстрел.
Один-единственный выстрел. Эбби услышала его, сидя в фургоне переговорщиков. Сразу после того, как Гусеница сказал Уиллу, что будут последствия.
Они только что казнили одного из заложников.
– Позвони им! – крикнула Эбби. – Спроси их, что случилось. Кого они застрелили. Позвони им! Спроси у них, в кого они стреляли!
Она метнулась к пульту, лихорадочно нажимая на кнопки, чтобы набрать номер директорского кабинета.
– Дайте мне поговорить с ними! Они будут говорить со мной! Нам нужно знать, в кого они стреляли!
Кто-то схватил ее, оттащил прочь, вокруг слышались крики, кто-то сказал: «Уберите ее отсюда», а Эбби все брыкалась и вырывалась.
– Кого они убили? – кричала она, когда ее вытащили наружу. – Кого они убили?
Глава 43
– …но как? Как они вошли?
– …видать, не заметили их…
– …наблюдали за камерами, вон у Альмы спроси. Альма! Очнись же, наконец…
– …о боже, о боже, о боже…
– …заткнись, мать твою…
– …нужно вытащить его отсюда…
– …позвони им и скажи…
– …а где ты-то был, когда все это произошло? Почему ты не вернулся, когда…
– …сделал небольшой крюк…
– …может, это ты их и впустил…
– …убери пистолет от моего лица…
– …Альма! Возьми же, наконец, себя в руки!
Сэм скорчилась у стены, прижав ладони к ушам и закрыв глаза, потому что если б она открыла их, то увидела бы все эти брызги, и всю эту кровь, и эти маленькие кусочки… Она закашлялась, и ее снова вырвало, опять желчью – в желудке не было ничего, кроме воды. Они все кричали и размахивали своими пистолетами, и Сэм почти уверилась, что в любой момент кто-нибудь опять выстрелит.
Дверь опять закрыли и заперли, и они вновь оказались в ловушке, с этим ужасным запахом рвоты, крови и пота.
В шее болезненно пульсировало, трещала голова. Ее тело было полностью истощено, как будто ужас последнего часа высосал из нее всю энергию до последней капли. Все, на что Сэм была способна, это зажать уши руками и держать глаза закрытыми. Больше всего на свете ей хотелось держать глаза закрытыми.
– Кто-то из них – агент. Надо вырвать им зубы. Нужны плоскогубцы. Ты знаешь, где находится кладовка уборщика?
– Совсем чокнулся? Вырвать им зубы?
– У них в зубах крошечные микрофоны, чтобы другие агенты Круга могли подслушивать! Вот как они узнали. Они знали, что ты ушел за едой.
– Они знали, что я ушел, потому что видели меня через окна в столовке, мудак!
– Нужно вырвать им зубы. Просто чтоб убедиться. Я знаю, какие именно, – у меня есть схема.
– У нас нет микрофонов в зубах! Пожалуйста, отпустите нас!
– Заткнись на хрен!
Кто-то дотронулся до нее. Сэм вздрогнула, но это было мягкое прикосновение, не похожее на железную хватку и пытливые пальцы Шляпника. Нежное, ласковое.
Она открыла глаза. Это была Фиона, которая подползла к Сэм и теперь взяла ее за руку; их пальцы переплелись. Сэм всхлипнула, уткнувшись головой в грудь Фионы. Еще один судорожный всхлип. Вздрогнула, когда подруга погладила ее по волосам, ничего не сказав. Говорить было нечего. И говорить было опасно.
Ну как можно было разговаривать с мамой так, как она разговаривала прошлым вечером! Может, им больше вообще никогда не удастся поговорить. Это было бы последним воспоминанием мамы о Сэм – как дочь обвинила ее во вранье…
Она подумала о той ночи пожара, много лет назад. Представила себе маму, запертую в главном здании поселения вместе со своими родителями и остальными сектантами. Языки пламени, вздымающиеся вокруг нее. Теперь Сэм и сама получила представление о том, какие чувства мама могла испытывать все эти годы назад. Беспомощность. Ужас. Комната наверняка была полна дыма… Сэм коснулась своей покрытой синяками шеи. И удушье.
– Скажи мне, где кладовка уборщицы.