Заезжал в авиагородок, заглянул в штаб Воздушной армии, заходил на КП и в свой бывший кабинет. Грустно вспоминать далекое прошлое, но приятно встретить сослуживцев, с которыми работал перед войной и в 1957–1958 годы.
11 февраля.
Давно не ездил поездом. Тягуче медленно идет время… Хорошо, что едем ночью: можно выспаться…
На станции Тюра-Там нас встретили с машинами и автобусами. Здесь значительно холоднее, чем в Ташкенте, много снега, температура -10 градусов. Все промышленники уехали на 2-ю площадку, а я, Кузнецов, Комаров и другие офицеры ВВС разместились на 17-й площадке в доме космонавтов. После шумных октябрьских дней прошлого года дом всю зиму был закрыт и лишь сейчас он вновь ожил. Разговаривал с Москвой: доложил Руденко о нашем прибытии на место, а он сообщил, что вчерашний «подъем» в ТБК-60 Заикина и Хрунова на 37 километров прошел хорошо и «Вега», наконец, заработала, но на пульте командира все же не было индикации параметров дыхания второго пилота.
Восемь часов вечера. Все уехали на ужин и в кино, и я остался один. Идеально тихо, даже дежурный внизу не подает признаков жизни. Везде темно, где-то испортилась электропроводка; у меня на столе колеблется пламя обычной свечи — давно я не пользовался таким освещением. Через окно моей комнаты я вижу огни большого города. Это чисто военный город, он быстро растет — за последние пять лет в нем появились сотни новых домов, по масштабам строительства, количеству жителей и потребляемой энергии он не уступает областным городам, а по своей значимости гораздо выше их — это наш самый мощный ракетный и космический центр.
12 февраля. Борт самолета Ил-14 — Москва.
Я, Кузнецов, Комаров, Крышкевич и Хлебников на самолете Королева летим в Москву. Сегодня около десяти утра мы приехали на вторую площадку и зашли в МИК. Там была полнейшая тишина. Военные занимались политучебой, гражданские отсыпались по гостиницам. Около «Восхода-2» и технологического корабля не было ни души. Подполковник Беляев — начальник космической команды полигона доложил, что Е. В. Шабаров проводит очередное совещание. Через несколько минут появился и сам Евгений Васильевич. Он сообщил, что кроме уже известных нам неполадок и задержек, появилась новая — отказ второго комплекта «Трала». Придется вновь разбирать корабль, а на его сборку и полную проверку потребуется 7–8 дней. Пуск технологического корабля возможен теперь не раньше 22–23 февраля, а полет «Восхода-2» отодвигается на март. Королев находится пока еще в Москве, а Богомолов (главный виновник задержки) — во Львове. В такой обстановке не было надобности почти целую неделю впустую торчать на полигоне, и я решил вернуться в Москву, оставив здесь группу врачей и инженеров.
Самолет, на котором мы летим, привез из Львова новые комплекты «Трала». Поужинали мы в Пензе, угощал нас В. М. Комаров: он обыграл нас в преферанс и по законам преферансистов должен был угощать всех игравших. Выиграл Комаров 5 рублей, а заплатил за ужин — 14. В 22 часа наш самолет сел на аэродроме Внуково, а через час я был уже дома.
13 февраля.
Сегодня ровно 31 год со дня гибели «Челюскина» и 20 лет со дня освобождения Будапешта — обе эти даты памятны для меня.
Несколько раз был у Руденко. Он подписал приказ о плохом отношении к работе по теме «Выход» руководства ИАКМ. При мне генерал Бабийчук доложил маршалу итоги обследования в госпитале летавших космонавтов. Никаких последствий космических полетов не обнаружено, но из-за нарушений режима дня, питания и физподготовки у некоторых космонавтов имеются небольшие отклонения от нормы. Гагарин и Попович прибавили в весе (4 и 5 килограммов), Быковский за год после полета 7 раз болел (грипп, простуды и т. п.).
15 февраля. Москва — борт самолета Ил-14 — Тюра-Там.
Вчера весь день провел на даче. Ходил с Олей на лыжах. Температура была около нуля, снег очень сильно прилипал к лыжам. На обратном пути Оля еле шла, несколько раз очищал ее лыжи от снега, но это почти не помогало…
В 12 часов по московскому времени я, Кузнецов, Комаров, Крышкевич и Хлебников на Ил-14 вылетели на полигон. Нас посадили в Актюбинске и заставили полностью дозаправиться горючим, так как в Тюра-Таме к нашему прилету ожидался туман. К счастью, прогноз не оправдался, и в 23:00 по местному времени мы уже были на десятой площадке полигона.
16 февраля. Тюра-Там.
Разместился в прежней «своей» квартире в нулевом квартале. На семнадцатой площадке шумновато, да и мое присутствие там сковывает моих подчиненных.
С 10 часов С. П. Королев проводил техническое совещание по отказам телевизионной и радиокомандной аппаратуры. Присутствовали Тюлин, Керимов, Правецкий, представители львовского завода. А. Ф. Богомолов в своих неоднократных высказываниях так и не нашел удачных формулировок предложений для выхода из сложной ситуации. Положение у Богомолова трудное — слишком много отказов «Тралов», в ряде случаев причины их неясны, велика вероятность новых отказов. Королев делал вид, что хочет помочь Богомолову разобраться в недостатках его работы как Главного конструктора, но своими окриками и угрозами только накалял обстановку. Королев добивался, чтобы Богомолов признал, что его работа над «Тралами» неудовлетворительна, и для большей убедительности рассказал, как ГКОТ недавно записал ему неудовлетворительную оценку по работе над «Зондами». Но даже эта самообличительная речь Сергея Павловича не тронула Алексея Федоровича. Богомолов — хороший ученый, отличный конструктор, но плохой дипломат — поэтому ему больше всех и попадает.
