втянулся в бег трусцой, что пробежка пяти километров стала для меня обычной утренней зарядкой.
С руководящим составом ЦПК (от начальника отдела и выше) провел разбор проверки управлений и отделов по ряду вопросов: соответствие штатному расписанию, загруженность личного состава, эффективность командировок, состояние рабочих мест и помещений и др. В целом состояние дел в Центре медленно улучшается, но все же еще немало недостаточно загруженных работников, много больных людей, много грязи в рабочих помещениях, а начальники отделов не проявляют высокой требовательности.
23 октября.
В последние дни мне пришлось много заниматься проблемой посадки космического корабля Л-3. Для меня совершенно ясно, что это пустая трата времени, и по собственной инициативе я не потратил бы на нее ни минуты, но дело в том, что Мишин развил бурную деятельность по защите своей бредовой идеи о приводнении Л-3 в Индийском океане. На маршала Кутахова жмут сверху, и он требует от меня твердых доводов в пользу сухопутного варианта посадки и против морского. Я послушал мнения космонавтов Берегового, Леонова, Быковского и Хрунова, инженеров, врачей, специалистов службы поиска; беседовал с группой специалистов ЦКБЭМ во главе с Трегубом, с главным баллистиком генералом Мельниковым, а также с адмиралом Борисовым из службы поиска ВМФ. Все эти встречи и беседы окончательно убедили меня в необходимости бороться за посадку Л-3 на территории СССР и против приводнения его в океане, настойчиво защищаемого Трегубом, Мельниковым, Борисовым и отдельными товарищами из ЦПК и руководства ВВС. Вчера я беседовал на эту тему с Главкомом. Кутахов решил собрать сегодня в 16:00 наиболее видных специалистов и космонавтов, послушать все «за» и «против» обоих вариантов посадки и окончательно сформулировать точку зрения ВВС.
24 октября.
Вчера Главком провел совещание, на котором присутствовали 18 человек, в том числе генералы Пушкин, Белюнов, Картаков, Молотков, Кузнецов, Горегляд. Выступив первым, я твердо высказался за посадку корабля Л-3 на территории СССР. Потом выступили все генералы, космонавт Леонов и полковник Юганов все они поддержали мою точку зрения, но рекомендовали не принимать сейчас категорических решений, а написать письмо Афанасьеву и Мишину, в котором просить их определить сроки пусков кораблей Л-3, закончить их морские испытания, а также более глубоко изучить вопрос о целесообразности посадки в океане. Главком очень внимательно выслушал все выступления, после чего еще раз подтвердил, что он за посадку на суше.
Сегодня я написал письмо Афанасьеву и Мишину и согласовал его текст с Пушкиным, Молотковым и Белюновым. Кутахов подписал письмо без единой поправки. Но пока что я добился лишь небольшого, местного успеха: главные бои еще впереди, и в них могут быть и поражения.
Генералу Кузнецову приказал сегодня прекратить до 10 ноября все полеты и готовить самолеты к зимней эксплуатации.
26 октября.
Ленинградское телевидение решило подготовить телевизионный спектакль о Гагарине. Об этом мне уже несколько раз звонили из Ленинграда, а сегодня автор сценария Муренец Тамара Алексеевна и режиссер постановки Рассомахин Иван Данилович были у меня и просили помочь им решить эту трудную задачу. Я связал их с Карповым, Леоновым, Гагариной и Крышкевичем, разрешил посетить Звездный и обещал свою помощь. За последние месяцы подобных обращений ко мне было очень много, и всем надо помогать.
Когда я писал эти строки, в мой кабинет вошел гражданский товарищ и по-военному четко представился: «Товарищ генерал! Инженер Резников от Туполева. Разрешите обратиться?» Я ожидал от него чего угодно, но только не рукописи о Гагарине, а он принес именно рукопись о встречах с Гагариным и тоже попросил моей помощи. Оказалось, что Резников в свою бытность преподавателем Оренбургского училища хорошо знал курсанта Гагарина. Два раза встречался он с Гагариным и после его полета.
Сейчас, когда до десятилетия первого полета человека в космос осталось менее полугода, понятно стремление людей, близко знавших Гагарина, написать о нем. На меня историей возложена большая ответственность — отобрать и сохранить для потомков все достоверное о Гагарине и отсеять домыслы и надуманные ситуации, выдаваемые за факты. Эта работа отнимает у меня уйму времени, но я обязан ею заниматься. Только во второй половине этого года я внимательно прочитал и отредактировал более десятка рукописей о Гагарине (Рябчиков, Куденко, Нагибин, Обухова, Митрошенкова и другие авторы). Не все они пригодны для издания, но в них попадаются и новые для меня факты и события из жизни Гагарина, а еще больше в них вымысла.
Генерал Картаков доложил о том, что полет «Зонда-8» проходит нормально и что завтра в 16 часов ожидается его приводнение в Индийском океане. «Зонд-8» — это последний корабль из серии Л-1. Всего было изготовлено 15 таких кораблей, но только пять из них слетали к Луне и вернулись на Землю из-за отказов ракеты УР-500К большинство кораблей Л-1 не вышло на трассу полета к Луне. На одном из них наши космонавты могли бы облететь Луну еще за год до первой лунной экспедиции «Аполлона-11». Корабль Л-1 вполне отвечал требованиям программы пилотируемого облета Луны и мог бы успешно его выполнить, но нас подвела ракета. Завтра эта программа завершается, но главная ее цель не достигнута.
