Наполеон питал к англичанам фанатичную ненависть. Держать в плену такую знатную особу, как лорд Бомонт, он считал особой доблестью. Новость о побеге лорда подняла бы по тревоге всех солдат, охранявших северное побережье Франции.
Было очевидно, что Бомонты постараются найти возможность вернуться на родину. На поиски беглецов, несомненно, отправили бы многочисленный отряд. Как бы искусно ни были замаскированы и переодеты беглецы, это предприятие было чрезвычайно опасно.
Маркиз замедлил шаг, и Лукреция поспешила воспользоваться моментом.
– Где вы должны их ждать? – прошептала она.
– На кладбище, – резко ответил маркиз. Хотя он произнес эти слова тихо, по его тону было понятно, что его гнев не прошел.
Тихо, стараясь держаться ближе к деревьям, они дальше двинулись по деревенской улице. Вокруг не было ни души.
Наконец они добрались до запущенного кладбища. Многие памятники были разбиты, по-видимому, осквернены во время революции. В часовне при кладбище были выбиты стекла. Сломанный флюгер покосился и едва держался на крыше.
Стены, окружавшие кладбище, были сплошь в выщербинах, калитка, сорванная с петель, валялась на земле.
Пробираясь вслед за маркизом между могилами, Лукреция спрашивала себя, где же здесь могут прятаться джентльмены, которых они искали. Может быть, они укрылись за высокими, еще целыми памятниками? Или они были в часовне? Но дверь часовни была заколочена досками. Как видно, посетителей здесь давно не было, да и в церкви Сен-Пьер д’Эглис уже не проводились службы.
И вдруг они услышали звуки мерных шагов. К ним приближались солдаты.
Маркиз огляделся: укрыться было негде. Когда показались французы, он стремительно повернулся к Лукреции и поспешно обнял ее.
– Откиньте капюшон, – сказал он тихо, так чтобы только она его слышала. – Мы влюбленная парочка. Может быть, они не обратят на нас внимания.
Крепко прижимая ее к себе, маркиз наклонился и коснулся щекой ее лица. Лукреция почувствовала, как он напряжен, и его тревога передалась и ей.
Замерев, они стояли, не оглядываясь, пока совсем рядом не услышали команду. Солдатам приказали остановиться.
– Эй вы, что это вы там делаете? – громко спросил, видимо, их командир. Голос у него был грубый, и речь выдавала человека необразованного.
Лукреция и маркиз повернулись. Перед ними стоял сержант и с ним четверо солдат.
Маркиз спокойно ответил:
– У меня свидание с моей подругой, мсье.
Сержант подошел поближе и заглянул ему в лицо.
– Как вас зовут и откуда вы?
– Меня зовут Пьер Бове. Я стряпчий из Шербура. Как я уже вам сказал, я приехал сюда, чтобы встретиться с мадемуазель.
Сержант внимательно посмотрел на него.
– А сюда-то почему забрались? – с подозрением поинтересовался он.
– Потому что нам приходится встречаться тайно, – вмешалась в разговор Лукреция, стараясь выговаривать слова, как простолюдинка. Она сразу заметила, что и маркиз специально упрощал свою речь.
Лукреция и не предполагала, что он так свободно владеет французским. Даже в этой опасной ситуации она смогла оценить его ловкость. Ему удалось каким-то необъяснимым образом достоверно перевоплотиться в стряпчего. В нем появилась какая-то неуверенность, робость.
– Пошли, пошли, вам придется объяснить все офицеру, – заявил сержант.
– Вы поведете нас к офицеру?! – воскликнула Лукреция.
– Каждый, кто находится в позднее время на кладбище или в его окрестностях, должен быть препровожден для допроса к офицеру, – сообщил сержант. Было ясно: он выполняет приказ, сами по себе Лукреция с маркизом его не интересовали.
– Пойдемте, у меня нет времени с вами препираться.
– Но мы всегда здесь встречаемся! – возразил маркиз, повышая голос, словно возмущаясь. – Мы приходим любо сюда, либо в бухту Сен-Пьер хотя бы раз или два в неделю. Кому мы можем помешать?
– Офицер вам все объяснит, – оборвал его сержант. – Хватит разговоров, я не собираюсь торчать здесь всю ночь.
Два солдата схватили маркиза за руки, а двое других подошли к Лукреции.
И они двинулись по дороге к деревне.
Когда они покидали кладбище, маркиз снова стал громко возмущаться:
– Я не могу понять, что противозаконного в том, что люди встречаются здесь или в бухте Сен-Пьер. Если это запретные места, кто-то должен был нас предупредить, – возмущенно говорил он, повышая голос.
Лукрецию вдруг осенила догадка: маркиз дважды упомянул бухту Сен-Пьер.
Должно быть, так называлось место, где они пристали к берегу. И именно туда должен был отправиться лорд Бомонт, если он находился где-нибудь поблизости и мог слышать слова маркиза. Маркиз давал ему понять, что там лорд найдет спасательную шлюпку, ожидавшую его и его сына, чтобы доставить их на яхту.
«Но как нам самим выпутаться из этого положения?» – с тревогой думала Лукреция.
Она боялась, что лорд Бомонт уже схвачен. Вдруг его силой вынудили признаться, где его будут ждать спасители-соотечественники?
