– Что-что? – переспросила Эбби через пару секунд.
– Джеки сказала нам, что ушла от Нила незадолго до Хэллоуина. И мы знаем, что было это как раз в тот день, когда Нил в последний раз встречался с Теодором. И, похоже, он довольно тяжело воспринял это расставание. Скорее всего, еще больше разозлился. Настолько, что решил дать бой Кругу или что-то в этом роде. Почему?
– Я не знаю, – устало сказала Эбби.
– Теодор исследовал Стражей, верно? И Нил был его главным объектом… – Карвер позволил остальному повиснуть в воздухе.
– Верно, – наконец согласилась Эбби. – И, по словам Лэндсмена, Теодор имел привычку манипулировать своими исследованиями, чтобы получить желаемые результаты.
– Нил наверняка был в совершенно растрепанных чувствах, когда они встретились. Им было легко манипулировать.
– Ты думаешь, Теодор использовал настроение Нила после разрыва, чтобы… что? Вписать его в рамки своей исследовательской работы?
– Нил находился в неустойчивом состоянии. Может, Теодор углядел в этом какую-то возможность.
– А может, и раньше манипулировал им, – добавила Эбби, поворачиваясь к Карверу. – Джеки сказала, что пару месяцев до Хэллоуина Нил становился все более и более одержимым Стражами. И примерно в это же время они с Теодором начали встречаться. Может, эти две вещи связаны.
– И частота их встреч продолжала увеличиваться, – подхватил Карвер. – Причем непохоже, чтобы Нил знал, что является объектом исследования, верно? Теодор вел себя как просто один из Стражей.
– Да. – Эбби пожевала нижнюю губу.
– Может ли это как-то помочь переговорам? Если дело именно в этом?
– Абсолютно все, что мы знаем, может помочь, – твердо сказала Эбби. – Не исключено, что если Уилл заставит Нила понять, что тот действует так лишь потому, что им манипулировал Теодор, это может повлиять на поведение Нила. Он будет более расположен сдаться.
– Ну а Джеки?
– Что Джеки?
– Уилл позволит ей поговорить с Нилом?
– Не исключено. – Эбби нахмурилась. – В подобных ситуациях нужно сто раз подумать, прежде чем допускать к переговорам супругов. Тем более в нашей, где все уже накалилось почти до предела. Если позволить им пообщаться, это может привести к появлению целого ряда неизвестных проблем. И Джеки далеко не профессиональный переговорщик. Уиллу придется проинструктировать ее, о чем можно говорить, а о чем нет. А если Нил склонен к суициду, это лишь усугубит ситуацию.
– Почему?
– Склонные к суициду часто хотят поговорить со своими близкими, прежде чем покончить с собой. Это может подтолкнуть его к краю пропасти.
Карвер кивнул.
– Но он вроде не кажется склонным к суициду.
– Согласна. И еще эта беременность… Будущее – это просто фантастический рычаг для переговорщика. Мы хотим, чтобы у людей была надежда. А неродившийся ребенок – самое обнадеживающее будущее, какое только можно придумать. Это может в корне изменить правила игры.
– Так ты позволила бы ему поговорить с ней? Если б сама сейчас вела переговоры?
Эбби вздохнула.
– Даже не знаю.
Карвер взял ее руку в свою. На ощупь она была холодной. Эбби замерзла? Чувствовала ли она вообще, тепло ей или холодно, голодна она или устала? Или была полностью поглощена гложущим ее беспокойством за свою дочь?
Он слегка сжал ее руку.
– Ты бы позволила Нилу поговорить с Джеки?
– Да, – ответила Эбби после короткой паузы. – Думаю, что так бы я и поступила. Но, наверное, предварительно дождалась бы обыска в их доме. Там может найтись что-то имеющее отношение к делу.
Как только они высадили Джеки у школы, Тамми получила у той адрес дома Нила и Джеки и послала туда копов. Им даже не потребовался ордер на обыск. Юридически это все еще был дом Джеки, и она сразу дала им разрешение.
Карвер долго сидел в темноте, держа Эбби за руку и ничего не говоря.
– Смотри, – произнесла вдруг она.
Карвер заморгал. Он чуть было не заснул.
– Что такое?
– Они оттесняют протестующих.
Эбби была права. Несмотря на поздний час и ночную прохладу, люди с плакатами лишь прибывали. Теперь группа полицейских в форме оттесняла собравшихся назад.
– Это лишь усугубит ситуацию, – заметил Карвер. – Они начнут утверждать, что полиция что-то скрывает.
– Не думаю, что можно еще хоть как-то усугубить ситуацию.
Внезапное движение в толпе заставило полицейских надавить сильнее. Один из копов что-то кричал в мегафон, а люди в толпе орали на него. Кто-то упал.
– Вот черт, – произнес Карвер, выбираясь из машины и бросаясь к толпе.
Снова крики. Кто-то ударил полицейского плакатом на палке. Какая-то женщина прорвалась сквозь толпу и, к полному ужасу Карвера, побежала к школе.
– Остановите ее! – крикнул он, но его голос потонул в реве толпы. Один из копов с криками бросился вслед за женщиной.
– Там мой ребенок! – истошно визжала она. – Там мой ребенок!
Карвер теперь бежал изо всех сил, ветер свистел у него в ушах. Надо было перехватить эту женщину и оттащить ее подальше, пока кто-нибудь случайно не выстрелил в нее. Она уже была у одного из входов в школу.