28 октября.
Вчера после семисуточного полета, в ходе которого 24 октября был совершен облет Луны, «Зонд-8» приводнился в акватории Индийского океана. Удачное завершение полета (через 15 минут после приводнения «Зонда-8» к нему подошел поисковый корабль «Тамань») ободрит В. П. Мишина и других сторонников морской посадки, но лично я не склонен переоценивать его значение. Из пяти посадок наших космических кораблей после облета ими Луны это первая посадка с заходом через северное полушарие (четыре предыдущие осуществлялись с заходом через южное полушарие). Северный вариант захода на посадку имеет определенные преимущества перед южным (один нырок в атмосферу, более надежная связь с космическим кораблем, меньший разброс точек возможной посадки), но у него есть и очень большой недостаток — при использовании северного варианта нельзя посадить корабль на нашей территории. Собственно, об этом и идет у нас спор с Мишиным: он за приводнение в океане, а я за приземление на территории СССР. Я глубоко убежден, что позиция, занятая Мишиным, — это шаг назад. Мы успешно сажали «Зонд-6» и «Зонд-7» на своей земле, надо совершенствовать системы управления спуском космических кораблей, а не пасовать перед трудностями, возникающими при заходе на посадку с южного полушария.
Сегодня встречался с В. Н. Челомеем, он рассказал мне некоторые эпизоды его «войны» с Королевым и Мишиным. В свое время Королев помешал Челомею построить корабль для облета Луны, а теперь Мишин пытается создавать ему помехи в создании орбитальной станции «Алмаз». Челомей более пяти лет работает над «Алмазом», и, по мнению специалистов, он способен создать хорошую орбитальную станцию, но Мишин своей ДОС-7К ставит ему палки в колеса. На днях на коллегии МОМ Мишин в присутствии Челомея пытался протащить решение о постройке восьми станций ДОС-7К. Челомей был возмущен тем, что согласно предложению Мишина эти станции, начиная с экземпляра № 5, будут почти полными копиями «Алмаза». Сербин и Смирнов не поддержали Мишина — было решено, что он будет строить только четыре экземпляра ДОС-7К. В связи с этим решением Сербин, Смирнов и Афанасьев были у Челомея, ознакомились с комплексом работ по «Алмазу» и приказали форсировать их (перейти на круглосуточный режим).
Только что узнал неприятную новость: вчера бандитами угнан в Турцию гражданский самолет (второй угон наших самолетов за последние две недели). Не исключено, что это не случайные события, а организованная диверсия. В этой ситуации немного утешает лишь то обстоятельство, что несколько дней назад к нам из Турции перелетел и совершил вынужденную посадку самолет с двумя американскими генералами и турецким полковником. Они просто-напросто заблудились, но их ошибку можно использовать, чтобы нажать на турецкие власти в вопросе о выдаче бандитов.
30 октября.
Проверял вчера физическую подготовку руководящего состава ЦПК (подтягивание на перекладине и бег на пять километров). Из 27 офицеров только полковник Алексеев подтянулся 6 раз, три офицера — по 5 раз, большинство офицеров — по 2–4 раза, а Ворошилов, Еремин, Зинченко и Яковлев — лишь по одному разу. Ни один из проверяемых не получил удовлетворительной оценки (для космонавтов и летчиков установлены нормы подтягиваний: 15 — отлично, 8 — удовлетворительно). Перед началом бега я приказал выйти из строя тем, кто не может бежать по состоянию здоровья. Вышли десять «больных» (Хлебников, Ваньков, Ващенко, Ворошилов, Зинченко, Гусаров, Кириллов, Коростелев, Яковлев, Панюшин), с каждым из которых я побеседовал — любой из них здоровее меня, но они запуганы врачами и не могут решиться на бег. Пока я оставил их в покое, но позже займусь ими особо. Офицеры Рябов и Козлов сошли с дистанции, пробежав около полутора километров, и только 12 человек (Кадушкин, Моисеенко, Жегунов, Еремин, Кажокин, Астафуров, Алексеев, Дедков, Гуляев, Корчагин, Фатт и Румянцев) пробежали 5 километров за время от 25 до 30 минут. Общая картина очень печальна — люди одряхлели в 40–45 лет. И все же я доволен первыми результатами: минимум треть руководящего состава приступила к занятиям бегом. Теперь задача заключается в том, чтобы, опираясь на этот костяк, заставить систематически бегать и остальных.
Имел неприятный разговор с В. А. Шаталовым. За шесть лет пребывания в Звездном космонавт Владимир Шаталов вел себя очень скромно и сдержанно, но вот вчера его словно прорвало: ни много ни мало он стал просить (почти требовать) объяснений, почему его «разлучили» с Елисеевым и не включили в состав первого экипажа для ДОС-7К и почему ему и Елисееву отказали в поездке в Индию. Для Шаталова лучше было бы не задавать эти вопросы, но раз уж он задал их, я вынужден был ему ответить. Я сказал, что его работа очень высоко оценена правительством и руководством ВВС и что