обходимое для жизни экипажа в течение трех месяцев! Но этими запасами нельзя воспользоваться только потому, что на корабле и на станции нет скафандров и систем наддува. Так погоня Мишина за рекордной тридцатисуточной продолжительностью полета могла обернуться величайшей трагедий — гибелью на орбите трех космонавтов. К счастью, повторная команда на расстыковку прошла удачно, и корабль «Союз-10» отделился от станции.
В принципе можно было еще раз попробовать состыковать «Союз-10» со станцией, но за первую попытку стыковки израсходовалось 80 килограммов рабочего тела (почти в два раза больше нормы), и поэтому дальнейшее его расходование представлялось нам рискованным (гарантийный запас рабочего тела для осуществления посадки составляет 45 килограммов). В те минуты, которые потребовались для принятия решения о последующих действиях экипажа, станция и корабль все больше и больше расходились, а когда «земля» все же решилась выдать команду на «зависание», «Салют» оказался уже вне видимости космонавтов.
Только что пережив неприятности со стыковкой и расстыковкой, мы оказались перед угрозой новой серьезной опасности. С целью обеспечения посадки корабля в светлое время после 30-суточного полета старт «Союза-10» был произведен ночью. При посадке через двое суток полета приземление на территории СССР было возможно только в ночное время, когда исключена «ручная» ориентация корабля при спуске. Это означало, что в случае отказа системы автоматической ориентации посадка на территории страны станет невозможной. Мы начали готовить варианты приземления «Союза-10» в Южной Америке, Африке и Австралии, а Шаталову дали команду: выполнить ориентацию вручную, сориентированный корабль поручить гироскопам, следить за точностью выдерживания режима полета. Экипаж выполнил наше задание и доложил: «Гироскопы работают, точность выдерживания режима — хорошая». После этого сообщения появилась уверенность, что нам удастся посадить «Союз-10» на своей территории.
Посадочная комиссия, рассмотрев условия приземления на первых трех суточных витках, проходящих над полигоном, приняла решение: осуществить посадку корабля «Союз-10» на первом витке 25 апреля в 80-100 километрах северо-западнее Караганды. Во всех предшествующих полетах спуск с орбиты и посадка проходили в дневное время, экипажу Шаталова впервые предстояло совершить приземление ночью за четыре-пять минут до восхода солнца.
…Через несколько минут после окончания работы ТДУ поступило сообщение Шаталова: «Управляемый спуск… Перегрузки нарастают… За иллюминаторами очень светло, корабль лижут большие языки пламени…» Над Каспийским морем «Союз-10» засекли локаторы ПВО — к нам стали поступать доклады по радио о быстро сокращающемся удалении корабля от расчетной точки посадки. Вскоре с командного пункта ВВС доложили: «Экипаж вертолета Ми-4 наблюдает спуск корабля «Союз-10» на парашюте».
Прошло еще несколько тревожных минут, прежде чем к нам поступили заключительные доклады: «Корабль приземлился, стоит вертикально… Вертолет садится рядом с кораблем… Шаталов, Елисеев и Рукавишников вышли из корабля… Самочувствие космонавтов хорошее».
Закончились наши переживания, было обидно, что программа полета не выполнена в главном (переход экипажа на станцию и длительное пребывание на ней), но все радовались благополучному завершению полета. На заседании Госкомиссии решили образовать специальную комиссию под председательством Б. Е. Чертока для выяснения причин неполной стыковки корабля со станцией.
Вылет в Москву четырех самолетов ВВС я назначил на 7 часов утра 25 апреля. Узнав, что вылет самолета Мишина запланирован только на 15 часов, я предложил Афанасьеву, Керимову и представителям ЦК и ВПК лететь вместе со мной на нашем Ту-104. Все с удовольствием приняли мое приглашение, и я попросил Керимова составить список лиц, которые полетят со мной в Москву. Такой список был составлен, причем в него была включена и фамилия Мишина: подписавшие список министр Афанасьев и председатель Госкомиссии Керимов не хотели оставлять здесь Мишина одного, опасаясь, что он запьет. Выбрав момент, когда все отъезжающие собрались в комнате Госкомиссии, я зачитал список. И тут произошел инцидент, очень характерный для взаимоотношений между Мишиным и руководством МОМ. Услышав свою фамилию в списке, Мишин сразу вскипел и заявил: «Я не полечу, мне надо еще поработать здесь… Министр работать за меня не будет…» Афанасьев и Керимов молча проглотили эту «пилюлю», а всем нам было неудобно и за Мишина, и за его руководителей.
В Караганду я передал для Шаталова согласованное с Керимовым сообщение: «Экипажу прибыть 26 апреля в 14:00 на аэродром Чкаловская. После встречи на аэродроме состоится заседание Госкомиссии в Звездном — будем слушать отчет экипажа о полете». В 7:00 наш Ту-104 взлетел с аэродрома Саки и взял курс на Москву. В салоне самолета были Афанасьев, Керимов, Комиссаров, Строганов, Царев, Попов, Карась, Щегольков, Костин, Северин, Николаев и я. Москва встретила нас прохладной погодой. Апрель в этом году везде был холодным, синоптики не обещают тепла и на первую половину мая.
3 мая.