Карвер недоверчиво смотрел, как она распахивает дверь. Ему потребовалась секунда, чтобы осознать, что произошло. Женщина выбрала дверь, которую группа захвата взломала два часа назад.
И теперь исчезла внутри школы.
Глава 48
– Там кто-то есть!
Эти слова заставили Гусеницу выпрямиться на стуле, удивленно моргая. Он что, задремал? Казалось невозможным заснуть в такой ситуации, когда каждая минута могла стать для них последней. Но после того, как они заперли бо́льшую часть заложников и съели сэндвичи, которые Шляпник принес из столовой, вдруг воцарилось необычное молчание. Наверное, его все-таки сморило.
– Кто это? – спросил он, бросаясь к Альме с пистолетом в руке. Шляпник тоже присоединился к ним.
Она ткнула пальцем в экран.
– Смотри.
Гусеница увидел на экране, как по одному из коридоров крадется какая-то женщина – тело напряжено, голова поворачивается влево и вправо.
Стиснув зубы, он прицелился из пистолета в директора, который все еще сидел в углу комнаты со связанными за спиной руками. Потом схватил со стола секретарши микрофон.
– Внимание! – рявкнул он, услышав, как его голос эхом отдается снаружи. – Убирайтесь из здания, или я застрелю директора! Уходите! Сейчас же!
Женщина на экране остановилась, подняла глаза, а затем двинулась дальше.
Подойдя к директору, Гусеница вздернул его на ноги. Подтащил к столу и сунул ему под нос микрофон.
– Скажи ей!
– Гм… это Генри, директор школы. – Голос мужчины дрожал. – Они приставили мне к голове пистолет. Пожалуйста, делайте, как они говорят.
– Она не собирается уходить, – встревоженно произнесла Альма.
– Наверное, не воспринимает нас достаточно серьезно, – сказал Гусеница. Его палец на спусковом крючке напрягся.
– Погоди, не надо, – сказала Альма. – Мы же не знаем, что это за…
– А ты как думаешь? – рявкнул Шляпник. – Она коп! Пристрели его. Она сразу все поймет.
– А вдруг это та женщина, с которой ты до этого разговаривал? – настойчиво продолжала Альма. – Эбби? Вдруг это она?
Гусеница колебался. Возможно ли такое? Женщина, похоже, не вооружена. И вообще-то даже ничуть не похожа на полицейского. Одета в простую рубашку и джинсы, волосы собраны сзади в простой конский хвост. Это и в самом деле Эбби?
В кабинете директора зазвонил телефон.
– Пристрели этого говнюка, – повторил Шляпник. – Я схожу за другими заложниками.
– Ответь на звонок, – сказала Альма.
– Пожалуйста… – пролепетал директор. – Это всего лишь одна женщина. Нет никаких причин, чтобы…
– Заткнись! – Шляпник ударил его кулаком в живот.
Тот сложился пополам, хватая ртом воздух. Альма что-то крикнула Шляпнику, а телефон все звонил, в то время как женщина… просто шла, переходя от одной камеры наблюдения к другой.
Гусеница метнулся в кабинет директора и снял трубку.
– Алло?
– Гусеница, я рад, что вы ответили. – Голос Уилла. Негромкий и размеренный. – Женщина, которая сейчас вошла в здание, не из полиции. Мы предполагаем, что это мать кого-то из детей, которых вы удерживаете.
– Не говорите чепухи! – отозвался Гусеница. – Как она умудрилась войти в здание?
– Она прорвалась через полицейское оцепление. Насколько я представляю, обстановка там накаляется, но нам надо попытаться держать происходящее под контролем.
Уилл мог лгать. Она могла быть федералом в штатском. Или наемной убийцей Круга, отправленной решить проблему раз и навсегда.
– Ну и что же вы хотите, чтобы я по этому поводу сделал? – рявкнул Гусеница.
– Давай разберемся с этим вместе, – сказал Уилл. – Она явно чересчур эмоциональна, а нам не нужна лишняя напряженность, согласны?
– Гусеница, об этом уже пишут на форуме! – крикнула ему Альма. – Говорят, что эта женщина прорвалась через полицейские кордоны. И выложили видео.
– Она ни для кого не представляет угрозы, – говорил тем временем Уилл.
Гусенице хотелось разбить телефон вдребезги. Это и вправду чья-то мать? Или наемная убийца? Или что-то совсем другое? Если она убийца, ей должно быть глубоко наплевать, даже если он и застрелит кого-то из заложников. Вообще-то она наверняка и сама убила бы заложников, чтобы уничтожить все улики.
Он повесил трубку и вышел из комнаты, не обращая внимания на телефон, который тут же зазвонил снова.
– Где она сейчас? – спросил он у Альмы.
– Четырнадцатая камера, – та указала на экран.
Это для него ничего не значило. Женщина теперь вроде остановилась и смотрела на что-то вне поля зрения камеры. Гусеница попытался сообразить, в какой части здания она находится, но так этого и не понял.
– Я знаю, где это, – сказал Шляпник. – Сейчас пойду и приведу ее.
– Я пойду с тобой, – быстро отозвался Гусеница.
– Тебе надо оставаться здесь, общаться со своими новыми друзьями по телефону, – ответил Шляпник, направл