После небольшого перерыва обсуждали еще несколько технических вопросов. Появилось опасение негерметичности люка шлюзовой камеры после ее раскрытия и наддува (этот дефект выявлен в ТБК-60). Решили создать комиссию (Северин, Шабаров, Холодков) и поручить ей найти лучший вариант решения этой проблемы. При испытаниях в ТБК-60 установлено также, что за 33 минуты давление в спускаемом аппарате (СА) можно уменьшить только до 0,256 атмосферы, а дальше оно не снижается (мал диаметр трубки клапана стравливания). При таком остаточном давлении нельзя открыть люк СА и, следовательно, командир корабля не сможет выйти в шлюз для оказания, при необходимости, помощи пострадавшему товарищу.
Последним обсуждался вопрос о возможности ИПов передавать на борт радиокоманды на открытие и закрытие люка шлюза. Такие команды могут давать только ИП-7 (Ключи) и ИП-6 (Елизово). Зоны этих ИПов накладываются одна на другую, и одновременно они работать практически не могут (будут мешать друг другу). Однако Королев настойчиво требовал, чтобы ИПы работали, дублируя один другого. Это требование разумно: использование двух ИПов должно повысить надежность прохождения радиокоманд на борт.
Обсуждение технических проблем эксперимента по теме «Выход» убедило меня в том, что вместо манекена на первом корабле «Восход-2» должен быть космонавт. Но на это никто не пойдет: политика требует новых эффектных полетов в космос. Каждый полет человека в космос, по мнению многих, должен быть крупным шагом вперед. Это мнение ошибочно — для подготовки больших достижений нужны «черновые» пилотируемые полеты в космос для решения частных задач, для проверки оборудования и тренировки космонавтов.
17 февраля.
Вчера поздно вечером успешно закончен полный комплекс предстартовых проверок космического корабля. Пока все идет по графику. Если не обнаружатся новые дефекты, то стыковка корабля с носителем возможна 20 февраля и в тот же день — вывозка изделия на старт, а пуск — 21–22 февраля.
А. С. Кириллов сегодня высказал предположение, что пуск «Восхода-2» с экипажем, возможно, придется перенести на вторую половину марта. Дело в том, что в узком временном коридоре (в районе 13 марта) нужно запустить объект Е-6 (лунник). На подготовку этого запуска потребуется 20 дней, а одновременно готовить к пуску «Восход-2» и лунник невозможно. Таким образом, есть вероятность, что подготовка Е-6 начнется 21–22 февраля, и пилотируемый полет «Восхода-2» будет перенесен на конец марта.
С генералом Холодковым и Главным конструктором Ткачевым договорились о необходимости работ по совершенствованию спускаемых космических устройств, с тем чтобы резко повысить надежность их поиска в воздухе и на земле. Для этой цели необходимо металлизировать парашютные системы и установить более надежные КВ и УКВ-передатчики в стренгах парашютов и на самих объектах. Хотя Королев в принципе и согласен выполнять эти работы, но, по-видимому, будет разумнее записать в решении Госкомиссии задание Королеву, Ткачеву и Быкову провести доработку размещения радиостанций на корабле и испытать их до пуска «Восхода-3».
Только что звонил подполковник Никерясов, приглашал на уху: наши товарищи вместе с местными рыбаками заводили сети под лед Сырдарьи, им удалось поймать двух жерехов по 3–4 килограмма каждый. Сегодня в Москве было минус 2 градуса, в Батуми — плюс 15, а у нас — 20-градусный мороз с ледяным ветром.
18 февраля.
Был сегодня у Северина, смотрел окончательную сборку шлюза. Впечатление от технологии сборки неважное: работают толпой, нет необходимого строгого контроля за каждой операцией с отметкой в ведомости о ее выполнении. Попросил генерала Холодкова, чтобы завтра при содействии военпредов проверили технологию всех работ по аппаратуре Северина.
Присутствовал на двух небольших совещаниях у Королева. На первом «добивали» Богомолова, а на втором Королев заявил, что разобрался во всех деталях работы люков шлюза и у него нет сомнений в их надежности. Он считает, что корабль с манекенами можно пускать раньше окончания работ в ТБК-60, с тем чтобы по результатам полета технологического «Восхода-2» и акту испытаний в ТБК-60 принять окончательное решение о полете корабля с экипажем.
Сегодня же Королев проводил с руководством гарнизона и строителями совещание по носителю Н-1. В перерыве он высказал большое недовольство ракетчиками и в сотый раз повторил: «Я твердо за то, чтобы космосом занимались летчики». Через несколько часов после этого очередного «объяснения в любви» к ВВС, я узнал из разговора по телефону с генералом Гореглядом, что Королев прислал генералу Волынкину официальное письмо, смысл которого можно передать одной фразой: «Я не хочу иметь с вашим институтом никаких дел по вопросам медико-биологического обеспечения кос