Потом она попыталась успокоить себя мыслью, что в военное время такая проверка – дело обычное. «Французы, наверное, допрашивают всех, кто появляется на побережье и кажется им подозрительным», – подумала она.
Они шли быстро, и Лукреция с трудом поспевала за мужчинами. Так они преодолели расстояние в полмили. К тому времени, как они дошли до стоявшего на отшибе дома, она совсем выбилась из сил.
Судя по тому, сколько солдат толпилось во дворе и за воротами, было ясно: этот дом был целиком в распоряжении военных, вероятно, его забрали у какого-нибудь крестьянина.
Они вошли в дом вслед за сержантом. В прихожей с низким потолком он постучал в дверь и, не дождавшись ответа, вошел вместе с задержанными.
Помещение, в котором они оказались, очевидно, было лучшей комнатой в доме. Дубовый обеденный стол, превращенный в письменный, был завален бумагами. В центре стояла чернильница, а рядом с ней несколько гусиных перьев.
Напротив входной двери была еще одна, сержант направился к ней и постучал. Ему ответили, и он вошел, прикрыв за собой дверь и оставив задержанных в первой комнате.
При свете двух светильников Лукреция поняла, что за перемены произошли с маркизом. Он был одет в простой черный сюртук, застегнутый на все пуговицы, и действительно был похож на стряпчего в выходном костюме. На ногах у него были башмаки на толстой подошве, застегнутые на пряжки, и плотные шерстяные чулки.
Волосы были зачесаны, как подобает конторскому служащему. Ожидая возвращения сержанта, маркиз достал из кармана очки в стальной оправе и водрузил их на нос.
Лукреция едва удержалась от неуместного в этой ситуации смешка. Маскарад был блестящим. Сам мистер Одровски одобрил бы то, как маркиз изменил свою внешность и манеры. Перевоплощение не ограничивалось одеждой, он и держался совершенно иначе. В глазах прятался страх, нелепые очки портили его лицо, его прямой нос не казался теперь идеальным.
Дверь наконец открылась, и из комнаты в сопровождении сержанта вышел офицер.
Это был молодой человек лет двадцати пяти, по виду мелкий буржуа. Вид у него был скучающий.
– Кто вы такие? – спросил он. – Что делали на кладбище среди ночи?
– Мсье, я понятия не имел, что на кладбище возбраняется встречаться с моей подругой, – смиренно ответил маркиз. – Мы и раньше там бывали – и все было благополучно.
– А вы, мадемуазель, откуда будете? – обратился офицер к Лукреции.
Он начал вопрос резким тоном, но потом его голос заметно потеплел: девушка была прехорошенькой!
Отогнав страх, Лукреция посмотрела на него из-под ресниц и ответила:
– Я, мсье, родом из Парижа. Но сейчас живу здесь поблизости, но здесь та-ак скучно! Вот я и решила немного развлечься и теперь встречаюсь с этим мсье. Нашелся бы здесь кто попривлекательнее, я бы и с ним не прочь поразвлечься.
Она одарила француза взглядом, в значении которого невозможно было ошибиться.
Глаза офицера заблестели.
– Мадемуазель, прошу вас, пройдемте ко мне. Вы расскажете о себе поподробнее. Уверен, это будет интересно.
– Я в этом не сомневаюсь, – согласилась Лукреция. – Может быть, и вы расскажете мне про то, что происходит в мире. Здесь такая тоска, я живу будто в монастыре!
Офицер оживился.
– Посмотрим, что мы сможем сделать, чтобы вас развеселить. Пойдемте в комнату. У меня там ужин! Не хочу, чтобы он остыл.
– Конечно, я охотно последую за вами, мсье, – согласилась Лукреция.
Уходя вслед за французом, она обернулась и бросила взгляд на маркиза и прочитала в его глазах не только ярость, но и страх, который невозможно было скрыть.
– Бедняга Пьер, он такой ревнивец! – сказала она офицеру. – Он…
– А мне что прикажете делать, мсье? – перебил ее сержант.
– Отыщите англичанина и его сына! – рявкнул офицер. – Оставь одного солдата караулить этого. Лучше привяжите его к стулу, чтоб не сбежал, хотя не похоже, чтоб он собирался это делать.
– Вряд ли он уйдет без своей подружки, – ухмыльнулся сержант.
– Все равно привяжи и возвращайся на дежурство, – приказал офицер. – Эти проклятые англичане должны быть где-то поблизости.
– Я их найду, – заверил сержант. – Не волнуйтесь!
– Разыщи их до прибытия майора Леклу, – бросил он на ходу, провожая Лукрецию в соседнюю комнату.
Войдя туда, Лукреция сняла плащ и огляделась.
Эта комната оказалась просторнее, чем та, которая служила кабинетом. Она была лучше обставлена. На столе стояли тарелки с едой.
Как только офицер сел за стол, в комнату вошла старушка с морщинистым обветренным лицом, на котором застыло выражение неприязни. Она молча поставила перед ним кофейник и чашку.
Лукреция поняла, что это, по всей вероятности, была жена фермера, недовольная тем, что ее дом заняли военные.
– Еще чашку, – приказал офицер.
Старуха, ничего не отвечая, вышла из комнаты и тут же вернулась. Она со стуком поставила на стол чашку и блюдце.
– Присаживайтесь, мадемуазель, – пригласил офицер. – Позвольте предложить вам чашку кофе. Или лучше бокал вина?