30 апреля в Георгиевском зале Кремля состоялся правительственный прием в честь экипажа «Союза-10». Н. В. Подгорный поздравил космонавтов с успешным осуществлением полета и зачитал Указы Верховного Совета: Н. Н. Рукавишникову присвоены звания Героя Советского Союза и летчика-космонавта СССР, В. А. Шаталову присвоено звание генерал-майора авиации и вручен орден Ленина, А. С. Елисеев также награжден орденом Ленина. В постановлении Совета Министров, принятом еще в 1961 году, записано, что за первый полет в космос присваивается звание Героя, а за последующие полеты космонавты могут награждаться орденами или «Золотой Звездой» — в зависимости от важности и трудности полетного задания. Для первых космических полетов, когда на борту корабля был лишь один космонавт, это решение было правильным, но теперь оно явно устарело. В полете «Союза-10» основная роль принадлежала Шаталову, но Рукавишников получил тем не менее более высокое вознаграждение (звание Героя, 5000 рублей, автомобиль «Волга» и пр.).
На днях мне позвонил Мишин и попросил обдумать его предложения по изменению программы полета «Союза-11». Он считает возможным послать в очередной полет не трех, а только двух космонавтов, с тем, чтобы один из них вышел в открытый космос для осмотра стыковочного узла станции и крышки ее отсека, в котором размещена научная аппаратура. При встрече на приеме в Кремле Мишин подтвердил свое намерение изменить программу полета «Союза-11».
Месяцев семь-восемь назад, когда вырабатывалась программа полета ДОС-7К, мы настоятельно убеждали Мишина в необходимости иметь на станции и на транспортном корабле хотя бы по одному скафандру и все необходимое для выхода в космос. Тогда он ответил категорическим «нет» и даже снял со станции и корабля баллоны для наддува. Сделал он это для того, чтобы иметь на борту «Салюта» кислород, воду и продовольствие на 75 суток полета (мы предлагали ограничиться запасами на 45–50 суток). После неудачной стыковки «Салюта» и «Союза-10» Мишин вспомнил о наших предложениях, но он не учитывает, что теперь, когда станция уже находится на орбите, реализовать их практически невозможно.
Сегодня я провел в ЦПК совещание, в котором участвовали Николаев, Шаталов, Леонов, Хрунов, специалисты-инженеры, врачи и руководство Центра. Мы все пришли к единой точке зрения:
1) на станции ДОС № 2 и на транспортных кораблях иметь скафандры и все необходимое для выхода в открытый космос;
2) на «Союзе-11» оставить экипаж в составе трех человек и выход в космос не планировать (скафандров еще нет, корабль и космонавты к выходу не подготовлены — на подготовку выхода потребуется минимум два-три месяца, а длительность полета «Салюта» осталась в пределах 60–70 суток).
3) к полету «Союза-12», старт которого намечен на первые числа июня, можно попытаться подготовить выход в космос, но лучше планировать его на последующие полеты.
4 мая.
В 10 часов вместе с экипажем «Союза-10» приехал на традиционную встречу в ЦК ВЛКСМ. Е. М. Тяжельников и другие секретари ЦК очень тепло приветствовали космонавтов. После того как Шаталов, Елисеев и Рукавишников рассказали о полете, комсомольцы наградили их почетными грамотами ЦК и значками «За воинскую доблесть». Евгений Михайлович Тяжельников провел встречу блестяще он один из самых талантливых секретарей ЦК комсомола из всех, кого я знал (я был хорошо знаком со всеми, начиная с Саши Косарева).
В 15 часов состоялась встреча экипажа с рабочими, инженерами и конструкторами ЦКБЭМ. Присутствовали все главные конструкторы и члены Госкомиссии, от ЦК КПСС был И. Д. Сербин. Космонавты выступали удачно, но чувствовалось, что им нечего сказать о своем полете: правду говорить нельзя, а фантазировать и говорить не то, что думаешь, — очень неприятная обязанность.
Говорил с Мишиным, Керимовым, Чертоком и Бушуевым о предстоящем полете. Предложение Мишина организовать выход в космос одного из членов экипажа «Союза-11» никто не поддерживает, да и он сам, как мне кажется, понял всю абсурдность своей идеи. Все сходятся на том, что главной задачей полета «Союза-11» является стыковка его с «Салютом», причем для большей гарантии успешной стыковки космонавты должны иметь возможность дублировать часть заключительных операций по стягиванию корабля и станции. С большим опозданием и скрипом мы приходим к тому, с чего надо было начинать, приступая к решению проблемы стыковки в космосе, и что специалисты ВВС предлагали еще в 1962 году.
6 мая.
Вчера Шаталов, Елисеев и Рукавишников с женами были на встрече с телезрителями, которую проводил Юрий Фокин. Эта встреча оказалась для нас одной из самых трудных: космонавты и специалисты по космосу располагали очень ограниченным материалом для выступлений и были связаны уже опубликованными материалами полета.
В. А. Казаков провел сегодня совещание по вопросам строительства космических тренажеров для ЦПК. Даревский с поставкой тренажеров не справляется. Кутахов, Мишин и я неоднократно обращались к П. В. Дементьеву и Л. В. Смирнову с просьбами помочь ЦПК в создании тренажной базы, но по всем нашим обращениям так ничего и не сделано. Сегодня мы согласовали и подписали график работ, обязывающий МАП создать тренажер «Алмаз» к 1 декабря 1971 года. Но сам факт подписания такого графика еще не гарантирует выполнения всего объема работ — нужен систематический контрол